Цыганку-гадалку бросили к рецидивисткам, но один взгляд на ладонь начальника всё решил…
Что есть за что бороться. Что я могу снова любить». Он немного смутился.
«Прости, если это звучит неуклюже. Но я бы хотел попробовать. Хоть я и старше тебя.
У нас разная жизнь. Но если ты не против». Анна подняла глаза.
В них не было страха. Не было сомнения. Только спокойствие и тепло.
«Я подумаю», – просто сказала она. «Только не торопи меня». «Никогда», – ответил Станислав.
«Я буду ждать столько, сколько нужно». Спустя пару дней после этого разговора Анна с матерью навестили отца в больнице. Иван уже чувствовал себя лучше.
После долгих недель борьбы, лечения и капельниц он наконец смог встать на ноги. Когда он увидел рядом с дочерью Станислава, то только кивнул. «Это ты его, да?» – шепотом спросил он жену.
«Она. И он ее», – с теплом ответила Лариса. «По глазам видно».
Станислав вежливо поклонился, подошел к Ивану и протянул руку. «Спасибо вам за такую дочь. Я, честно сказать, в жизни встречал немало людей, но таких, как Анна, единицы.
Береги ее», – только и сказал Иван. «А она уже сама все решит. У нас тут демократия».
Все рассмеялись. Пока отец проходил курс реабилитации, Станислав продолжал навещать Анну. Не как начальник, не как освободитель, а просто как человек, которому она не была безразлична.
Он познакомился с ее кошкой, Марусей, принес ей новый лежак и игрушки. Кошка, обычно осторожная, сразу залезла к нему на колени. Это был знак.
Анна и Станислав много гуляли, разговаривали, делились воспоминаниями. Он рассказал о том, как долго боролся с депрессией после развода. Как сам воспитывал дочку.
Как боялся доверять. А она – о своем детстве, о дразнилках во дворе, об обидах, о том, как впервые прочитала линию жизни. Они были разными.
Слишком разными. Но между ними родилось чувство. Не пылкое, как у подростков, а тихое, спокойное, настоящее.
Такое, которое не требует клятв и красивых речей. Екатерина, дочь Станислава, сначала настороженно приняла Анну. Но вскоре стала звать ее по имени, а потом сестренкой.
Когда девочка узнала, что именно Анна убедила отца не тянуть с операцией, то прижалась к ней и сказала: «Я знала, что ты добрая. Даже когда ты еще сидела в тюрьме»…
