Глеб спешил к умирающей дочке и взял сиротку с собой. А когда девочка прочитала инструкцию к препарату на шведском он ЗАСТЫЛ от услышанного…
«Я так устала спать!» Глеб не смог сдержать слез. Он наклонился и крепко обнял ее, ощущая, как отступает весь страх, вся злость, вся боль. «Все позади, солнышко!» – прошептал он.
«Теперь все будет хорошо». Когда Кира окончательно пошла на поправку, Глеб знал, что пора выполнить еще одно обещание. Он вернулся в деревню.
Лада выбежала навстречу, как только услышала звук его машины. «Дядя Глеб!» – закричала она, бросаясь к нему. Он поймал ее на руки, а та тут же заговорила, перебивая сама себя.
«Бабушке лучше!» Я ей читала книжки, а она рассказывала мне сказки. «А еще я научилась печь пирожки. Хочешь попробовать?» Глеб рассмеялся.
«Конечно хочу!» Зинаида Васильевна вышла на крыльцо, теперь уже без палки, без слабости в глазах. Она была все той же старой женщиной, но теперь в ее взгляде было больше жизни. «Я не надеялась тебя увидеть снова, сынок!» – сказала она, улыбаясь.
«Я всегда держу слово!» – ответил Глеб. Лада посмотрела на него с сияющими глазами. «А как ваша дочка?» Глеб улыбнулся.
«Ей намного лучше. И она хочет познакомиться с одной девочкой, которая спасла ей жизнь». Лада вздрогнула от неожиданности.
«Правда?» «Правда!» – подтвердил Глеб. Лада закусила губу, но потом радостно закивала. «Я очень хочу с ней подружиться!» Глеб усмехнулся и потрепал ее по волосам.
«Тогда у вас впереди целая жизнь, чтобы это сделать!» Вскоре все действительно наладилось. Зинаида Васильевна больше не страдала без лекарств. Глеб купил ей небольшой уютный дом поближе к городу, чтобы Ладе не приходилось жить в холоде и одиночестве.
Кира быстро сдружилась с Ладой. Теперь они катались вместе на велосипедах, ходили в парк, играли, словно знали друг друга всю жизнь. Глеб впервые за долгое время не чувствовал пустоты внутри.
Теперь он мог приходить домой и слышать смех дочери. Он больше не сидел в мрачной тишине, боясь, что завтра может быть хуже, чем сегодня. Теперь у него было настоящее, а не только воспоминание о том, что он потерял.
Как-то раз, когда он смотрел, как Кира и Лада рисуют мелками на асфальте, Зинаида Васильевна вышла к нему на веранду и села рядом. «Ну что, сынок, теперь ты счастлив?» Глеб посмотрел на девочек и кивнул. «Да», — ответил он, — «теперь я счастлив».
Жизнь не была идеальной. Но теперь в ней было место для чего-то настоящего. И это стоило всего, что он пережил.
