* Мужчина нашел грязную коляску на свалке, а когда стал чистить, то закричал от увиденного…

— Вы знаете, я думала, что никогда больше не смогу доверять мужчинам. После Коваля. — Но Андрей другой. Он хороший.

— Вижу. Берегите друг друга. Свадьба была скромной. Человек 30 гостей.

Небольшой ресторанчик. Живая музыка. Сергей сидел за столом рядом с майором Тихоненко, который тоже был приглашен. — Ну вот, — сказал Тихоненко, поднимая бокал.

— История закончилась хорошо. Не всегда так бывает. — Да, — согласился Сергей. — Повезло.

Не повезло, — возразил майор. — Вы помогли. Это разница. Везение — это когда случайность.

А тут вы сделали выбор. Нашли коляску и не прошли мимо. Позвонили в полицию. Помогли с поисками.

Это не везение. Это человечность. Сергей промолчал, глядя на танцующую пару, Алину и Андрея. София крутилась рядом, хлопая в ладоши.

А в это время, за сотни километров, в колонии строгого режима Дмитрий Коваль отбывал срок. Первые месяцы были кошмаром. Избалованный, привыкший к комфорту, он не мог смириться с условиями. Спал на жесткой койке, ел тюремную баланду, работал на швейном производстве, где заключенные шили робы.

Сокамерники быстро узнали, за что он сидит. В тюрьме своя иерархия, свои законы. Тех, кто преступил против детей, не любят. Коваля избивали, унижали, отбирали передачи.

Жена развелась с ним через полгода после ареста. Забрала все имущество. По брачному контракту она имела право. Компанию «БудАльянс» продала конкурентам.

Детей увезла в другой город. Сменила им фамилию. Адвокат присылал документы на подпись. Коваль подписывал механически, не читая, какая разница, все равно все потеряно.

Он пытался подать апелляцию, кассацию. Все отклонили. Приговор остался в силе 12 лет. Однажды, через год после ареста, к нему пришла посылка, от кого не указано.

Внутри была детская фотография, София, примерно год и три месяца. Девочка сидит на траве, держит в руках одуванчик, улыбается, здоровая, счастливая. На обороте снимка чья-то рука написала «Твоя дочь, жива и здорова, без тебя». Коваль долго смотрел на фотографию, потом скомкал ее и выбросил в мусорку.

Но ночью, когда сокамерники спали, достал снимок обратно, разгладил, спрятал под подушку. Это была единственная фотография дочери, которую он видел. Раньше он отказывался смотреть на нее, не хотел признавать.

А теперь смотрел каждую ночь. Что-то внутри него сломалось. Или наоборот срослось. Он начал писать письма.

Алине, Софии, своей бывшей жене, детям. Просил прощения, объяснял, как ошибся, как сожалеет. Ни одно письмо не получило ответа. Прошло десять лет.

Софии исполнилось одиннадцать, она перешла в пятый класс. Умница, отличница, занималась танцами и рисованием. У нее была полноценная семья. Мама Алина, папа Андрей, он официально удочерил ее, бабушка Вера, младший братик Артем.

Про Коваля она не знала. Алина решила не рассказывать, пока дочь не вырастет. Зачем ребенку знать, что биологический отец — преступник, который хотел их убить? Сергей постарел.

Ему было уже за 70. Ушел на пенсию, но скучать не приходилось. Помогал детям с внуками, чинил соседям бытовую технику, ездил на дачу. Алина с семьей навещала его регулярно.

София звала его дедушкой Сережей. Рисовала ему открытки, дарила поделки. — Дедушка Сережа, а правда, что ты нашел мою коляску? — спросила она однажды.

— Правда? — улыбнулся Сергей. — Нашел на свалке. Она была грязная, но хорошая. Решил почистить, соседке подарить.

— И что там было? — Там были документы и письмо от твоей мамы, — Сергей решил пока не говорить всей правды. — Она написала, что ты заболела, и ей нужна помощь, поэтому я отнес это в полицию…