«Ой, Господи, что со мной?» — воскликнула Клавдия Михайловна, еле разогнувшись после посадки рассады на огороде. «Ой!» — еще раз взвыла от боли внизу живота пятидесяти шестилетняя женщина, искорчившись между грядами. Слегка отдышавшись от очередного приступа, женщина в ужасе думала.
«Ведь раньше этого никогда не было. Все. Я умираю. А так хочется еще пожить, очень хочется, внуков понянчить!» — прошептала Клавдия. По ее разгоряченному лицу градом катились слезы. Она еле-еле закончила работы на огороде и поплелась домой.
Настроение у нее было мрачнее тучи. «Что у нас на обед?» — строго спросил муж Мирон, едва Клавдия переступила порог. Он был хороший человек, но чересчур любил порядок во всем.
И если что-то выбивалось из графика, настроение Мирона моментально менялось. «В холодильнике суп», — чуть слышно сказала женщина. Опустилась на диван и разревелась белугой.
Мирон, испугавшись, прибежал к жене, взял за руку. «Клавдия, что с тобой? Потеряла чего?» «Умираю я, Мирон, как пить дать умираю». «Чего?» — удивился Мирон, округлив глаза.
«С чего ты это взяла?» Приступы сильной боли в животе и спине замучили, ели ноги волоку. «Н-н-наверное, это смертельно неизлечимое заболевание», — заикаясь и глотая слезы, лепетала Клавдия. «Да ну, Клава, не может быть!» — нисколько не удивился Мирон.
«Помнишь, у нашей соседки Татьяны рак обнаружили, так она исхудала до нельзя. Кожи до кости остались, а тебя вон разносит, как реку в половодье, какая же ты смертельно больная!» «И правда», — подумала Клавдия. «Прав муж, меня в последние месяцы действительно разносит как на дрожжах, не знаю из чего, но я же не девочка с осиной талией, мне 56 лет стукнуло, наверное, с возрастом и разносит».
Немного успокоилась Клавдия, да и приступы вроде прекратились. «А вот к фельдшерице нашей Людке тебе сходить не помешает, может, к хирургу в город направит», — добавил рассудительный Мирон. «Успокаивайся, да пойдем обедать».
«Спасибо, Мирон, за совет, так и сделаю». Клавдия сдержала свое обещание и на следующий день отправилась в местный медпункт к фельдшеру Людмиле. Обаятельная и милая девушка с добротой и вниманием относилась ко всем жителям.
Вот и Клавдию также приветствовала, как родного человека. «Клавдия Михайловна, здравствуйте, давно вас не было, проходите, будьте как дома и рассказывайте, что у вас приключилось?» С солнечной улыбкой сказала Люда. Ей нравились местные жители, простые, бесхитростные, искренние, настоящие.
Когда Клавдия поделилась с ней своей тревогой, Людмила старалась сохранять спокойствие и подобрала хорошие слова, чтобы приободрить расстроенную женщину. «Клавдия Михайловна, давайте не будем делать поспешных выводов, я вам анализы назначу, сдадите, получим результаты и поговорим предметно, если понадобится, я вам назначу лечение, договорились?» «Да, Людочка, светлый ты наш человечек, спасибо тебе, от всей души поблагодарила женщина». «Пока не, за что, Клавдия Михайловна, будьте здоровы».
То субботнее утро Клавдия не забудет никогда. Она как всегда прибиралась по дому и хотела пойти на огород, когда раздался телефонный звонок. «Клавдия Михайловна, это Людмила, фельдшер, пришли результаты анализов, сможете ко мне зайти сегодня?» «Да, Людочка, конечно смогу», тут же согласилась Клавдия.
Неожиданно в воздухе повисла тревожная пауза, словно Людмила хотела что-то сказать, но не решилась. У Клавдии кошки заскребли на душе, интуиция подсказывала ей что-то не так, да и говорила фельдшер с плохо прикрытым волнением. «Что со мной, Людочка?», спросила женщина, едва переступив порог медицинского кабинета.
«Я умираю?» «Нет, Клавдия Михайловна, что вы, нет, вы…», замялась Люда. А потом на одном дыхании выпалила «беременная». Услышав эти слова, Клавдия как села на стул, так и застыла на месте, словно восковая фигура.
И только через несколько секунд до Клавдии дошел смысл слов Людмилы. «Что?», – женщина побледнела, ее глаза округлились от ужаса. «Неправда это!», – истошно закричала она, испугав фельдшера, так что-то отскочило в сторону.
Через несколько секунд женщину осенило. «Мои анализы с кем-то перепутали, ну точно, так оно и есть, не могу я в пятьдесят шесть лет забеременеть, быть того не может». «Это же ерунда какая-то, ты узнай, Люда, еще раз, произошла ошибка».
Людмила лишь покачала головой. «Клавдия Михайловна, нет никакой ошибки, это ваши анализы. Да, у вас большой возраст, очень редко удается забеременеть в такие годы.
Случай исключительный, один на миллион, и он ваш, нужно успокоиться и не поддаваться панике». У женщины похолодели руки и ноги, а потом, озлобившись на весь мир, она воскликнула. «Успокоиться? Да вы что, не нужна мне беременность, ни за что не нужна.
Если я беременна, то немедленно делайте аборт, не буду я рожать больше, отражалась». Людмиле сложно было выдержать напор Клавдии Михайловны, но она нашла в себе силы ответить. «Аборт делать поздно, у вас почти четыре месяца беременности.
И это еще не все, плод не один, а два». После этих слов Клавдия Михайловна обмякла на стуле. Ее руки повисли как плети.
Она смотрела бесцельным взглядом в одну точку. Людмила, испугавшись, подскочила к женщине, предложила воды. «Ничего, будем наблюдать беременность, все будет хорошо».
Как могла успокаивала Люда, хотя сама была взволнована до предела. Такое впервые в ее медицинской практике. «Я чем-нибудь могу еще вам помочь?» – спросила Людмила, когда Клавдия Михайловна маломальски пришла в себя.
«Нет», – отрешенно сказала женщина и побрела к двери, неся на себе груз несчастья, которое на нее свалилось. Люда молча смотрела ей вслед и думала о своем. Для нее бы точно беременность не стала горем, а наоборот превратилась в настоящее счастье.
С Егором они несколько лет тщетно пытались обзавестись ребенком. Куча бесполезных попыток забеременеть ни к чему не привели. В конце концов расстались, так и не сумев наладить семейную жизнь.
Потом стало еще хуже. Люду ждали настоящие испытания на прочность от коллег по работе в детской больнице. Они постоянно подтрунивали над ней, мол, сапожник без сапог.
Людмила не выдержала, все бросила и уехала в деревенскую глушь. По крайней мере, здесь про нее никто не знает. Сегодня, узнав о беременности Клавдии Михайловны, Людмила была сама не своя, словно кто-то вновь вытащил из нее эту историю про ребенка и вскрыл на сердце старую рану.
Клавдия Михайловна совершенно по-другому восприняла свою беременность, не иначе, как кару Божию, наказание за совершенные грехи. Только вот за какие! Всегда с мужем Мироном жили по правде и совести в родной с детства деревне. Родили дочку Иринушку, красавица и умница….
Вот только характер у нее не из простых. Уехала в город искать карьеры и личной жизни. Да так и не получила ни того, ни другого.
Работала официанткой в кафе за маленькую зарплату. С личным тоже не заладилось. Выскочила замуж за молодого юнца, а он взял, да и бросил ее через полгода.
Несмотря на все несчастья, в деревню возвращаться Ирина ни почем не хотела, но зато с удовольствием принимала материальную поддержку от родителей. Клавдия никогда не роптала на судьбу. Что есть, то есть.
Но сейчас не выдержала. Сорвалась. Она медленно брела по сельским улицам, переваливаясь сбоку-набок, как утка.
У нее даже походка изменилась. Вся жизнь яркой лентой пронеслась перед глазами. Лишь только приветствия сельчан возвращали ее в действительность.
«Доброго здоровьица, Клавдия!» – раздавалась со всех сторон. Женщина представила на миг, что очень скоро этот деревенский люд будет надсмехаться над ней и говорить совершенно другие вещи. Мол, под старость лет совсем с ума сошла, как не стыдно заделывать ребенка в таком возрасте, срам да и только! От этих мыслей у Клавдии побежал мороз по коже.
Не стерпит она издевательств и насмешек. Умом Клавдия четко это осознавала. Да и у Мирона тяжелый характер, не примет он такой удар судьбы.
До дома оставалось совсем чуть-чуть, лишь мост над небольшой речушкой пройти и все. Мгновенно Клавдии пришла в голову шальная мысль. А что если прыгнуть в речку с моста, да избавиться от всех проблем сразу, что как цепи повисли на ней.
Ну а жизнь? Большую часть прожила и будет. Бог меня простит, он всех прощает. Клавдия и сама не помнит тот миг, когда с трудом, но перелезла через ограждение, глянула вниз на мутную воду.
Страшно, но прыгну. Оставалось несколько секунд до того, когда она поставит последнюю точку. Вдруг воздух разорвал пронзительный крик.
Это был муж Мирон, который по счастливой случайности оказался рядом в нужное время и в нужном месте. Увидел и спас Клавдию от опрометчивого шага. Мирон весь внутренне сжался от страха, когда жена, заливаясь слезами, рассказала про свою беременность.
Да, не о такой старости я мечтал, а спокойной и тихой. Детские пеленки и плач по ночам совсем не входили в планы. Но все же это лучше, чем потерять Клавдию, с горечью подумал Мирон.
Только сейчас, скупой на чувства Мирон, понял, как дорога ему жена. Новость о беременности была настолько ошеломительной, что Мирон и Клавдия не решились пока сказать об этом дочери Ирине. Нужно самим привыкнуть к мысли, что у них будут младенцы, и это вскоре случилось.
Раз Господь посылает нам детей, значит это угодно Богу, одновременно решили Мирон и Клавдия. Вместе они приходили под своды местной церквушки и молились всем святым. Научились радоваться каждому дню, приближающему их к рождению малышей.
Шли дни, месяцы. Беременность Клавдии протекала тяжело. Отекали ноги, замучили токсикоз и головные боли.
Но как показывали анализы и процедуры УЗИ, с малышами было все хорошо. Для Клавдии это было главное, и она стойко переносила все тяготы и невзгоды. Ничто не предвещало беды, но она коварно подстерегала Клавдию и Мирона и пришла, откуда не ждали, от самого близкого человека, дочери Ирины.
Они так и не решились обо всем ей рассказать. Кто же знал, что эта нерешительность сыграет с Клавдией и Мироном злую шутку. Сегодняшний воскресный день особенный.
Беременность Клавдии миновала отметку в семь месяцев. Именно в этот день позвонила Ирина. «Мам, я сегодня приеду, можно?» Ласковым голосом защебетала девушка.
Она редко наведывалась в деревню к родителям, не больше двух раз в год. В основном общение Иры с родственниками ограничивалось редкими телефонными разговорами. «Да, конечно, дочка», — ответила Клавдия.
От волнения у нее задрожал голос и затряслись руки. Живот тут же дало себе знать, заходил волнами от толчков ножек младенцев. Видимо, переживания матери передались малышам.
Клавдия и Мирон с замиранием сердца ждали вечера, когда приедет Ирина. Они сожалели, что вовремя не сказали дочери о беременности Клавдии. Знали, что Ира — девушка непростая, и готовились к любой ее реакции.
Но то, что услышали от родного ребенка, превзошло все их ожидания. «Привет, пап, я ненадолго, помощь ваша нужна!» Небрежно чмокнув отца в щеку, пробормотала Ира. Через несколько секунд лицо девушки мертвецки побелело, а нижняя губа затряслась от негодования.
«Это что еще такое?» — воскликнула Ирина, глядя на мать. «Ты что, беременная? Ты же старая для этого, совсем с ума сошла!» — «Не смей так с матерью разговаривать!» — заступился за Клавдию Мирон. И ты туда же, — буркнула на отца девушка.
Пора о пенсии подумать о вечном, а они детей заводить вздумали. Клавдия и Мирон оторопели от ужаса, когда Ирина бездушно кричала, заставляя содрогаться не только воздух, но и сердца своих родителей. «Змею пригрели у себя на шее», — подумал Мирон.
«И в кого она у нас такая бездушная и бессердечная?» Ирина распалялась еще больше и отчитывала родителей словно нерадивых учеников. «А о будущем подумали? Кто знает, сколько еще проживете? Только на меня лишнего не смейте вешать. Мне свою жизнь нужно устраивать», — возмущалась девушка.
«Не буду ваших детей содержать, если придется, не рассчитывайте на меня». У Клавдии стыла кровь в жилах от таких речей. Чувство обиды и горечи завладело ею.
«Неужели я так плохо воспитала свою дочь, что достойна только такого отношения к себе?», — думала женщина, но не находила ответа. На глаза навернулись слезы. Она проглотила грубые речи дочери, как горькую пилюлю.
Пыталась взять себя в руки, успокоиться, но ничего не получилось. Внезапно Клавдия почувствовала подкатывающий горлу приступ тошноты, а через секунду невыносимая боль в области живота обожгла тело. Женщина истошно закричала, оперлась рукой о стену и медленно сползла на пол.
Мирон подбежал к ней, схватил за руку. «Клавдия, что с тобой?» «Мирон, плохо мне, вызывай скорую». «Но ведь еще не наступил срок!» — растеряно пробормотал мужчина.
«Вызывай!» — взмолилась Клавдия и снова зашлась в новом крике. Она побледнела, а ее лицо исказилось от сильнейшей боли, которую нет сил терпеть. Тут же Клавдия закатила глаза и безжизненно обмякла на руке Мирона.
Он испугался так, что не смог сдержать слез. Трясущимися руками набрал номер телефона скорой помощи. «Потерпи немного, сейчас приедет скорая, поедем в роддом».
К приезду скорой Клавдия пребывала в полуобморочном состоянии, прерываемом только сильнейшими болевыми приступами. В городской роддом они приехали почти через час. На кушетке перед большими широкими дверьми в операционный зал Клавдия, теряя сознание, только смогла прошептать мужу…
«Прощай, Мирон, береги детей, не бросай их». «А ты?» — со слезами на глазах спросил мужчина. «Меня, наверное, больше не будет», — с трудом сказала Клавдия, чувствуя, что последние силы покидают ее.
Время, проведенное в приемном отделении роддома, показалось Мирону вечностью, хотя прошло всего лишь несколько минут, а страх и тревога полностью завладели им. Даже он, человек, далекий от медицины, понимал, что дети появятся на свет семимесячными, недоношенными. А это значит, что могут быть большие проблемы со здоровьем.
Сама Клавдия перед родами чувствовала себя ужасно, боялась, что все закончится плачевно. Ее последние слова и переживания сегодняшнего дня дали о себе знать. Боль разбередила сердце Мирона.
Он еле держался на ногах, а когда присел, запрокинул голову и задремал. Проснулся от прикосновения чьей-то руки на плече. – Мужчина, вам здесь нельзя находиться, – сказала медсестра средних лет с добродушным лицом.
– Но у меня жена сейчас рожает, роды тяжелые, – встрепенувшись, сказал Мирон. – Здесь все рожают, это же роддом, когда роды закончатся, родятся дети, мы вам обязательно позвоним, – пообещала медсестра. На самом деле она, конечно, знала о пожилой роженице.
Да и не только она, весь роддом гудел от этой новости. Нечасто здесь рожают без пяти минут пенсионерки. Конечно, в таком возрасте рожать небезопасно и неизвестно, какие еще дети родятся.
Медсестра не стала расстраивать и без того страшно переживающего мужчину. Сделала вид, как будто это обычные роды и просто нужно соблюдать установленные в роддоме правила. Да, конечно, нехотя согласился Мирон и, понуро опустив голову, поплелся к двери.
Несмотря на усталость, мужчина не хотел уходить. Находясь здесь, он ближе к жене и первым узнает новости. А дома что? Одинокие голые стены и воспоминания, от которых хоть волком вой.
Именно разрыдаться и хотелось Мирону, если бы не дочь Ирина. Когда Мирон увидел ее, то возмутился до глубины души. Девушка, как ни в чем не бывало, весело смеялась и щебетала по телефону, договариваясь о встрече с подругой.
Какое бессердечие и жестокость по отношению к матери. Отправила несчастную мать в больницу раньше срока и дела до нее никакого нет. Да, проглядели мы ее с Клавдией.
Опустили момент, когда из хорошей девочки она превратилась в чудовища. Еще больше расстраивался Мирон. Он прошел мимо дочери, разговаривать с ней сейчас просто не смог.
Опустился на кровать, не в силах больше держаться на ногах. Заснуть тоже не получилось. Клавдия стояла перед его глазами так ясно и четко, как будто находилась в этот миг с ним в комнате.
Мирон никогда не думал даже, что так любит жену. Бесконечно любит. Правда, очень редко говорил об этом Клаве.
Вернее, вообще не говорил. Разве только что в день свадьбы. Просто Клавдия всегда была рядом, и Мирон жил за ней как за каменной стеной.
Не замечал ее красоты, доброты, великодушия. А сейчас Клавы внезапно не стала рядом с ним. Тут же сдавила грудь нестерпимо щемящие чувства одиночества, безысходности и ненужности никому в этом мире.
Если бы он только знал, что безысходность витала в воздухе не только у него в мыслях, но и в операционной, где врачи бились за здоровье Клавдии и ее детей. Женщина по-прежнему была без сознания. Но все же операцию провести удалось.
Сейчас крохотное тельце двух семимесячных малышек врачи и акушерки осмотрят, а затем поместят в специальный отсек, в котором будет поддерживаться их жизнь. Молодой врач Егор Зайцев не выдержал и воскликнул. Да, зачем она только в 56 лет забеременела и аборта не сделала? Вот дурила, совсем с ума сошла.
Куда ее гинеколог смотрела? Это же надо таким неучем быть, чтобы бабусю заставлять рожать, да еще раньше срока понесла. И не говори лучше, сама на волоске сидит, а дети, если выживут, так точно с патологиями будут, это даже к гадалке не ходи, и так ясно, — вторил ему его приятель и одновременно коллега. А ну замолчите вы, сосунки, так в присутствии роженицы выражаться, как вам не стыдно, — возмутился убеленный сединами врач Леонид Анатольевич.
Главврач роддома перестраховался и на операцию Клавдии бросил чуть ли не половину персонала, все-таки не каждый день рожают дамы почтенного возраста. Да мы, Леонид Анатольевич, ведь ничего, только правду сказали, — залепетало молодое поколение врачей. К тому же роженица все равно ничего не слышит.
Они даже не подумали, что Клавдия, попав на несколько секунд из мрака в реальность, уловила смысл их слов. Тут же ее тело затрепыхало, словно в конвульсиях, а через несколько секунд раздался пронзительный крик одной из акушерок. — Леонид Анатольевич, у роженицы давление резко понизилось…
— Господи, точно, Лера, и сердцебиение слабое, да мы можем потерять ее в любой момент. Срочно за реанимационное действие. Весь персонал кинулся на помощь, но случилось непоправимое.
Через двадцать минут Клавдия Михайловна не стала. Не выдержал организм такой адской нагрузки. На глаза акушерок и Леонида Анатольевича навернулись слезы, а молодые врачи виновата попятились к стене.
Но, как водится, беда не приходит одна. Через несколько часов сбылись пророческие предсказания одного из врачей. Дети Клавдии оказались действительно с патологиями.
У одной из малышек не до конца развился зрительный нерв. Она практически ничего не видела. А у другой сильнейший порог сердца.
Она и двух месяцев не проживет, пророчили врачи. Новость о смерти Клавдии Михайловны и страшных диагнозах детей стала убийственной для Мирона. Нет, он не наложил на себя руки, но его мозг навсегда отказался принять случившееся.
Деревенские бабы вовсю трещали языками о Мироне и Клавдии. «Слышь, Васильевна, Мирон-то с ума сошел после смерти Клавдии. Вот те крест, лично сама слыхала», — защебетала одна из соседок.
— Согласна с тобой, Матвеевна, я вчера у него спросила, когда будут похороны Клавдии. Так он чумной был, нес какую-то околесицу. Не выдержал мужик горе, даже в роддом бегать перестал.
Бывает такое, жаль его. Хоть деревенские разговоры зачастую похожи на сплетни, на сей раз сплетни оказались страшной правдой, в которую не хотела верить и Ирина, дочь Мирона. Внезапная смерть матери всколыхнула ее.
Она всегда думала, что родители будут под рукой и не была готова к их уходу. Но ей и в голову не приходило, что в кончине матери есть ее вина. Сердце Ирины настолько очерствело, что не чувствовала она своей вины и в голову ей не приходило покаяться.
— Пап, нужно маму похоронить, давай определимся с похоронами. Волнуясь, сказала девушка. — Что такое, доча, ты о чем? Кого похоронить? Мама уехала к родным, к бабушке твоей, скоро вернется.
Как ни в чем не бывало, ответил Мирон. — Папа, ты что? Бабушка умерла давно, а вчера и мама тоже умерла. — Ай-яй-яй, Ирочка, опять взрослых книжек про покойников начиталось, — сказал Мирон и покачал головой.
— Вот мама приедет и задаст тебе за это, ой, задаст. Ты лучше посмотри, какая погода на улице, солнышко ярко светит, сходи погуляй, а то в школу пойдешь, там некогда будет, сходи, Иринушка, сходи, только не допоздна гуляй, пораньше возвращайся, чтобы мы с мамой не волновались. Ирина с ужасом смотрела на отца.
Больше она ничего не смогла сказать. Очень испугалась, услышав его речи. От страха затряслись руки и ноги.
Не совладав собой, Ирина опрометью выбежала на улицу и со всей силы забарабанила в дверь соседского дома. — Тетя Галя, пожалуйста, откройте, — громко закричала девушка. — Иду, иду, — послышался голос из глубины дома, а через несколько секунд распахнулась дверь и на пороге появилась Галина Матвеевна.
Вместе с мамой они когда-то работали на почте и дружили. — Ира, что у тебя стряслось? — взволнованно спросила женщина. — Маму нужно похоронить, а папа, он… — замялась Ирина.
— Он все забыл, как будто улетел куда-то на другую планету. Помогите, пожалуйста. — Ты права, Ира, бывают такие боли, с которыми не все люди могут справиться, папа твой тоже не справился.
— Не переживай, похороны мы берем на себя, в деревне Клавдию все любили и уважали. Вот что с детками Клавы делать? Галина Матвеевна задала вопрос, о котором Ирина даже не задумывалась. — Тетя Галя, я не смогу их забрать, ну как я их воспитаю без денег, моей зарплаты официантки даже на подгузники не хватит, да тем более дети больные.
— Реши этот вопрос с роддомом, Ира, я знаю, что там можно написать заявление об отказе от детей. Когда женщина произнесла эти слова, у нее сердце кровью обливалось, наверное, Бог ее покарает за это. Но кому отдать больных младенцев? Ирина Ветриная молодая, незамужняя, что она с ними будет делать? Без абсолютного желания заниматься детьми и финансовых возможностей.
Ее отец Мирон из-за смерти Клавы подвинулся рассудкам. Родственников у Клавы, способных взять на воспитание ее детей, нет. Мы все, подруги Клавдии, не молоды, не особо здоровы, тоже в любой момент можем оказаться на кладбище.
Прости меня, Господи, за то, что велю отказаться от детей, грех это большой, я знаю. Но в данный момент на попечении государства им будет лучше, а потом, может быть, какая-нибудь бездетная пара возьмет их в приемную семью. Я слыхала, такое бывает, что берут даже больных детей.
Беззвучно шептала Галина слова покаяния. Галина Матвеевна сдержала свое слово, организовала похороны Клавдии Михайловны. Все деревни Клавдию хоронили, многие ее любили и уважали, знали о случившемся.
Из-за этого горечь утраты становилась еще тяжелее. Только вот семья Клавдии Михайловны не была вместе с нею в этот скорбный миг. Дочь Ирина хоть и пришла, но держалась особняком и боялась подойти к гробу, чтобы взглянуть уже в мертвое лицо матери.
Так и не подошла, не решилась попросить прощения за свое злодеяние. А Мирон и вовсе на кладбище не был, продолжал пребывать в счастливом забытии. Впал во времена, когда они с Клавдией были молоды, а Иринка только начала ходить в школу.
Кладбищенскую тишину прервал заунывный бабий вой. Они зашлись на все лады в многоголосии, зашлись и через несколько минут смолкли, опустив смиренно головы, похоронная процессия сельского кладбища двинулась обратно в деревню. Лишь один человек остался на кладбище и зарыдал в голос на свежевырытой могиле.
Это фельдшер Людмила, которая и обнаружила беременность Клавдии Михайловны. Она винила только себя в ее смерти. Не доглядела, не отследила, отправляла в город делать УЗИ на стареньком аппарате, возможно, который и показания давал уже неправильные, не увидела патологию у детей.
«Ой, Клавдия Михайловна, тетя Клава, что я с вами сотворила? Простите меня, если сможете, я всю жизнь вымаливать у вас прощения буду на коленях. Хоть и тело ваше уже бездыханное, но душа жива, и она слышит меня», — умоляла Людмила, а слезы градом текли по ее щекам. И тут девушку осенило.
Она вздрогнула всем телом, а потом подняла в хмурое небо залитые слезами глаза и произнесла снова как клятву. «Клавдия Михайловна, я очень хочу искупить свою вину перед вами и Богом. Мечтаю сделать то, что не смогли сделать вы — вырастить и воспитать рожденных вами детей.
Не знаю, почему, но я верю, что они не погибнут, не умрут. Они будут жить за себя и за вас, обещаю, и сделаю все возможное, чтобы сдержать обещание». Людмила сама от себя не ожидала таких речей.
Но они шли не от головы, а от сердца. А потому сказанные ею слова самые искренние и настоящие. Еще долго Люда не могла заставить себя оторваться от могилы, встать и пойти за всеми в деревню.
Лишь когда пошел проливной дождь, она, промокнув до нитки, вернулась домой. Такими сильными обещаниями не бросаются. Если поклялась, значит, нужно исполнять.
Поступить иначе — себя не уважать. И Людмила решила приступить к осуществлению задуманного, а незамедлительно. От людей на деревне ничего не спрячешь.
И Люда, конечно, знала, что случилось с мужем Клавдией Мироном. Она, как на крыльях, следующим утром понеслась в роддом, где лоб в лоб столкнулась с Ириной, которая только что написала заявление об отказе от детей матери. Людмила не смогла сдержать эмоций и сразу после Ирины ворвалась в кабинет заведующей роддома Елены Сергеевны.
Но та была явно не в духе. Возрастная роженица умерла сразу после операции с кучей врачей в зале, не сумевших оказать медицинскую помощь. То еще событие, за это по головки не погладят.
Младенцы с патологией, отказ от них, тот еще геморрой. «Что вам нужно?» — наконец оторвавшись от бумаг, недовольным тоном спросила заведующая. Когда Людмила рассказала о цели своего прихода, Елена Сергеевна лишь покрутила пальцем.
«Девушка, вы фельдшер, а такую ерунду несете, не выдает роддом детей на удочерение, идите в детский дом. Если вы говорите про детей пожилой пациентки, вам ли не знать, что они родились недоношенными и находятся под круглосуточным наблюдением врачей? Ничем не могу помочь, попрошу вас освободить помещение». От неожиданности Людмила на несколько секунд потеряла дар речи, а потом, несолоно хлебавши, вышла из кабинета.
«Но ничего, не вешать нос, никто не говорил, что будет легко», сказала сама себе Люда. Она с замиранием сердца ждала, когда малышек передадут в детдом. Несмотря на утешительные прогнозы врачей, девочки все же выжили.
Людмила неустанно молилась об их здоровье, с удовольствием ходила по магазинам и покупала детские вещи, так она приближала момент встречи с девочками. Прошло целых полгода, прежде чем Людмиле представилась возможность прийти в детдом и просить удочерения девочек. Директор детского дома, Татьяна Сергеевна, оказалась добродушным человеком, но сказала то, что повергло Людмилу в шок.
«Извините, Людмила, но у девочек уже есть приемная семья, это хорошо обеспеченная немолодая пара, со дня на день они оформят документы на удочерение». «Но как же так?» – воскликнула Людмила. «Ведь девочки должны быть у меня».
Директор удивленно взглянула на вошедшую странную молодую женщину. «Почему же именно у вас? Вы не замужем, живете одна в однокомнатной квартире, у вас маленькая зарплата. Как же вы собирались содержать детей, лечить их? Наверное, знаете, что обе девочки нуждаются в постоянном лечении».
«Но…» – попыталась подобрать слова Людмила и не смогла. «То-то и оно, это чудо, что для таких девочек нашлась приемная семья, видимо, они родились под счастливой звездой», – уверенно сказала Татьяна Сергеевна. Людмила сидела сама не своя, она понимала, что это конец.
«Не отдадут ей девочек, не выполнит она обещание данного на могиле у Клавдии. Какая жестокая жизнь, ненавижу ее». Девушка затряслась от негодования и боли, а глазам подступили слезы.
Вдруг в дверь постучали, и в кабинет зашли мужчина и женщина лет 55. «Татьяна Сергеевна, мы документы привезли на удочерение», – сказала женщина, протягивая папку. «Добрый день, спасибо, присаживайтесь, Ольга Ивановна, Виктор Сергеевич.
Людмила сейчас уходит», – сказала заведующая, бросив неодобрительный взгляд в сторону девушки. Люда догадалась, что перед ней будущие приемные родители девочек. Сама, не ожидая от себя такой прыти, она умоляла выслушать ее.
Рассказала свою невеселую историю так проникновенно и искренне, что растопила сердца Ольги Ивановны и Виктора Сергеевича. «Людмила, мы видим, что вы хороший, добрый человек, но все равно не откажемся от девочек. Сами понимаете, они нуждаются в дорогостоящем лечении.
Однако, можем предложить вам место няне, тогда будете все время рядом с детьми, вы согласны?» «Да», – тихо сказала Люда, понимая, что это ее единственный шанс. «Как вы их назовете?» Совместно с мужем решили, что назовем Клавдией и Викторией, – с улыбкой произнесла Ольга Ивановна. При слове «Клавдия» лицо Людмилы просветлело.
Она поняла, что все должно сложиться хорошо. Предстояло пройти сложный путь, но деньги приемных родителей и молитвы Людмилы сделали свое дело. Виктория еще во младенчестве за границей провели дорогостоящие операции на сердце, Клавдии потребовались операции на зрение, чтобы она, хоть и в очках, но смотрела на мир своими глазами.
Восемнадцать лет пролетели, как один день. Все это время Людмила была рядом, вместе с приемными родителями и девочками она жила в большом частном доме. С первых дней к ней относились как к члену сплоченной и дружной семьи.
Во многом благодаря Люде, Клавдии и Виктории из непослушных задиристых девчонок превратились в воспитанных, умных, добрых девушек, а скоро станут студентками престижных университетов. Людмила не создала своей семьи, да она к этому и не стремилась. Девочки стали ее семьей, лучшей доли для себя Люда и не мыслила.
День, когда девочки назвали ее мамой, стал самым счастливым днем в жизни и только тогда Людмила с гордостью сказала «Вот видите, тетя Клава, я справилась, я смогла сдержать слово, вы теперь должны быть счастливы на небесах, а я здесь, на земле. Когда-нибудь мы обязательно встретимся, вот увидите, обещаю».