Цыганку-гадалку бросили к рецидивисткам, но один взгляд на ладонь начальника всё решил…

Я чувствую». «А ты еще и экстрасенс, значит?» – усмехнулся Морозов. «Я просто знаю.

И знаю, что у вас самого на душе камень. Вы не по совести поступаете». «Все, хватит философии.

Отведи ее в камеру», – скомандовал он дежурному. «Пусть посидит. Может, поймет, что ошибалась».

Анну посадили в общую камеру. Маленькое, душное помещение. Женщины, разные: кто молчит, кто смотрит с интересом, кто сразу проявляет агрессию.

Одна, мощная, с короткой стрижкой, сидела на нижней койке и читала книгу. На нее Анна обратила внимание. В ее фигуре было что-то холодное, опасное.

Сначала все было терпимо. Но спустя пару часов начались подколы. Кто-то прошипел:

«Цыганочка к нам пожаловала». «Что, карты не помогли?» Другие хихикали, предлагали посмотреть им судьбу за сигарету. Одна подошла слишком близко и попыталась толкнуть.

Анна держалась, но поняла, долго так не выдержит. Тогда она обратилась к той самой женщине с книгой: «Я знаю, вы тут главная.

Вы не просто так здесь. Но скоро выйдете. Ваш адвокат нашел доказательство, что вы невиновны».

Та отложила книгу, медленно встала, подошла вплотную и схватила Анну за горло. «Ты что, смерти моей хочешь?» Анна прохрипела: «Нет.

Я просто увидела вашу ладонь. Там все было написано». Женщина отпустила.

«Ты серьезно?» «Очень. И могу сказать больше, если позволите». «Ладно.

Смотри, если врешь, живой отсюда не выйдешь. Меня Валя зовут». «Анна».

«Очень приятно». Так началась их странная дружба. На следующий день к Вале действительно приехал адвокат.

Ему разрешили короткое свидание, и прямо там, в комнате для встреч, он выложил все, что удалось найти – показания свидетелей, документы, видео. Доказательства были весомыми. Через три дня Валентину отпустили на свободу за отсутствием состава преступления.

Перед самым уходом она подошла к Анне у решетки: «Ты была права. Спасибо.

Но совет тебе дам: не будь такой доверчивой. Тут не жизнь, а болото. Сожрут».

«Спасибо, Валя. Я запомню», – с благодарностью ответила Анна. После этого отношение к ней в камере резко поменялось.

Сначала с осторожностью, потом с настоящим уважением, к ней стали подходить остальные женщины. Кто-то просил погадать, кто-то просто выговориться. Даже надзиратели, суровые и поначалу равнодушные, стали относиться к ней с мягкостью, которой не позволяли себе ни с кем другим.

Все знали, эта девчонка – особенная. К ней начали приходить сотрудники СИЗО, кто-то спрашивал про здоровье матери, кто-то – про детей. Анна никому не отказывала.

И все держалось в тайне. Никто не хотел, чтобы начальник изолятора об этом узнал. Но скрыть это было невозможно.

Станислав Петрович, полковник в отставке, бывший следователь с носом на все происходящее, узнал об этом в тот же день, когда в камере Анны побывал его заместитель. Он не стал устраивать разборки. Просто дождался, пока придет нужный момент…