* Мужчина нашел грязную коляску на свалке, а когда стал чистить, то закричал от увиденного…
Капитан Зубко включила диктофон. — Расскажите все по порядку. Когда, где и при каких обстоятельствах вы обнаружили коляску? Сергей подробно описал утро, поездку на свалку, находку.
Зубко записывала, иногда уточняла детали. — Вы трогали что-то еще в коляске, кроме документов? Сергей взял раму, увидел файл с бумагами, достал. — Хорошо.
Мы изымем коляску на экспертизу. Возможно, на ней остались следы, которые помогут понять, что произошло. В этот момент в кабинет вошел мужчина лет 50, седоватый, с усталым, но внимательным взглядом. На форме майорские погоны.
— Майор Тихоненко, — представился он Сергею. — Я веду это дело. Спасибо, что обратились в полицию, они прошли мимо. — Да как я мог пройти мимо?
— искренне удивился Сергей. — Там же ребенок пропал. — Вы удивитесь, как много людей проходит мимо чужих проблем, — вздохнул Тихоненко. — Ладно.
Сейчас едем в квартиру Мороз. Надо вскрывать. Сергея отпустили домой, взяв все контакты. Он уехал, но не мог выкинуть из головы эту историю.
Всю ночь ворочался, представляя, что там найдут в квартире. А на следующий день, в воскресенье утром, ему позвонил майор Тихоненко. — Сергей Михайлович, есть новости. Не очень хорошие.
Можете подъехать в отделение. Нам нужна ваша помощь. Сергей примчался через полчаса. Тихоненко встретил его в коридоре, провел в свой кабинет.
— Вскрыли квартиру вчера вечером, — начал майор, усаживаясь за стол. — Квартира пустая, вещи на месте, но ни матери, ни ребенка нет. Признаков насилия не обнаружено. Зато нашли вот это.
Он выложил на стол распечатку переписки из социальной сети. Это из компьютера Мороз. Она вела переписку с неким Дмитрием Ковалем. Судя по всему, это отец ребенка.
Сергей взял листы, начал читать. Переписка датировалась началом сентября. — Дима, мне нужно с тобой поговорить. Это очень важно.
— Алина, мы уже все обсудили. Я тебе ничего не должен. — Соня умирает. Ты понимаешь?
Твоя дочь умирает. Ей нужна операция. Нужны деньги. — Во-первых, я не уверен, что это моя дочь.
Во-вторых, у меня нет таких денег. В-третьих, я женат, и моя жена ничего не должна знать о твоем существовании. — Ты сволочь.
Я пойду к твоей жене, расскажу все. — Попробуй. У меня есть адвокаты. Докажи сначала, что ребенок от меня.
А потом еще попробуй получить что-то через суд. Это годы. У твоей дочери столько времени есть. — Я проклинаю день, когда встретила тебя.
— Взаимно. Больше мне не пиши. Сергей медленно поднял глаза на Тихоненко. — Что за мразь?
Мы пробили этого Коваля, да? Дмитрий Александрович Коваль, 42 года. Депутат городской рады, владелец строительной компании «БудАльянс». Женат, двое детей, живет в коттедже в Сосновом Бору, ездит на «Лексусе».
— То есть деньги у него есть? — процедил Сергей. — Еще какие? По нашим данным, компания за прошлый год заработала больше 100 миллионов. Два миллиона на лечение ребенка для него — копейки.
— И что теперь? — Теперь мы вызываем его на допрос. Хотим понять, что он знает о исчезновении Алины и ребенка.
Тихоненко помолчал. — Есть одна проблема. Человек влиятельный, связи наверху. Уже позвонил начальнику управления, пожаловался на необоснованное преследование.
Но мы не отступим. В понедельник утром Дмитрий Коваль явился в отделение. Приехал на своем белом «Лексусе», припарковался прямо у входа, хотя там стояли знаки «Стоянка запрещена». Высокий, подтянутый, в дорогом костюме, уверенная походка, легкая презрительная усмешка.
Рядом с ним шел адвокат, тощий мужчина в очках с папкой под мышкой. Тихоненко встретил их в своем кабинете. Включил диктофон. — Дмитрий Александнович, вы знакомы с Алиной Мороз?
— Могу я узнать, по какому поводу допрос? — встрял адвокат. — По поводу пропажи Алины Мороз и ее восьмимесячной дочери Софии. Коваль откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди.
— Да, был знаком с этой женщиной. Два года назад встречались недолго. Потом разошлись. У вас есть дочь от нее?
— Понятия не имею. Она утверждала, что да. — Я настаивал на генетической экспертизе, но она отказалась. Коваль пожал плечами.
— Наверное, потому что знала, что ребенок не мой. У девочки лейкоз. Ей нужна дорогостоящая операция. Алина Мороз просила вас о помощи?
— Писала что-то в сентябре. Я ответил, что не могу помочь. У меня своя семья, свои расходы. — Два миллиона гривен для вас.
Большие деньги? Адвокат снова встрял. — Майор, финансовое положение моего клиента не имеет отношения к делу. — Имеет, если речь идет о мотиве, — спокойно ответил Тихоненко.
— Алина Мороз угрожала обратиться к вашей жене, Дмитрий Александрович? — Угрожала. Коваль усмехнулся. — Но я не боюсь угроз.
Моя жена знает, что я безупречен. Где вы были 28 сентября? Проверьте мой ежедневник. В офисе, на совещаниях.
Свидетели есть. Мы проверим. А 30 сентября? Тоже на работе.
Весь день. Вы знаете, где сейчас Алина Мороз и ее дочь? Понятия не имею. И меня это не интересует.
Тихоненко достал из папки фотографию, ту самую, что нашел Сергей в коляске. Положил перед Ковалем. — Посмотрите на этого ребенка. Девочке 8 месяцев.
Она умирает. Вы уверены, что это вас не волнует? Коваль мельком глянул на фото и отвел взгляд. — Не волнует.
Адвокат поднялся. — Если у вас нет больше вопросов, мы уходим. Мой клиент ответил на все. — Пока все, — кивнул Тихоненко.
— Но оставайтесь на связи. Возможно, понадобится еще раз пообщаться. Когда они вышли, Тихоненко ударил кулаком по столу. — Сволочь…
