* Мужчина нашел грязную коляску на свалке, а когда стал чистить, то закричал от увиденного…
Через десять минут во двор въехал белый «Лексус». Коваль вышел из машины с каменным лицом. — Что происходит? — Дмитрий Александрович Коваль.
— Вы задержаны по подозрению в покушении на убийство. Тихоненко кивнул оперативникам. — Наручники. — Что?
— Вскрикнула жена. — Какое убийство? Дима, что они говорят? Коваль молчал, сжав челюсти.
Оперативники надели на него наручники. — У вас есть право хранить молчание, — продолжил Тихоненко. — Все, что вы скажете, может быть использовано против вас. У вас есть право на адвоката.
— Я знаю свои права, — процедил Коваль. — И вы пожалеете об этом. У меня есть связи наверху. Я вас всех уволю.
— Посмотрим, — спокойно ответил майор. Коваля увезли в СИЗО. Его жена осталась во дворе, не понимая, что произошло. Сергей позвонил Тихоненко вечером.
— Ну что, он признался? — Пока нет. — Сидит, молчит. Адвокат говорит за него.
— Мол, нет доказательств. Показания Орленко недостоверны. Разговоры записаны незаконно. Стандартная защита.
— А что дальше? — Завтра судья решит, оставить ли его под стражей или отпустить под подписку. Прокурор будет настаивать на содержании под стражей. Есть риск давления на свидетелей.
На следующий день Сергей пришел в суд. Зал был полон, журналисты, знакомые Коваля, просто любопытные. Дело депутата, обвиненного в покушении на убийство — это сенсация. Коваля ввели в зал в наручниках.
Он выглядел уверенно, даже высокомерно. Адвокат шептал ему что-то на ухо. Судья, женщина лет пятидесяти, с усталым лицом, изучила материалы дела, выслушала прокурора и адвоката. Прокурор требовал ареста.
— Ваша честь, обвиняемый представляет опасность для общества. Он пытался заказать убийство матери своего ребенка. У него есть финансовые возможности скрыться от следствия или оказать давление на свидетелей. Просим оставить под стражей на два месяца.
Адвокат возражал. — Ваша честь, мой клиент — уважаемый человек, депутат, предприниматель. У него семья, дети. Он не собирается скрываться.
Показания единственного свидетеля обвинения, ранее судимого Орленко, недостоверны. Просим отпустить под подписку о невыезде. Судья думала минуту, потом объявила решение. Принимая во внимание тяжесть обвинения и риск воздействия на свидетелей, удовлетворяю ходатайство прокурора.
Коваль Дмитрий Александрович заключается под стражу сроком на два месяца. В зале раздался ропот. Знакомые Коваля возмущались. Журналисты строчили в блокнотах.
Самого Коваля увели обратно в СИЗО. Сергей выдохнул с облегчением. Хоть какая-то справедливость. Но история на этом не закончилась.
Через неделю в отделение полиции позвонила Вера Петровна. — Товарищ майор, Алиночка звонила. Она жива. Тихоненко включил громкую связь.
— Успокойтесь, Вера Петровна. Рассказывайте по порядку. Она позвонила вчера вечером. Плакала.
Говорит — мама, прости, что так получилось. Я не могла тебе рассказать. Я спросила — где ты, доченька? Она сказала, что в безопасном месте.
Не может сказать, где именно. Боится, что Коваль найдет. Она знает, что он арестован? — Нет.
Я ей сказала. Говорю — Алиночка, этот человек в тюрьме. Его арестовали. Она не поверила сначала.
Потом попросила подробности. Я рассказала все, что вы мне говорили. И что она сказала? Она…
Она заплакала. Говорит — значит, можно вернуться? Я говорю — конечно, возвращайся. Сонечке нужно лечение.
Она обещала подумать и перезвонить. — Вера Петровна, если она снова позвонит, передайте, что мы гарантируем ее безопасность. Пусть возвращается. Ей и ребенку нужна помощь.
— Хорошо, товарищ майор, передам. Прошло еще 3 дня. Сергей потерял покой. Каждый день звонил Тихоненко.
— Ну что, есть новости? — Пока нет. Ждем. А потом в среду вечером Тихоненко позвонили с автовокзала.
Дежурный охранник сообщил, что к нему подошла женщина с ребенком. Она сказала, что ее ищет полиция и попросила позвонить майору Тихоненко. Тихоненко примчался туда за 20 минут. Сергей поехал с ним.
В комнате охраны сидела худенькая женщина с коротко стриженными волосами. Раньше на фото они были длинные. На руках у нее спала девочка, завернутая в одеяло. Лицо женщины осунувшееся, под глазами темные круги, но взгляд живой…
