Ночью я услышала, как муж диктует матери пин-код от моей карты: «Снимай все, у нее там больше миллиона!» Я улыбнулась и спокойно продолжила спать. Через 40 минут его телефон взорвался сообщением от матери: «Сынок, она все знала! Меня сейчас…»

Пять лет иллюзий, что все как-нибудь наладится. Но теперь иллюзий не осталось. Остались только факты.

Факт первый. Муж и его мать планировали украсть у нее деньги. Факт второй.

Они не испытывали ни капли угрызений совести. Факт третий. Значит, все кончено.

Галина встала, подошла к окну. Небо за стеклом посветлело окончательно, окрасившись в бледно-розовый цвет. Красивый рассвет.

Жаль, что накануне такой мерзкой ночи. В спальне что-то грохнуло. Денис, видимо, не мог уснуть и ворочался.

Галина прислушалась. Потом до нее донеслись приглушенные всхлипы. Он плакал.

Она усмехнулась. Жалость к себе — это все, на что он способен. Ни к ней, ни к разрушенному браку.

К себе. Галина вернулась на кухню и начала собирать сумку. Документы, ключи, телефон, зарядка.

Все самое необходимое. Останавливаться у Светы она будет недолго. Дня три, пока не решит, что делать дальше.

Квартира была ее. Куплена до брака на деньги бабушки. Так что выставлять Дениса не придется.

Он сам уйдет. Или его мать заберет. А там видно будет.

Часов в восемь она услышала, как в спальне зазвонил будильник. Денис встал, прошел в ванную. Вода зашумела в кране.

Галина сидела на кухне, пила второй чай за утро и смотрела в окно. Денис вышел минут через двадцать. Одетый, но помятый, с красными глазами и осунувшимся лицом.

Сел напротив, налил себе кофе из турки, которую она сварила. — Галя, — начал он тихо, — я виноват. Я понимаю.

Прости меня. Прости, пожалуйста. Она молчала.

Это была глупость. Страшная, идиотская глупость. Мама меня уговорила.

Я не подумал. Но я не хотел тебя предать. Честно.

— Денис, — перебила она спокойно, — ты продиктовал своей матери пин-код от моей карты и сказал снять все деньги. Это и есть предательство. Самое настоящее.

Он сжал кружку обеими руками, уставившись в темноту кофе. — Что ты будешь делать? — Не знаю. Наверное, подам на развод.

Он вздрогнул. — Развод? — Галя, ну подожди. Давай все обсудим.

Я исправлюсь, клянусь. Она покачала головой. — Ты не исправишься.

Ты такой, какой есть. И твоя мать такая, какая есть. Мне не нужна семья, где меня считают дойной коровой.

Денис открыл рот, чтобы возразить, но тут его телефон снова завибрировал. Он схватил трубку, посмотрел на экран, побледнел. — Мама, — прошептал он.

— Звонит. Галина кивнула. — Ответь.

Он нажал на кнопку, поднес телефон к уху. — Алло? Мам, ты где? Голос Жанны Константиновны был истерическим, громким. Галина слышала каждое слово.

— Денис, меня три часа продержали в банке. Три часа. Допрашивали как преступницу.

Говорили, что могут в полицию передать документы. Это все твоя жена. Она специально подстроила.

Денис молчал, сжимая телефон побелевшими пальцами. — Ты слышишь меня? Она нас подставила. Нарочно поменяла пин-код и оставила эту проклятую карту с тремя гривнами.

Она знала, что мы попробуем снять деньги. — Мам, тише. — Тише? Да как я могу быть тише? Меня чуть не арестовали.

Еле отпустили, и то только потому, что твоя драгоценная жена пока не написала заявление. Но они сказали, что если она напишет, меня привлекут к ответственности. Галина слушала, не отводя взгляда от окна.

Голос свекрови звучал жалко и злобно одновременно. Она орала, обвиняла, требовала заступничества. — Мам, успокойся.

Денис попытался перебить ее. — Я сейчас приеду, поговорим. — Не надо приезжать.

Лучше скажи этой… этой змее, чтобы она не писала заявление. Слышишь? Пусть не пишет. Галина встала, подошла к столу, протянула руку.

— Дай мне трубку. Денис посмотрел на нее испуганно, но протянул телефон. Галина поднесла его к уху.

— Жанна Константиновна, здравствуйте. Та захлебнулась на полусловие. — Ты… — Это ты во всем виновата…