«Иди в зал, позорница». Грубин-бизнесмен ради забавы заставил посудомойку готовить для важных гостей. Но обалдел, когда все богачи протянули ей свои визитки…

Спираль на старой плите раскалялась неравномерно, мигала, то затухая, то снова краснея, будто не желала работать, как и вся эта придорожная забегаловка на трассе. Валентина в застиранном, когда-то белом, а теперь сером фартуке, склонилась над рыбой, которую только что вывалила на изрезанную столешницу из старого ящика со льдом. В ней едва угадывался морской окунь, он уставился в потолок — единственным оставшимся на месте мутным глазом.

Его взгляд безразличный, отживший был созвучен этому месту. За спиной хлопнула дверь, и на кухню ввалился Пётр Семёнович, хозяин заведения, в котором с недавнего времени работала Валентина. Громоздкий мужчина с пузом, как бочка, и лицом, всегда пунцовым, будто он ежедневно варился в собственных ругательствах и брызжущей слюне.

«Где она?», — рявкнул он, оглядываясь по сторонам. Увидев Валентину, ткнул в неё пальцем. «Ты! Ты у нас тут вроде повариха, или кто ты там? Помогай-ка!» Он приблизился, угрожающий Шепелявя.

«Сегодняшний обед должен быть на ура, ясно?» — приехали киевские, из банка. Деньгами, счетами ворочают. Сказали, хотим уху и рыбу, но чтобы по-богатому.

А наш шеф-повар, прости господи, три дня как в запой ушел. Ты, последняя в строю, смотри мне, со стряпой, чтоб было съедобно, а испоганишь я тебя. Дверь вот там, помнишь?» Валентина не подняла глаз, лишь кивнула.

Петр Семенович расценил это как согласие. «Ну вот и ладненько, только живее давай. У них стол заказан на восемь, а сейчас уже половина седьмого».

Он развернулся и выкатился обратно в зал, громко матерясь на то, что «все самому, как всегда». Валентина осталась одна. На кухне было душно.

Старая вытяжка заунывно жужжала, не справляясь ни с дымом, ни с запахом пригорелого жира. На грязных полках стояли неровными рядами пыльные банки с остатками специй, засахаренный мед, какой-то пузырек без этикетки и затвердевший лимон с побелевшим боком. Все это было настолько далеко от того, где она когда-то работала, что даже было не смешно.

А ведь не так уж и давно ее жизнь была совсем иной. В Эксон-Провансе, среди утонченных улиц и благоухающих садов, она управляла собственным рестораном. Белоснежные скатерти, серебряные приборы, шелест тонкой речи – все это было привычной декорацией будней.

Столики бронировались за месяцы вперед, а ее имя звучало на французском с едва скрытым восхищением. В «Le Papillon» Валентине аплодировали стоя, а однажды гастрономический журнал даже посвятил ей разворот. Сенсация среди женщин-шеф-поваров Валентина Морозова, украинка, покорившая Прованс…