После похорон матери мне досталась ее любимая, но старая картина, а сестре — ее три дачи. Мой муж сорвал картину со стены и швырнул ее к моим ногам. «Ты и это барахло стоите друг друга!» крикнул он. Рама треснула, когда я подняла ее, из трещины выпал ключ. Я не знала, от чего он, но когда присмотрелась к нему, то остолбенела на месте, увидев…

После похорон матери мне досталась ее любимая, но старая картина, о сестре, ее три дачи. Мой муж сорвал картину со стены и швырнул ее к моим ногам. «Ты и это барахло стоите друг друга!», крикнул он.

Рама треснула. Когда я подняла ее, из трещины выпал ключ. Я не знала, отчего он, но когда я присмотрелась к нему, то остолбенела на месте, увидев.

Но прежде чем все это случилось, был душный кабинет нотариуса, запах старой бумаги и напряженная, густая тишина. Прошло всего три дня после похорон. Три дня, которые слились в один серый, вязкий сон.

Елена Кравченко сидела на жестком стуле, обтянутом потрескавшимся кожзаменителем, и смотрела на свои руки, сложенные на коленях. Она не ждала ничего. Мама жила скромно, почти аскетично, особенно в последние годы.

Какое там наследство? Просто нужно было соблюсти формальности. Рядом сидела ее сестра-двойняшка Ольга. Прямая спина, идеальная укладка, дорогой, пахнущий чем-то резким и модным парфюм, который совершенно не вязался с трауром.

Ольга нетерпеливо постукивала ухоженным ногтем по ручке своей сумки. Она смотрела прямо на нотариуса, пожилого уставшего мужчину в очках, который монотонно зачитывал последнюю волю их матери. Елена чувствовала себя лишней на этом представлении.

Ольга была человеком дела, человеком результата. Даже горе она переживала как-то по-деловому, быстро переключившись с организации похорон на раздел того немногого, что осталось. Елена же до сих пор не могла поверить, что мамы больше нет.

Что больше никто не позвонит ей вечером, чтобы спросить, тепло ли она оделась. Земельный участок с дачным домом в садоводческом некоммерческом товариществе ветеран, без всякого выражения бубнил нотариус. Земельный участок с домом в коттеджном поселке лесные дали.

А также земельный участок с постройками по адресу березовый берег. Все вышеперечисленное имущество я завещаю моей старшей дочери Петренко Ольге Сергеевне. Ольга едва заметно выпрямилась еще больше.

Уголок ее губ дрогнул в подобии удовлетворенной улыбки, которую она тут же скрыла, сделав скорбное лицо. Три дачи. Елена знала их.

Одна старенькая, еще от деда, две другие мама купила в последние 10 лет, объясняя это хорошим вложением. Елена тогда удивилась, откуда у матери, скромной пенсионерки, такие деньги, но мама лишь отмахнулась, сказав, что всю жизнь копила. Нотариус перевернул страницу.

Елена почувствовала, как по спине пробежал холодок. Она знала, что сейчас будет. Сейчас ее муж Алексей, который ждал новостей дома, получит подтверждение всем своим худшим ожиданиям.

Он и так считал ее тещу странной, а теперь моей младшей дочери Кравченко Елене Сергеевне продолжил нотариус, и его голос как будто стал еще более бесцветным, я завещаю единственное, что было мне по-настоящему дорого. Картину «Осенний пейзаж» неизвестного художника в деревянной раме. Наступила тишина.

Ольга бросила на Елену быстрый, почти брезгливый взгляд. В нем читалось все и жалость, и превосходство. Картина.

Та самая темная, почти коричневая от времени, которая висела в маминой спальне над комодом. Пейзаж был совершенно обычный, пожухлый лес, серое небо. Ничего особенного.

Просто часть интерьера, привычная с детства. Елена молча кивнула. Она не чувствовала обиды.

Скорее какую-то горькую нежность. Мама действительно любила эту картину. Часто стояла перед ней, просто смотрела, о чем-то думая.

Может с ней были связаны какие-то воспоминания, о которых она никогда не рассказывала. Для Елены это был последний мамин подарок, ее частичка. И это было важнее любых дач.

Дорога домой показалась вечностью. Картина была не очень большой, но тяжелой и неудобной. Елена прижимала ее к груди, чувствуя твердые края старой рамы.

Она представляла лицо Алексея. Его надежды на тещину сокровища были почти осязаемыми. Он работал менеджером в строительной фирме, вечно гнался за статусом, за дорогими вещами, за видимостью успеха.

Они жили в ипотечной квартире, и любая копейка была на счету. А тут три дачи уплыли к Ольге. Она открыла дверь своим ключом.

Алексей был в гостиной. Он не сидел, а мерил шагами комнату. Увидев ее с картиной в руках, он замер….

Ну что? Его голос был напряженным, как натянутая струна. Елена поставила картину у стены. Осторожно, словно это было что-то хрупкое и живое.

Ольге достались все три дачи, сказала она тихо, стараясь, чтобы голос не дрожал. Алексей несколько секунд молчал, глядя на нее. Его лицо побагровело.

А тебе? Выцедил он сквозь зубы. Елена кивнула на картину. Вот.

Мама написала, что это самое дорогое, что у нее было. Алексей посмотрел на темный холст. Потом снова на Елену.

И вдруг он рассмеялся. Громко, зло, без капли веселья. Это был лай, а не смех.

Картина? Эта мазня самое дорогое? Она издевается над нами даже с того света. Он шагнул к картине. Елена инстинктивно дернулась, чтобы загородить ее.

Алексей, не надо. Это память. Но он ее уже не слышал.

Он был в ярости. Ярости от обманутых ожиданий, от рухнувших планов на легкие деньги, на продажу хотя бы одного участка. Он схватил картину.

Елена вцепилась в раму, пытаясь ее удержать. Отпусти! рявкнул он. Силы были неравны.

Он вырвал картину из ее рук так грубо, что она отлетела к стене. А потом с каким-то животным рыком он поднял ее над головой и со всей силы швырнул на пол. Раздался оглушительный треск.

Картина упала плашмя. Массивная деревянная рама и без того старая треснула по углу, обнажив светлую древесину. Ты и это барахло стоите друг друга! прокричал он ей в лицо.

Затем он развернулся, схватил с вешалки куртку и хлопнув входной дверью так, что зазвенела посуда на кухне, ушел. Елена осталась одна в оглушительной тишине. Она медленно опустилась на пол рядом с изуродованной вещью.

Слезы текли по щекам, но она их не замечала. Было больно не от того, что он разбил картину. Больно было от его слов.

От того, с какой легкостью он растоптал то единственное, что связывало ее с матерью. Она провела рукой по трещине в раме. Щепки впивались в пальцы.

Елена подняла картину, чтобы осмотреть повреждения. И в этот момент что-то маленькое металлическое выскользнуло из расколотого дерева и с тихим звоном упало на паркет. Она замерла.

Наклонилась и подняла предмет. Это был небольшой тяжеленький ключик из потускневшей латуни. Старинный с витиеватой головкой.

Наверное от маминой шкатулки или старого комода, который давно выбросили. Елена повертела его в пальцах. Еще одна бесполезная вещь, еще одно воспоминание.

Она уже собиралась положить его в карман и забыть, как вдруг луч света из окна упал на ключ под другим углом. На плоской части головки что-то было выгравировано. Какие-то буквы.

Елена поднесла ключ ближе к глазам, протерла его рукавом. Гравировка была мелкой почти стершейся от времени, но разглядеть ее было можно. Изящный витиеватый логотип и два слова под ним.

Она читала их снова и снова не веря своим глазам. Дыхание перехватило. Руки похолодели.

На металле было четко выбито карпатские самоцветы. Это название знала вся страна хоть самого предприятия уже не существовало десятки лет легендарное закрытое государственное ювелирное объединение советских времен. Оно не просто производило украшения для верхушки партии.

Оно славилось своими хранилищами где партийная и научная элита держала свои частные коллекции ценности то что не доверяли обычным сберкассам. Карпатские самоцветы это было синонимом не просто богатства а тайного огромного богатства. Елена сидела на полу посреди квартиры жимая в ладони холодный металл.

Мир сузился до этого маленького ключа. Он не мог быть от старого комода. Он был от чего-то совсем другого.

От двери за которой скрывалось нечто что ее скромная тихая мама прятала так тщательно что доверила эту тайну только расколотой раме старой никому не нужной картины. Елена остолбенела на месте понимая что наследство которое она получила было совсем не тем чем казалось. Всю ночь Елена не спала.

Она сидела на кухне заперев дверь на щеколду и смотрела на маленький латунный ключ лежащий на столе. Алексей так и не вернулся. Может уехал к друзьям может к родителям жаловаться на свою никчемную жену и ее сумасшедшую мать.

Елене было все равно. Весь мир вся ее жизнь сжались до этого крошечного тяжелого кусочка металла. Она то и дело брала его в руки чувствуя холод и рифленую поверхность гравировки.

Карпатские самоцветы. Это не укладывалось в голове. Ее мама тихая незаметная женщина всю жизнь проработавшая в библиотеке и это название символ советской роскоши и тайной власти.

Как эти два мира могли пересечься? Перед рассветом она встала. Нужно было спрятать ключ и картину. Она аккуратно подняла с пола изуродованное полотно стараясь не смотреть на расколотый угол.

Завернула его в старое покрывало и засунула под кровать в ящик для постельного белья. Это было ненадежно. Но лучшего места она придумать не могла.

Ключ она спрятала в самом надежном месте какое только знала в своей рабочей шкатулке с инструментами для реставрации книг среди скальпелей костяных палочек и баночек с клеем. Алексей никогда туда не лазил считая ее работу скучной и пыльной возней. Весь следующий день она провела как в тумане.

Нужно было что-то делать. Страх смешивался с отчаянной иррациональной надеждой. Что если это какая-то ошибка старый ключ от сувенирной шкатулки которую когда-то выпускал знаменитый завод? Но интуиция подсказывала нет.

Мама не стала бы прятать безделушку с такой изобретательностью. Вечером когда стало ясно что Алексей не появится и сегодня она села за компьютер. Дрожащими пальцами набрала в поисковике карпатские самоцветы хранилище частных вкладов.

Первые несколько ссылок ввели на исторические статьи и форумы коллекционеров. Все подтверждало то что она знала объединение было расформировано в начале 90-х. Но потом она наткнулась на короткую заметку в местном деловом издании.

В ней говорилось что на базе бывшего главного хранилища самоцветов была создана частная компания которая унаследовала часть обязательств и инфраструктуры. Компания называлась Днепр Капитал Хранилища. Адрес был указан.

Старый центр Киева. Утром Елена оделась в самое простое и неприметное что у нее было темные джинсы серый свитер. Положила ключ во внутренний карман куртки.

Сердце колотилось так сильно что казалось его стук слышен всем вокруг. Она ехала в переполненном автобусе глядя на проплывающие мимо улицы и чувствовала себя героиней шпионского романа. Только это была не игра.

Это была ее жизнь. Здание оказалось именно таким как она себе представляла. Старый монументальный фасад из серого гранита но с новыми тонированными стеклами и блестящей стальной вывеской.

Никакой помпезности. Только холодная уверенная надежность. Внутри ее встретил охранник за стойкой из пуленепробиваемого стекла.

Я бы хотела начала Елена и голос ее предательски дрогнул. У меня есть ключ от ячейки. Старой ячейки.

Охранник окинул ее равнодушным взглядом. К менеджеру. Вторая дверь направо.

Кабинет менеджера был небольшим но обставлен дорогой минималистичной мебелью. За столом сидел пожилой очень аккуратный мужчина в идеальном костюме. Он посмотрел на Елену поверх очков в тонкой оправе.

Слушаю вас. Елена молча подошла к столу и положила перед ним ключ. Она не знала что говорить и решила что этот предмет скажет все за нее.

Мужчина взял ключ. На его лице не дрогнул ни один мускул. Он повертел его в руках внимательно рассмотрел логотип.

Затем он поднял на Елену глаза и в его взгляде появилось что-то новое. Удивление смешанное с уважением. Где вы это взяли? спросил он тихо почти шепотом.

Это наследство ответила Елена. Он кивнул словно этот ответ его полностью устроил. Таких ключей я не видел лет 30 наверное.

Еще с тех времен. Мы считали что все ячейки этого типа давно закрыты или их содержимое передано в Госархив как невостребованное. Номер на ключе есть.

Посмотрим. Он что-то набрал на клавиатуре своего компьютера вглядываясь в экран. Елена затаила дыхание.

Да есть такая. Он снова посмотрел на нее. Ячейка номер 773 зарегистрирована на имя Кравченко Марии Ивановны.

Ваша мать? Елена молча кивнула чувствуя как по спине пробежал холодок. Что же по закону вы являетесь наследницей. Пройдемте.

Они шли по длинному тихому коридору. Менеджер открыл тяжелую как в банковском хранилище решетчатую дверь. За ней находилось само хранилище.

Огромное помещение с высокими потолками вдоль стен которого тянулись бесконечные ряды металлических ячеек от маленьких до огромных. Воздух был холодным неподвижным и пах металлом и пылью. Звук их шагов гулко отдавался от стен.

Их ячейка оказалась в самом дальнем полутемном углу. Она была покрыта слоем пыли который никто не стирал много лет. Менеджер указал на два замка.

Один мой второй ваш. Он вставил свой ключ и повернул. Затем отступил на шаг.

Дальше вы сами. Руки Елены дрожали так что она с трудом попала ключом в скважину. Старый механизм подался не сразу с сухим скрежетом.

Щелчок замка прозвучал в тишине как выстрел. Она потянула на себя маленькую металлическую дверцу. Сердце замерло в ожидании…

Она представляла себе все что угодно бархатные мешочки с драгоценностями пачки старых денег может быть даже золотые слитки. Истории о самоцветах будоражили воображение. Она выдвинула металлический ящик.

И разочарование ударило ее как физический удар. Он был почти пуст. И до обидного легок.

Никаких мешочков никакого золота. На дне лежала лишь маленькая пухлая записная книжка в потертом кожаном переплете и один единственный документ сложенный вчетверо пожелтевший от времени лист бумаги. И это все пронеслось в голове.

Вся тайна все надежды весь этот путь ради старой книжки и бумажки? Она почувствовала себя полной дурой. Наверное Алексей был прав. Ее мать действительно была странной и все это лишь какая-то сентиментальная ерунда.

Она села на низкую скамейку стоявшую у стены и взяла в руки документ. Это был официальный бланк с дореволюционными ятями. Бумага была плотной дорогой.

Елена развернула его. Вверху красовалась печать и название какой-то частной галереи давно не существующей. Она начала читать напечатанный на машинке текст с трудом разбирая выцветшие буквы.

Это был сертификат подлинности и договор купли-продажи датированный 1928 годом. В документе говорилось что картина именуемая «Осенний пейзаж» на самом деле является работой известного художника-авангардиста Василия Сидоренко под названием «Последний рассвет». Далее шло подробное описание холста размера техники мазка и заключения эксперта.

А в самом низу в графе примечания было указано считается утраченной в годы революции. Подлинность не вызывает сомнений. Елена перечитала это несколько раз.

Василий Сидоренко. Это имя она знала. Один из столпов украинского авангарда чьи работы стоили на аукционах миллионы.

Картины которые считались утерянными были бесценны. Она отложила сертификат и взяла в руки кожаный блокнот. Это был бухгалтерский гроссбух только очень маленький.

Она открыла его. Внутри аккуратным убористым маминым почерком были исписаны десятки страниц. Но это были не слова.

Это были столбцы дат какие-то шифры названия городов фамилии сокращения. Бессмысленный на первый взгляд набор данных. Елена сидела в холодном гулком хранилище и мир вокруг нее переворачивался.

Она смотрела то на сертификат то на загадочный блокнот. И она поняла. Мама не оставила ей груду золота.

Она не оставила ей денег. Она оставила ей доказательства. Доказательства того что темное пыльное полотно которое сейчас лежит у нее под кроватью завернутое в старое покрывало это не барахло.

Это не сентиментальная мазня. Это шедевр который весь мир ищет уже сто лет. Наследство было не в этой ячейке.

Наследство висело на стене в ее доме все это время. Прячись у всех на виду. Как только Елена вышла из холодного гулкого хранилища на залитую солнцем улицу мир показался ей другим.

Ненастоящим. Люди спешили по своим делам машины гудели город жил своей обычной жизнью и никто не знал что скромная женщина в сером свитере несет в своей сумке тайну стоимостью в миллионы. Она крепко прижимала сумку к боку словно боялась что документы могут испариться или что кто-то прочтет ее мысли и поймет что она несет.

Дома она первым делом вынула из-под кровати завернутую в покрывало картину. Развернула ее на диване. Теперь она смотрела на потемневший холст совсем другими глазами.

Это был не просто осенний пейзаж. Это был последний рассвет. Она всматривалась в грубоватые мазки в унылые цвета пытаясь разглядеть под ними гения Сидоренко.

Но ничего не видела. Видимо мама хорошо постаралась пряча шедевр. Рядом с картиной она положила сертификат и бухгалтерский блокнот.

Бумаги и холст. Теперь это была ее реальность. И ее огромная пугающая проблема.

Что делать дальше? Пойти в полицию? В музей? Рассказать Алексею? Последняя мысль вызвала у нее ледяной ужас. Он который разбил раму из-за нескольких дач что он сделает узнав истинную цену этой вещи? Он ее не просто отберет. Он ее уничтожит продаст первому встречному сделает все чтобы немедленно превратить ее в деньги.

Нет ей нужен был совет. Но ни от кого попало. Ей нужен был тот кто поймет кто разбирается в этом мире и кому можно доверять.

И такой человек был. Сергей Петрович Коваленко. Старый друг ее матери искусствовед на пенсии едкий но невероятно умный старик.

Мама дружила с ним еще с университетских времен. Именно он привил ей любовь к книгам и живописи. Елена нашла его номер в старой маминой записной книжке.

Руки дрожали когда она набирала цифры. Слушаю раздался в трубке сухой скрипучий голос. Сергей Петрович? Здравствуйте.

Это Елена Кравченко дочь Марии Ивановны. На том конце провода помолчали. Леночка! Здравствуй деточка! Прими мои соболезнования.

Твоя мать была удивительным человеком. Спасибо Сергей Петрович. Я звоню по делу.

Очень очень странному делу. Мне нужна ваша помощь. Это касается одной из маминых картин.

Картины? В его голосе прозвучало любопытство. Той самой что висела у нее над комодом. Елена поразилась его памяти.

Да именно ее. Я не могу говорить по телефону. Мы можем встретиться.

Они договорились встретиться в ее реставрационной мастерской. Это было ее убежище маленькое полуподвальное помещение пропахшее старой бумагой кожей и клеем. Здесь она чувствовала себя в безопасности.

Сергей Петрович пришел точно в назначенное время. Худощавый прямой в старомодном но идеально чистом пиджаке. Он осмотрел мастерскую с одобрением.

Хорошее место. Настоящее. Твоя мать гордилась бы тобой.

Но показывай что за тайной мадридского двора. Елена молча достала из папки сертификат и блокнот и положила перед ним на большой рабочий стол. Сергей Петрович надел очки взял в руки пожелтевший документ.

Он читал медленно его брови поползли вверх. Потом он перечитал еще раз. Отложил сертификат взял блокнот пролистал его хмурясь на непонятные записи.

Затем он снял очки протер их платком снова надел и в третий раз уставился на сертификат. Девочка моя произнес он наконец и его голос сел. Ты понимаешь что это такое? Я думаю да прошептала Елена.

Ты не думаешь. Василий Сидоренко. Последний рассвет.

Ее искали все музеи мира. Ее след пропал в 19-м году в Киеве во время Красного террора. Считалось что она либо сожжена либо вывезена за границу и осела в частной коллекции о которой никто никогда не узнает.

А она она висела у Марии над комодом. Он встал и прошелся по мастерской. Вот теперь я понимаю ее странные поездки ее вечные тайны.

Она не просто владела ей. Она ее хранила. Эти записи в блокноте это не бессмыслица.

Это история ее перемещений я почти уверен. Нужно время чтобы это расшифровать. Он остановился и посмотрел на Елену серьезно без тени старческой чудаковатости.

Никому. Слышишь Елена? Ни единой душе. Ни мужу ни сестре никому.

Это не просто деньги. Это очень большие деньги. А большие деньги это большие проблемы.

Я помогу тебе. Мы должны действовать очень осторожно. Для начала нужно провести экспертизу самого холста.

Незаметно. А в это самое время сестра Елены Ольга ехала в своей блестящей иномарке за город. Она была на седьмом небе от счастья.

Три дачи. Особенно ей нравилась та что в лесных далях. Новый престижный поселок.

Идеальное место для летних вечеринок. Она уже представляла как пригласит туда все свое окружение успешных подруг нужных людей из компании своего мужа. Пусть видят пусть завидуют.

Бедная Елена со своей пыльной картиной. Ольга даже испытала укол жалости. Но ничего.

Может кинет ей потом немного денег когда продаст самый старый участок. Она свернула к знакомому шлагбауму. Дом выглядел великолепно.

Два этажа панорамные окна ухоженный газон. Ольга вышла из машины вдыхая чистый сосновый воздух. Она уже доставала телефон чтобы позвонить дизайнеру как вдруг калитка открылась и к ней направился незнакомый мужчина в строгом деловом костюме.

Совсем не похож на сторожа или садовника. Петренко Ольга Сергеевна. Спросил он вежливо но твердо.

Да это я с легким высокомерием ответила Ольга ожидая что это кто-то из администрации поселка с поздравлениями. Меня зовут Воронов я представитель службы безопасности банка Прогресс Инвест. Он протянул ей визитку.

Мы были уведомлены нотариусом о вашем вступлении в права наследства. Ольга непонимающе нахмурилась. Какого банка? Причем здесь банк? Ваша покойная мать Кравченко Мария Ивановна являлась нашим клиентом.

Данный объект недвижимости как и два других в СНТ Ветеран и поселке Березовый берег находится в залоге у банка. Ольгу как будто окатили ледяной водой. В залоге? Что за бред? Моя мама была простой пенсионеркой она не могла взять кредит на на все это.

Мужчина сохранял невозмутимое спокойствие. Тем не менее это так. За последние восемь лет Мария Ивановна взяла три крупных кредита под залог этой недвижимости…

На данный момент общая сумма задолженности с учетом процентов составляет он заглянул в свой планшет 27 миллионов 400 тысяч гривен. Платежи не поступали уже три месяца. Если задолженность не будет погашена банк будет вынужден начать процедуру взыскания и реализации залогового имущества.

27 миллионов. Эта цифра гудела в ушах Ольги вытесняя все остальные мысли. Это была не просто дача.

Это был капкан. Финансовая ловушка которую оставила ей собственная мать. Таинственные расходы вот куда уходили деньги.

Она даже не помнила как села в машину и поехала обратно в город. Ее мечта о роскошной жизни рухнула превратившись в кошмар с гигантским долгом. Ярость и обида душили ее.

Мать обманула ее. Подсунула ей не подарок а долговую яму в то время как Елене. Елене досталась какая-то бесполезная картина и никаких проблем.

Приехав домой она тут же набрала номер сестры. Гудки казались вечностью. Да ответила Елена.

Елена у нас огромные проблемы выпалила Ольга без всяких предисловий. Эти дачи они все в залоге. Мать набрала кредитов на 27 миллионов.

В трубке повисло молчание. Ты меня слышишь? закричала Ольга. Нам нужно что-то делать.

У нас заберут все. Я я не знаю что сказать Ольга. Мне очень жаль.

Жаль ей взвизгнула Ольга. Мне твоя жалость не нужна. Нам нужно продать мамину квартиру.

Немедленно. Это единственный способ покрыть хотя бы часть долга. Елена молчала несколько секунд.

А потом Ольга услышала тихий но на удивление твердый голос сестры. Голос которого она никогда раньше не слышала. Нет.

Что нет? опешила Ольга. Я не буду продавать мамину квартиру. Это тоже память.

Я не позволю. Да какая память? Ты с ума сошла? Ты получила свою дурацкую картину и сидишь в шоколаде а я должна разгребать все это дерьмо? Но Елена была непреклонна. Она что-то тихо сказала про то что им нужно подумать и повесила трубку.

Ольга сидела вцепившись в телефон. Ярость сменилась холодным расчетливым бешенством. Нет? Она сказала нет?

Ее тихая бесхребетная сестренка вдруг научилась говорить нет. Это было так странно так не похоже на нее. Откуда такая уверенность? И тут в ее голове что-то щелкнуло.

Картина. Эта дурацкая никому не нужная картина. Ее мать которая провернула аферу с кредитами на миллионы.

Ее сестра которая вдруг обрела стальной голос. Все это было связано. Елена что-то знает.

Что-то чего не знает она. Ее пальцы сами набрали другой номер. Номер мужа сестры.

Алексей? Он-то точно будет на ее стороне. Алексей? Это Ольга. У меня плохие новости.

И одна мысль. Она быстро обрисовала ему ситуацию с долгами не забыв упомянуть о странном отказе Елены. Она ведет себя неадекватно закончила Ольга тщательно подбирая слова.

Она вцепилась в эту картину как ненормальная. Алексей? Я уверена Елена что-то скрывает. Что-то связанное с этой картиной.

Мы должны выяснить что именно. Разговор с Ольгой оставил после себя горький ядовитый осадок. Елена сидела в тишине своей квартиры и чувствовала как сжимаются невидимые стены.

Только что она впервые в жизни твердо сказала нет своей сестре. Ощущение было странным смесь панического страха и неожиданной пьянящей силы. Она отказалась продавать мамину квартиру последнее убежище единственное место которое все еще пахло ее запахом.

Но она знала что Ольга этого так не оставит. А значит не оставит и Алексей. Мысль о Алексее была самой страшной.

Ольга со своей яростью и эгоизмом была предсказуема. Алексей же разбуженный жадностью был способен на все. Картина больше не могла оставаться в квартире.

Это было слишком опасно. Вечером дождавшись темноты Елена снова завернула полотно в покрывало. Она вызвала такси стараясь говорить в телефон как можно более буднично.

Всю дорогу до своей маленькой реставрационной мастерской она сидела на заднем сиденье прижимая к себе тяжелый сверток. И вздрагивала от каждого резкого поворота. Мастерская была ее крепостью.

Полуподвал в старом доме с отдельным входом со двора. Алексей там почти никогда не бывал брезгливо называя ее пыльной норой. Там под тусклым светом лампы в окружении прессов для книг и стопок старого картона она спрятала картину в дальний шкаф завалив ее сверху рулонами реставрационной бумаги.

Это было не идеально но надежнее чем под кроватью в квартире где хозяйничал Алексей. Перед уходом она сделала еще кое-что. Несколько месяцев назад после того как у соседей сверху вскрыли квартиру она купила маленькую незаметную камеру с датчиком движения.

Собиралась поставить ее дома но все откладывала. Теперь она достала ее из коробки активировала и пристроила на высокой полке среди банок с клеем так чтобы объектив смотрел прямо на дверь. Просто на всякий случай.

Это было глупо параноидально но так ей было спокойнее. Два дня прошли в звенящей тишине. Алексей не звонил и не появлялся.

Елена почти начала надеяться что он остыл перегорел что его ярость угасла. Она пыталась работать разбирала старинный фолиант но буквы расплывались перед глазами. Все ее мысли были там в шкафу завернутые в старое покрывало.

А потом на третий день вечером раздался звонок в дверь. Елена вздрогнула. Она не ждала гостей.

Посмотрела в глазок. На пороге стоял Алексей. В руках он держал огромный букет белых роз.

Она медленно открыла дверь. Он выглядел ужасно. Бледный с темными кругами под глазами щетина пробивалась на щеках.

Он выглядел так будто все эти дни страдал и не находил себе места. Прости меня Лен сказал он тихо и голос его был хриплым. Я был не в себе.

Полный идиот. Он протянул ей цветы. Елена машинально взяла их.

Розы были холодные и пахли искусственной свежестью цветочного магазина. Я вел себя как последняя скотина продолжал он не глядя ей в глаза а уставившись куда-то за ее плечо на то место на стене где раньше висела картина. Этот стресс на работе похороны все навалилось.

Я не должен был срываться на тебе. И тем более на маминой памяти. Он прошел в квартиру.

Елена молча закрыла за ним дверь чувствуя как внутри все сжимается от плохого предчувствия. Это было слишком наигранно. Слишком правильно.

Алексей никогда не извинялся. Никогда. За все годы их совместной жизни он ни разу не признал своей неправоты.

Он мог замолчать сделать вид что ничего не было но никогда не говорил слово прости. Она пошла на кухню чтобы поставить цветы в вазу. Он пошел за ней сел за стол.

Ольга звонила сказал он как бы между прочим глядя на свои руки. Рассказала про дачи. Какой ужас! Бедная Олька.

И ты тебе тоже наверное тяжело. Он поднял на нее глаза. В них стояла такая вселенская скорбь что на секунду Елена почти поверила ему.

Я хочу все исправить сказал он с надрывом. Хочу загладить свою вину особенно за то что я сделал с картиной. Это это непростительно.

Он говорил правильные слова. Такие правильные что от них веяло фальшью. Где она? спросил он.

Я хочу ее забрать. Елена замерла с вазой в руках. Зачем? Я нашел лучшую багетную мастерскую в городе с воодушевлением заговорил он.

Они творят чудеса. Мы сделаем для нее новую дорогую раму. Отреставрируем холст если нужно.

И я хотел бы чтобы ее оценили. Официально. Чтобы у нас был документ сертификат.

Это же память о твоей маме. Мы должны ее беречь как положено. Как реликвию.

И в тот момент когда он произнес слово оценили его маска на долю секунды треснула. В его глазах на мгновение заблестевших слишком ярко Елена увидела не раскаяние. Она увидела холодный хищный блеск охотника загоняющего дичь.

Это была та самая жадность тот самый расчет который она видела в нем всегда только теперь он был прикрыт слоем дешевого спектакля. Звонок Ольги все объяснил. Они сговорились.

Это была не его идея. Это был их совместный план. Внутри Елены что-то щелкнуло.

Страх никуда не делся но к нему примешалась холодная звенящая ярость. Она поставила вазу на стол. Вода выплеснулась но она не обратила внимания.

Спасибо Алексей сказала она так спокойно как только могла. Голос не дрогнул. Это очень мило с твоей стороны но я уже обо всем позаботилась.

Он удивленно моргнул. В смысле? Я отдала ее реставратору соврала она глядя ему прямо в глаза. Еще позавчера.

Тому самому которому всегда доверяла мама. Он очень старый и проверенный человек. Улыбка застыла на его лице а потом медленно сползла превратившись в жесткую натянутую гримасу.

А вот как протянул он. Ну ну и правильно. Молодец что позаботилась.

Главное чтобы с ней все было в порядке. Он резко встал. Спектакль был окончен.

Ладно я поеду. Дела? Надо работать долги Ольги сами себя не выплатят бросил он с кривой усмешкой. Он ушел так же быстро как и появился оставив после себя на столе букет белых роз и липкое ощущение лжи.

Елена знала он не поверил ни единому ее слову. Это была лишь первая попытка. Разведка боем.

Теперь он будет действовать по-другому. Она выбросила розы в мусоропровод. Затем заперла дверь на все замки и села ждать.

Ночь тянулась мучительно долго. Елена лежала в кровати не раздеваясь и смотрела в потолок. Телефон лежал на подушке рядом с ней.

Каждое мгновение она ждала. Ждала подтверждения своим самым худшим опасениям. И оно пришло…

Около двух часов ночи телефон тихо завибрировал. На экране высветилось уведомление от приложения камеры обнаружено движение мастерская. Сердце ухнуло куда-то вниз и забилось часто-часто.

Руки похолодели и стали непослушными. Она с трудом разблокировала телефон открыла приложение. На экране появилось зернистое черно-белое изображение с инфракрасной камеры.

В кадре была дверь ее мастерской. И перед ней стояла фигура. Мужская.

Елена узнала бы этот силуэт где угодно. Это был Алексей. Он не пытался открыть дверь ключом.

В руке у него был какой-то металлический предмет то ли отвертка то ли напильник. Он ковырялся в замке. Неумело грубо скрежа металлом.

Потом он с силой налег на дверь плечом. Дверь не подалась. Он выругался Елена не слышала но видела как исказилось его лицо.

Он огляделся по сторонам как вор опасающийся свидетелей. Затем он сделал еще одну попытку еще более яростную. Замок выдержал.

В бессильной злобе он пнул дверь ногой развернулся и исчез из кадра. Запись закончилась. Елена смотрела на застывшее изображение пустой дверной коробки.

Дыхание перехватило. Раскаявшийся муж. Заботливый партнер.

Он не просто лгал ей в лицо. Он пытался ее обокрасть. Пытался взломать ее убежище чтобы забрать то что как он думал принадлежит ему по праву.

Война была объявлена. И она была в ней совершенно одна. После того как запись оборвалась Елена еще долго смотрела на черный экран телефона.

Холод начавшийся в кончиках пальцев медленно расползался по всему телу пока не превратился в ледяной панцирь. Ярость которую она почувствовала в первую секунду сменилась странным звенящим спокойствием. Это было спокойствие человека стоящего на краю пропасти и понимающего что пути назад больше нет.

Она встала с кровати. Механически как робот прошла на кухню и налила стакан воды. Руки не дрожали.

Она сохранила видеофайл. Сохранила его на телефон потом загрузила в облачное хранилище а затем для полной уверенности отправила самой себе на почту с темой доказательства. Теперь это был не просто ночной кошмар.

Это был факт. Документ. Такой же неопровержимый как сертификат на картину спрятанной в ее мастерской.

Она не спала до самого утра. Сидела на диване в гостиной глядя в темноту. Квартира в которой она прожила с Алексеем 7 лет вдруг стала чужой.

Каждый предмет каждая фотография на стене казались частью большой уродливой лжи. Его обещания его редкие моменты нежности все это было игрой декорациями за которыми скрывался хищник терпеливо ждущий своего часа. А она дура верила.

Утро не принесло облегчения. Тишина в квартире давила на уши. Алексей не вернулся.

И не позвонил. Видимо злился что его план провалился. Елена понимала что это только начало.

Неудачная попытка взлома не остановит его. Не остановит Ольгу. Теперь они будут действовать иначе.

Первый звоночек раздался около полудня. Телефон завибрировал высветив имя дальней родственницы с которой они не общались уже несколько лет. Елена удивленно ответила.

Леночка! Привет! Слушай я тут увидела пост Ольги у вас все хорошо. Я так за вас переживаю какой пост? Не поняла Елена. Ну в соцсети ты посмотри.

Если что держись там. Она повесила трубку чувствуя как снова подкатывает дурнота. Открыла свою страницу на которую заходила от силы раз в месяц.

Лента новостей была забита одним и тем же. Десятки перепостов. А в самом верху первоисточник.

Пост Ольги. Это было видео. Ольга сидела на диване в своей идеально обставленной гостиной.

На заднем плане в рамочке на каминной полке стояла фотография их с Еленой матери. Ольга была без макияжа ее волосы были нарочито небрежно собраны в пучок а глаза красные и опухшие. Она смотрела прямо в камеру и по ее щеке медленно катилась слеза.

Мне очень тяжело об этом говорить начала она дрожащим срывающимся голосом. После ухода мамы наша семья переживает страшную трагедию. Но еще страшнее то что горе сломило мою сестру мою Леночку.

Мы всегда были так близки но сейчас я ее не узнаю. Она сделала паузу чтобы всхлипнуть. Это было сыграно гениально.

Даже Елена зная правду на секунду почувствовала укол жалости. Она стала замкнутой подозрительной. Она считает что все хотят ее обмануть.

А вчера? Вчера она забрала самое дорогое что у нас осталось от мамы. Ее любимую картину. Нашу семейную реликвию.

Она спрятала ее и никому не говорит где она. Я не осуждаю ее нет. Я понимаю что эта болезнь это помутнение рассудка от горя.

Я просто очень боюсь что она в таком состоянии может сделать что-то непоправимое. С собой или с картиной. Леночка если ты это видишь пожалуйста вернись к нам.

Мы поможем тебе. Мы тебя любим. Видео обрывалось.

Под ним уже была сотня комментариев. Ольгочка какая вы сильная. Держитесь.

Надеюсь с вашей сестрой все будет хорошо. А чуть ниже как контрольный выстрел был репост этого видео сделанный Алексеем. И его комментарий написанный в тоне любящего убитого горем мужа.

Друзья коллеги. Я не привык выносить сор из избы но сейчас моей жене и нашей семье очень нужна поддержка. Ольга все правильно сказала.

После смерти тещи Елена сильно изменилась. Ее поведение стало непредсказуемым. Эти внезапные вспышки агрессии потом полная апатия.

И эти фантазии навязчивые идеи о какой-то невероятной ценности старой картины. Мы пытаемся достучаться до нее окружить заботой но она видит в нас врагов. Это очень тяжело.

Мы просто хотим ей помочь. Елена смотрела на экран телефона и воздух вокруг нее как будто стал густым и вязким мешая дышать. Это было не просто вранье…

Это была спланированная хладнокровная операция. Они не просто хотели выставить ее сумасшедшей в глазах друзей и родственников. Они создавали ей репутацию.

Репутацию неуравновешенной больной женщины с бредом величия и непредсказуемым поведением. И тут же ее телефон взорвался. Сообщения посыпались одно за другим.

Десятки сообщений. От общих знакомых бывших одноклассников коллег Алексея подруг Ольги. Лицемерное сочувствие смешивалось с плохо скрытым любопытством и осуждением.

Елена держись. Горе страшная штука. Главное не замыкайся в себе.

Может тебе стоит поговорить с психологом? У меня есть хороший контакт. Лен ну зачем ты так с Ольгой? Она же за тебя волнуется. Верни картину не усугубляй.

Каждое сообщение было как пощечина. Они превратили ее личное горе в публичное шоу. Они вывернули ее жизнь наизнанку и выставили на всеобщее обозрение в самом уродливом виде.

Она отключила звук на телефоне но экран продолжал вспыхивать освещая ее окаменевшее лицо. Нужно было выйти. Купить хлеба молока.

Сделать что-то простое нормальное чтобы доказать самой себе что мир не рухнул. Она накинула куртку и вышла на улицу. Ближайший продуктовый был в их же доме на первом этаже.

Маленький магазинчик где она знала всех продавщиц а они знали ее. У кассы она столкнулась с соседкой с пятого этажа тетей Валей. Обычно приветливая и болтливая тетя Валя всегда останавливалась чтобы обсудить погоду или цены.

Сегодня она увидела Елену и замерла. Ее улыбка сползла с лица. Она посмотрела на Елену странным взглядом смесь жалости страха и какого-то брезгливого любопытства.

Здравствуй Леночка сказала она тихо почти шепотом и не дожидаясь ответа поспешила к выходу крепче прижимая к себе сумку с продуктами. Елена стояла посреди магазина и щеки ее пылали. Все.

Они добились своего. Слух уже пополз по дому по району. Она чувствовала на себе взгляды других покупателей слышала за спиной шепот.

В один миг она превратилась из обычной женщины переживающей потерю в городскую сумасшедшую опасную и непредсказуемую. Она бросила корзинку с продуктами прямо там между стеллажами и выбежала на улицу. Задыхаясь от унижения и бессильной ярости она брела по двору не разбирая дороги.

И тут в этом тумане отчаяния к ней пришло страшное ледяное понимание. Это не просто месть. Это не просто попытка надавить на нее чтобы она отдала картину.

Это было гораздо хуже. Это была подготовка. Они методично шаг за шагом создавали образ невменяемого человека.

Собирали доказательства ее неадекватности. Все эти слова нестабильно фантазии непредсказуемое поведение это не просто оскорбление. Это термины.

Юридические термины. Они готовили почву для того чтобы в один прекрасный день прийти в суд или в органы опеки и заявить что она не способна отвечать за свои действия. Чтобы лишить ее не просто картины.

А дееспособности. Чтобы отобрать у нее все включая право на собственную жизнь. Атака перешла с физического уровня на совершенно новый тотальное уничтожение ее личности.

Осознание их плана ударило Елену так сильно что она остановилась посреди двора хватая ртом воздух. Унижение которое она чувствовала минуту назад сменилось ледяным животным страхом. Они хотели не просто отобрать картину.

Они хотели стереть ее объявить сумасшедшей и забрать себе право распоряжаться ее жизнью. И мир им верил. Верил красивой картинке в интернете слезам Ольги и обеспокоенному тону Алексея.

В этот момент она поняла что сидеть и ждать это путь к поражению. Прятаться в квартире отключать телефон избегать взглядов соседей именно этого они и добивались. Ее изоляция была частью их плана.

Ей нужно было действовать. И единственным кто был на ее стороне был Сергей Петрович. Она не пошла домой.

Она поймала такси и поехала прямо к нему. Она не звонила боясь что ее телефон прослушивают. Эта мысль уже не казалась паранойей.

Он открыл ей дверь своей старой профессорской квартиры забитой книгами до потолка. Увидев ее лицо он ничего не спросил. Просто провел на кухню налил в стакан воды и положил перед ней таблетку валерьянки.

Пей сказал он коротко. А потом рассказывай. Елена рассказала все.

Про ночной визит Алексея про запись с камеры про видео Ольги и шквал сообщений. Она говорила сбивчиво перескакивая с одного на другое но он не перебивал. Он просто слушал и его лицо становилось все более мрачным.

Когда она закончила он долго молчал барабаня пальцами по старому деревянному столу. Мерзавцы произнес он наконец. Не просто мерзавцы а расчетливые хладнокровные мерзавцы.

Они играют по-крупному. Твоя сестра и твой муж. Он произнес это слово с нескрываемым отвращением.

Они готовят юридическую базу. Признание недееспособной. Это позволит им стать твоими опекунами и распоряжаться всем твоим имуществом.

Включая картину. Его слова подтвердили ее худшие страхи. Что мне делать Сергей Петрович? То что мы и собирались делать ответил он твердо.

Только быстрее. Нам нужны неопровержимые доказательства. Одного сертификата из хранилища мало.

Нужна полноценная экспертиза. И нам нужно понять что зашифровано в этом блокноте. Это наш единственный козырь.

Сейчас они создали свой рассказ свою правду. Мы должны противопоставить им нашу. Настоящую.

Он встал. Поехали в твою мастерскую. Немедленно.

Картина должна быть у меня. У тебя дома или в твоей норе она в опасности. Мою берлогу они штурмовать не решатся.

Дорога в мастерскую была пыткой. Елене казалось что за ними следят что из каждого окна на нее смотрят осуждающие глаза. Она сидела в машине Сергея Петровича старенькой Волги и вжималась в сиденье.

В мастерской было тихо и пахло пылью. Сергей Петрович первым делом осмотрел замок. Ковырял дилетант пробурчал он.

Повезло что замок старый советский. Его ломом не всегда возьмешь. Они достали картину.

Сергей Петрович долго рассматривал ее при свете мощной лампы почти прижимаясь к холсту. Да потемневшая грязная. Лак растрескался.

Но сам холст посмотри какая основа. Качество. Не похоже на работу самодеятельного художника.

Мама немного рисовала тихо сказала Елена. Но так для себя. Пейзажи натюрморты.

Мария была талантливой женщиной кивнул Сергей Петрович. Но не настолько. Здесь что-то другое.

Он перевез картину к себе домой. Его квартира на последнем этаже сталинского дома была не просто жильем а чем-то средним между библиотекой и лабораторией. В одной из комнат у него было оборудовано место для работы большой стол специальные лампы микроскоп.

Оставим ее здесь на пару дней сказал он. Пусть акклиматизируется. А мы пока займемся блокнотом.

Следующие несколько дней превратились в странный лихорадочный марафон. Елена почти не выходила из квартиры Сергея Петровича. Она отключила телефон чтобы не видеть новых сообщений и постов.

Она спала на старом диване в его кабинете а все дни напролет они сидели над маминым блокнотом. Сергей Петрович вооружившись лупой и стопками исторических справочников пытался разгадать шифры а Елена перепечатывала все записи в компьютер систематизируя их. Это была кропотливая изнурительная работа.

Мамины записи были хаотичны. Даты инициалы номера каких-то документов пометки о погоде названия маленьких забытых станций на Западной Украине. Но постепенно очень медленно из этого хаоса начала проступать система.

Сергей Петрович предположил что это не просто дневник перемещений картины. Это был еще и финансовый отчет. Суммы потраченные на аренду банковских ячеек в разных городах на услуги каких-то людей обозначенных только инициалами на материалы для консервации.

Она не просто прятала ее бормотал Сергей Петрович вглядываясь в очередную страницу. Она за ней ухаживала. Она боролась за ее жизнь.

Вот откуда долги Леночка. Вот куда ушли все деньги от тех кредитов. Не на себя.

На нее. Он кивнул в сторону комнаты где стояла картина. На третий день Сергей Петрович сказал Все.

Пора смотреть. Он принес картину в свою лабораторию и установил ее на мольберт. Сейчас мы заглянем ей под кожу.

Он выключил верхний свет и комната погрузилась в полумрак. Затем он включил ультрафиолетовую лампу. Елена ахнула.

Под мертвенно-фиолетовым светом унылый осенний пейзаж преобразился. Он начал светиться неравномерно пятнами. Какие-то участки оставались темными а другие наоборот ярко флуоресцировали.

Вот оно прошептал Сергей Петрович аномалии. Разные пигменты разный химический состав. Это значит что слоев краски несколько.

И они из разных эпох. То что мы видим верхний слой. Сравнительно недавний.

А под ним под ним есть что-то еще. Он указал на самый неприметный угол картины на маленький кусочек земли у подножия дерева. Здесь свечение самое слабое.

Значит верхний слой самый тонкий. Попробуем здесь. Он посмотрел на Елену….

Теперь твоя работа деточка. У тебя рука твердая и глазомерный. Нужен твой реставраторский скальпель.

И микроскоп. Сердце колотилось где-то в горле. Это был самый ответственный момент в ее профессиональной жизни.

Она села за микроскоп установила подсветку. Сергей Петрович встал за ее спиной затаив дыхание. Под многократным увеличением поверхность картины выглядела как потрескавшаяся высохшая земля.

Она взяла самый тонкий скальпель. Ее пальцы привыкшие к работе с хрупкой бумагой и пергаментом двигались уверенно и точно. Она выбрала крошечную едва заметную трещинку в краске.

И очень-очень осторожно миллиметр за миллиметром начала снимать верхний слой. Это была ювелирная работа. Маленькая частичка темно-коричневой краски отделилась превратившись в пылинку.

Елена сдула ее. И замерла. Под ней была не грубая основа холста как она ожидала увидеть.

Под ней была краска. Другая яркая сочная совершенно иного оттенка. Это был крошечный с булавочной головку фрагмент чистого пронзительного синего цвета.

Сергей Петрович прошептала она не отрываясь от окуляров микроскопа. Он наклонился чтобы посмотреть. Долго молчал.

Так я и думал произнес он наконец и в его голосе звучало и восхищение и ужас. Боже мой Мария какая женщина! Елена отодвинулась от микроскопа пытаясь осознать то что она только что увидела. Это меняло все.

Абсолютно все. Ее мать не просто купила где-то картину и прятала ее. Она не была случайным владельцем.

Она была активным участником сокрытия. Она ее мама библиотекарь художник-любитель взяла бесценный шедевр Сидоренко и своими собственными руками написала поверх него другую картину. Грубоватую простую копию похожую по композиции чтобы скрыть замаскировать похоронить оригинал под слоем дешевой краски.

Она не просто хранила тайну. Она ее создала. И это была загадка куда более глубокая чем просто спрятанное сокровище.

Открытие было настолько ошеломляющим что Елена почувствовала как комната качнулась. Она смотрела на крошечную точку синей краски в окуляре микроскопа и эта точка разрасталась заполняя собой все сознание. Ее мать ее тихая скромная мама которая учила ее аккуратно подклеивать книжные переплеты сама совершила этот акт вандализма.

Или спасения. Она она нарисовала поверх прошептала Елена отодвигаясь от микроскопа. Да медленно произнес Сергей Петрович снимая очки и протирая глаза.

Она не просто спрятала ее. Она создала для нее камуфляж. Сделала ее невидимой.

Она пожертвовала одной картиной чтобы спасти другую. Это поступок невероятного мужества. И отчаяния.

Он снова сел за стол на котором были разложены листы с расшифровками из маминого блокнота. Теперь эти хаотичные записи обретали новый зловещий смысл. Теперь понятно почему она так тщательно описывала покупку красок растворителей.

Я думал это для реставрации для консервации. А она создавала подделку. Подделку чтобы скрыть оригинал.

Для Елены это открытие было очередным землетрясением. Ее образ матери и так пошатнувшийся в последние дни теперь рассыпался в пыль. Она была не просто хранительницей.

Она была бойцом. Она вела свою тайную одинокую войну и никто даже ее собственные дочери об этом не догадывался. А долги которые Ольга считала предательством были ценой этой войны.

Но зачем? спросила Елена глядя на Сергея Петровича. Зачем такие сложности? Почему просто не спрятать ее получше? Потому что в какой-то момент просто прятать стало опасно. Вспомни советские времена обыски конфискации.

Картина такого уровня даже просто лежащая в чулане это приговор. А так так это просто унылый пейзаж мазня неизвестного художника не представляющая интереса для властей. Она спасала не только картину.

Она спасала себя. И возможно свою семью. Сергей Петрович снова углубился в записи.

Теперь когда у них появился ключ к разгадке дело пошло быстрее. Он сосредоточился на самых ранних записях сделанных еще не маминой а другой мужской рукой. Вероятно рукой ее отца деда Елены.

Вот сказал он ткнув пальцем в строчку. Фамилия. Повторяется несколько раз в самом начале.

Шевченко. И инициалы Н П. Сергей Петрович замер. Он смотрел на эту фамилию так словно она была ядовитой змеей.

Шевченко Николай Павлович Шевченко. Не может быть. Он вскочил и начал лихорадочно рыться в своих книгах вытаскивая с полок тяжелые монографии по истории днепровской промышленности.

Так и есть. Воскликнул он раскрыв одну из книг. Шевченко.

Крупнейшие промышленники меценаты коллекционеры. Владели заводами шахтами. Их коллекция авангардистов считалась одной из лучших в Украине.

Они исчезли. Вся семья. Расстреляны в 37-м.

Или сгинули в лагерях. Их имущество было национализировано разграблено. Часть картин осела в музеях а самые ценные просто испарились.

Елена слушала и ледяной ужас сковывал ее. Картина была не просто бесценной. Она была краденой.

Или что это значит Сергей Петрович? Что мой дед он украл ее? Нет. Отрезал он. Не думаю.

Судя по этим записям он не вор. Он хранитель. Скорее всего Шевченко предчувствуя беду отдали ему картину на сохранение.

Доверили самому верному человеку. А потом потом их не стало. И твой дед а затем и твоя мать остались с этим сокровищем на руках.

Сокровищем которое невозможно было вернуть и опасно было хранить. Они оказались заложниками чужого достояния и собственной чести. Эта версия была еще страшнее.

Одно дело владеть бесценной вещью. И совсем другое нести за нее ответственность перед мертвыми. Но история на этом не закончилась.

Сергей Петрович используя свои старые связи сделал несколько звонков. Своим коллегам в столичном музее старым антикварам. Он говорил тихо туманно задавая наводящие вопросы о пропавшей коллекции Шевченко.

И через два дня он получил ответ. Плохи наши дела Леночка сказал он положив трубку. Лицо его было серым.

Семья не вся сгинула. Остались потомки. Боковая ветвь которая успела эмигрировать в двадцатые.

Они вернулись в Украину в девяностые. И они не просто вернулись. Они вернули себе часть активов создали огромный фонд.

И все эти годы они ищут. Они потратили целое состояние на поиски своей коллекции. У них лучшие юристы лучшие частные детективы.

Он подошел к Елене и положил ей руку на плечо. Это очень могущественные люди. И очень неуступчивые.

Газеты писали что они годами судятся с европейскими музеями за одну-единственную акварель. И выигрывают. Они не остановятся ни перед чем чтобы вернуть свое.

Елена почувствовала как земля уходит из-под ног. Капкан захлопнулся. С одной стороны Алексей и Ольга готовые упечь ее в психушку.

С другой всесильные наследники которые узнав правду раздавят ее как букашку. Картина из дара превратилась в проклятие. В бомбу замедленного действия которая лежала в этой комнате.

Мне нужно домой прошептала она. Ей вдруг отчаянно захотелось оказаться в своей квартире пусть даже пустой и враждебной. Ей нужно было подумать.

Одной. Сергей Петрович не стал ее отговаривать. Картины и документы остаются у меня.

Это даже не обсуждается. Иди. Но будь осторожна.

И помни ни слова никому. Дома было тихо. Слишком тихо.

Елена прошла по комнатам. Пыль тонким слоем лежала на мебели. Алексей так и не появлялся.

Она села на диван. Что делать? Позвонить этим Шевченко? Прийти с повинной? Здравствуйте у меня ваша картина стоимостью в десятки миллионов которую моя семья прятала сто лет. Они не дадут ей награды.

Они обвинят ее в укрывательстве краденого. А Алексей и Ольга с радостью дадут показания что она невменяемая воровка. Это конец.

Она сидела так наверное час. Не двигаясь. В голове была абсолютная пустота.

Не было ни страха ни отчаяния. Только тупая серая усталость. И в этой оглушающей тишине раздался резкий требовательный звонок в дверь.

Елена вздрогнула так будто ее ударило током. Кто это мог быть? Алексей? Ольга? Она медленно встала и на негнущихся ногах подошла к двери. Посмотрела в глазок.

На площадке стоял незнакомый мужчина. Высокий в безупречно шитом темном костюме который стоил наверное как ее машина. У него было спокойное непроницаемое лицо и холодные внимательные глаза.

Он не был похож ни на бандита ни на полицейского. Он был похож на хирурга перед сложной операцией. Уверенный точный безжалостный.

Сердце заколотилось в паническом ритме. Она прислонилась лбом к холодной двери молясь чтобы он ушел. Но он не уходил.

Он просто стоял и ждал. Он знал что она дома. Наконец собрав остатки воли она повернула ключ в замке и приоткрыла дверь.

Мужчина не улыбнулся. Он посмотрел ей прямо в глаза. Елена Сергеевна Кравченко? Его голос был таким же спокойным и холодным как и его взгляд…

Она молча кивнула. Он не представился. Он просто констатировал факт и в его тоне не было ни капли сомнения.

У вас наша картина. Эти три слова прозвучали как приговор. Он не спрашивал.

Он утверждал. Он знал. Все ее страхи все опасения последних дней материализовались в этом человеке стоящем на пороге ее квартиры.

Мои клиенты продолжил он тем же ровным безэмоциональным тоном семья Шевченко готовы проявить великодушие. Они готовы предложить вам вознаграждение за находку и хранение.

Сумма будет значительной. Он сделал паузу давая ей осознать сказанное. А затем его голос стал еще тверже превратившись в сталь.

Либо мы можем пойти другим путем. Мы подаем заявление в полицию. Судебный ордер на обыск вашей квартиры и мастерской вашего покойного друга господина Коваленко.

И уголовное дело против вас по статье о приобретении и хранении имущества заведомо добытого преступным путем. Выбирайте. Елена стояла в дверях вцепившись в ручку так что побелели костяшки пальцев.

Слова незнакомца холодные и отточенные как скальпель хирурга вонзились ей в сознание. Уголовное дело. Обыск.

Господин Коваленко. Они знали все. Не просто предполагали а точно знали.

Ее молчание ее попытки спрятаться были бессмысленны. Они следили за ней. Возможно с самого того дня как она вышла из хранилища.

Возможно Сергея Петровича тоже вели. Кто вы? Это единственное что она смогла выдавить из себя. Меня зовут Роман Сергеевич Шевченко.

Я представляю интересы семьи ответил он и легкий кивок головы дал понять что он тоже принадлежит к этому клану. У вас есть 24 часа на размышления. После этого мое предложение аннулируется и мы начинаем действовать по второму сценарию.

Я оставлю вам свою визитку. Не теряйте ее. Он протянул ей карточку из плотного дорогого картона.

Елена машинально взяла ее. Ее пальцы коснулись его пальцев они были холодными как лед. Он не стал ждать ответа.

Просто развернулся и ушел его шаги гулко отдавались в тишине лестничной клетки. Дверь лифта закрылась и наступила тишина. Елена так и осталась стоять в проеме глядя на пустую площадку.

В руке она жимала визитку. На ней было вытеснено золотом Роман Шевченко. Юридическое бюро наследия.

И номер телефона. Она захлопнула дверь и сползла по ней на пол. 24 часа.

Ей дали 24 часа чтобы решить стать богатой пособницей или нищей преступницей. Выбор без выбора. Ее загнали в угол.

Первым ее порывом было позвонить Сергею Петровичу. Но она остановила себя. Их телефоны наверняка прослушиваются.

Этот Роман не бросал слов на ветер. Она не могла рисковать стариком. Нужно было думать.

Но мысли путались разбегались. Картина. Шевченко.

Алексей. Ольга. Долги.

Уголовное дело. Все это сплелось в один тугой удушающий узел. Она была одна против всех.

Против мужа и сестры которые хотели объявить ее сумасшедшая. И против могущественной семьи которая хотела сделать ее воровкой. В это же самое время в дорогом ресторане в центре Киева Ольга и Алексей сидели за столиком и напряженно ждали.

Ольга нервно теребила салфетку. Алексей пытался выглядеть расслабленным но его пальцы постоянно постукивали по столу. Ты уверена что это сработает? Спросил он в полголоса.

Откуда ты вообще про них узнала? У моего мужа есть знакомый в юридических кругах с превосходством ответила Ольга. Я просто попросила его навести справки о крупных делах связанных с возвратом произведений искусства. Имя Шевченко всплыло сразу.

Я сопоставила факты. Эта картина не просто так. А когда я упомянула фамилию Сидоренко мне все стало ясно.

И я нашла выход на их юриста. Новость о том что некий влиятельный клан ищет картину которая досталась Елене перевернула для Ольги все. Сначала она была в ярости мало того что ее обманули с долгами так еще и настоящее сокровище досталось этой мямле Елене.

Но потом ярость сменилась холодным расчетом. Это был ее шанс. Шанс не просто избавиться от долгов но и сорвать огромный куш.

Она позвонила Алексею. Слушай внимательно сказала она ему. Игра меняется.

Речь идет не о том чтобы отобрать у нее картину. Речь о том чтобы помочь ее вернуть законным владельцам. За очень хорошее вознаграждение.

Алексей сначала не понял. Но Ольга быстро все ему объяснила. Их компания по очернению Елены была идеальной подготовкой.

Они уже создали ей образ неадекватной жадной женщины. Теперь нужно было просто правильно подать эту историю настоящим хозяевам картины. И вот они сидели в ресторане ожидая встречи с Романом Шевченко.

Он появился ровно в назначенное время. Такой же безупречный как и на пороге квартиры Елены. Он сел за их столик отказался от меню и посмотрел на них в ожидании.

У нас 10 минут сказал он. Я вас слушаю. Ольга взяла слово.

Она снова включила актрису но на этот раз играла другую роль. Роль честной ответственной родственницы переживающей за репутацию семьи. Господин Шевченко начала она взволнованным голосом.

Мы знаем что вы ищете. И мы знаем что это находится у моей сестры Елены. Мы с ее мужем Алексеем.

Она кивнула на своего союзника в ужасе от того что происходит. Она сделала паузу. Глядя на Романа с выражением искреннего горя.

Елена нашла эту картину. И она узнала кому она принадлежит. Мы сами случайно это выяснили.

И мы пытались ее образумить. Убеждали вернуть ее вам законным владельцам. Но после смерти матери она стала сама не своя.

Алексей подхватил. Она бредит этой картиной. Говорит что это ее наследство что она никому ее не отдаст.

Мы боимся что она попытается продать ее на черном рынке. Она уже искала контакты каких-то подпольных оценщиков. Она совершенно потеряла связь с реальностью.

Они говорили слаженно как по нотам. Они выкладывали перед Романом ту самую историю которую транслировали в соцсетях только теперь с новыми нужными деталями. Они не были алчными родственниками.

Они были спасителями. Спасителями репутации семьи и самой картины. Роман слушал их молча его лицо оставалось непроницаемым.

Он не перебивал не задавал вопросов. Когда они закончили он несколько секунд смотрел то на Ольгу то на Алексея. И чего вы хотите? спросил он наконец.

Ольга глубоко вздохнула. Мы хотим справедливости. Мы хотим чтобы картина вернулась к вам.

И мы готовы помочь. Мы готовы дать официальные показания. Подписать любые документы.

Рассказать под присягой что Елена знала о происхождении картины и сознательно ее утаивала планируя незаконную продажу. Наши показания показания самых близких людей не оставят ей ни единого шанса в суде. Она наклонилась вперед понизив голос до заговорщического шепота.

С нашей помощью вы получите картину быстро и без лишнего шума. Без скандала в прессе без долгой и грязной судебной тяжбы с психически неуравновешенной женщиной которая будет кричать на всех углах что ее обокрали. Мы обеспечим вам тихую и быструю победу.

Наступила тишина. Роман барабанил пальцами по столу. А взамен? спросил он.

А взамен Ольга улыбнулась своей самой обаятельной улыбкой. Мы считаем что имеем право на часть того вознаграждения которое вы бы заплатили за находку. За нашу честность.

За помощь. За сэкономленное вами время и деньги. Скажем 30% от ее оценочной стоимости.

Цифра была названа. Дерзкая наглая. Алексей затаил дыхание.

Роман посмотрел на Ольгу. В его глазах не было ни удивления ни возмущения. Было лишь холодное любопытство прагматика оценивающего новый инструмент.

Он рассматривал их не как людей а как актив. Полезный но грязный. Он молчал так долго что Алексей начал ерзать на стуле.

Наконец Роман встал. Ваше предложение любопытно. Я его рассмотрю.

Он повернулся чтобы уйти но потом остановился словно что-то вспомнив. Вы упомянули что она искала оценщиков. Что у нее был план продать картину.

У вас есть какие-то доказательства этого? Записи разговоров? Переписка? Любые мелочи которые могли бы подтвердить ваши слова в суде. Ольга и Алексей переглянулись. Мы мы постараемся что-нибудь найти поспешно сказала Ольга…

Постарайтесь ровным тоном произнес Роман. Чем больше у вас будет таких доказательств тем выше вероятность что мы примем ваше предложение. И он ушел оставив их одних за столиком.

Ольга и Алексей несколько секунд молчали а потом Алексей не выдержал и нервно рассмеялся. Получилось. Он клюнул.

Конечно клюнул самодовольно сказала Ольга отпевая шампанское. Таким людям как он не нужна правда. Им нужен результат.

А мы им его предоставим. Она посмотрела на Алексея и ее глаза хищно блеснули. Теперь наша задача найти доказательства.

Или создать их. Ты живешь с ней в одной квартире. У тебя есть доступ к ее телефону к компьютеру.

Ты должен что-то найти. Подслушать разговор. Сделать скриншот.

Что угодно. Елена должна сама дать нам в руки веревку на которой мы ее и повесим. После ухода Романа Шевченко Елена еще долго сидела на полу в прихожей.

Визитка в ее руке казалась тяжелой как камень. Двадцать четыре часа. Этот срок гудел у нее в голове как похоронный колокол.

Она была в ловушке и выходы из нее вели либо в тюрьму либо в позолоченную клетку. Сдать картину получить деньги и всю жизнь жить с клеймом сообщницы зная что ее мать и дед были кем-то вроде воров. Или отказаться и быть раздавленной юридической машиной Шевченко под улюлюканье сестры и мужа.

Она встала. Нужно было уйти из этой квартиры. Здесь стены давили здесь каждый угол напоминал об Алексее о его предательстве.

Она чувствовала себя голой беззащитной. Ей нужно было в свое убежище. В мастерскую.

Пусть Алексей и пытался туда вломиться но там были ее стены ее инструменты ее работа. Там она была хозяйкой. Она собрала в сумку самое необходимое сменную одежду зубную щетку ноутбук.

Перед уходом ее взгляд упал на угол комнаты где до сих пор валялись обломки. Расколотая рама от картины. Алексей так и не убрал следы своего варварства.

Елена подошла и подняла два куска тяжелого потемневшего от времени дуба. Тот самый раскол из которого выпал ключ. Она не знала зачем это делает.

Просто какая-то иррациональная потребность забрать с собой все что было связано с этой историей. Все улики. Она засунула тяжелые куски дерева в большую хозяйственную сумку и не оглядываясь вышла из квартиры.

Она не знала вернется ли сюда когда-нибудь. В мастерской было холодно и пахло сыростью. Но это был запах безопасности.

Она заперла дверь на все замки задвинула тяжелый засов который установил еще предыдущий владелец. Затем включила старый электрический обогреватель. Он загудел и по комнате поплыло тепло.

Она разобрала сумку. Выложила на рабочий стол куски рамы. И только сейчас при ярком свете настольной лампы она смогла как следует их рассмотреть.

Дерево было очень старым плотным с глубокой патиной. Раскол был свежим светлым обнажившим внутреннюю структуру древесины. Алексей своей яростью вскрыл то что было скрыто десятилетиями.

Елена провела пальцем по внутренней стороне рамы. И вдруг ее палец наткнулся на что-то неровное. Это была не просто шероховатость дерева.

Это была длинная узкая выемка паз вырезанный внутри рамы. Он шел по всей длине. И он был идеально ровным сделанным не природой а инструментом.

Это был тайник. Ее сердце забилось чаще. Ключ выпал именно отсюда.

Но может там было что-то еще. Она взяла свой самый тонкий реставрационный пинцет и осторожно провела им внутри паза. В одном месте пинцет во что-то уперся.

Во что-то мягкое. Она аккуратно подцепила это и потянула. Из паза показался крошечный темный комочек.

Это была пробка из пчелиного воска. Старого затвердевшего почти черного от времени. Воск запечатывал тайник.

Руки дрожали. Она взяла скальпель и осторожно стараясь не повредить дерево выковырила восковую пробку. За ней открылась пустота.

Она снова запустила пинцет в паз и нащупала что-то тонкое свернутое в трубочку. Это был маленький плотно скрученный сверток из промасленной ткани похожий на клеенку. Такие раньше использовали чтобы заворачивать документы защищая их от влаги.

Сверток был размером с ее мизинец. Она положила его на стол и несколько минут просто смотрела на него. Что еще? Какая еще тайна? Может там еще один ключ? Или записка с каким-то адресом? Она осторожно развернула клеенку.

Та была старой и ломкой крошилась в руках. Внутри туго свернутой лежал маленький листочек бумаги. Нет не один.

Несколько тонких исписанных с обеих сторон листочков вырванных из крошечного блокнота. Бумага была почти прозрачной от времени. Елена развернула первый лист.

И узнала его. Узнала сразу. Этот бисерный убористый чуть наклоненный вправо почерк.

Это был почерк ее матери. Это был дневник. Крошечный тайный дневник.

И первая же строчка первая же дата заставила ее замереть. Дата была указана через неделю после ее рождения и рождения Ольги. Она начала читать и слова написанные рукой ее матери 40 лет назад оживали звучали у нее в голове ее тихим спокойным голосом.

Шевченко доверили моему отцу сберечь их величайшее сокровище. Теперь этот долг ложится на меня. Я должна защитить последний рассвет.

Не для себя. А для того дня когда справедливость сможет вернуться. Эта картина не наша собственность.

Это наша честь. Елена перечитала эти строки несколько раз. Каждое слово било в цель.

Не собственность. Честь. Вот оно.

Вот тот ответ который она искала. Тот ключ который был важнее латунного ключика от ячейки. Ее дед не был вором.

Ее мать не была аферисткой. Они были хранителями. Солдатами на посту который они не выбирали но который не могли покинуть.

Она лихорадочно разворачивала следующие листки. Это были не ежедневные записи а скорее пометки в ключевые моменты жизни. Сегодня продала бабушкины серьги.

Деньги нужны на новую раму. Старая совсем рассохлась. Страшно.

Кажется что за мной следят. Но я должна переезд. Снова переезд.

Забрала картину с собой. Не могу оставить ее в старой квартире. Это все равно что оставить ребенка одного.

Я так устала. Иногда хочется просто отнести ее в музей и покончить с этим. Но я не могу.

Я дала слово отцу. А он дал слово им. Сегодня Леночка впервые спросила про картину.

Сказала что она красивая. А Ольга сказала что она мрачная и скучная. Они такие разные мои девочки.

Кто из них поймет? Кому я смогу это передать? Или это проклятие должно умереть вместе со мной? Последняя запись была сделана всего год назад. Почерк был уже не таким твердым буквы плясали. Взяла последний кредит.

Банкиры смотрят на меня как на сумасшедшую старуху. Пусть. Деньги нужны на безопасное хранилище.

Я чувствую что времени у меня осталось мало. Я переписала завещание. Дачи Ольга.

Она любит деньги пусть они ей и достанутся хоть и с долгами. Может это научит ее чему-то. А картину Елена.

Только ей. Она единственная кто сможет понять. Не ее цену а ее суть.

Я спрятала этот дневник в раме. Если она достойна она найдет. Если нет значит я ошиблась.

Значит наша честь умрет вместе со мной. Елена сидела за столом в своей холодной мастерской и слезы текли по ее щекам. Но это были не слезы горя или страха.

Это были слезы прозрения. Она плакала от гордости за свою мать. За ее тихий невидимый подвиг.

Она все поняла. Мать оставила ей не картину. Она оставила ей выбор.

И этот выбор был не между тюрьмой и деньгами. Он был между бесчестьем и честью. И теперь этот выбор был ее.

Вся тяжесть столетней тайны все жертвы ее семьи лежали теперь на ее плечах. И у нее больше не было права быть слабой. Слезы высохли оставив на щеках соленые дорожки.

Елена сидела в тишине своей мастерской и в ней больше не было ни страха ни растерянности. Мамин дневник все изменил. Он был как компас который вдруг указал ей единственно верное направление…

Все эти дни она была жертвой. Жертвой обстоятельств жертвой предательства мужа и сестры жертвой могущественных наследников. Она реагировала пряталась оборонялась.

Теперь все будет по-другому. Теперь она будет действовать. Она встала и подошла к окну.

Начинался рассвет. Серый холодный городской рассвет. Она смотрела на него и в голове ее впервые за много дней ясный и холодный складывался план.

План был рискованным дерзким но другого у нее не было. Она больше не могла прятаться. Она должна была выйти на свет и закончить дело которое начала ее мать.

Первым делом она позвонила Сергею Петровичу. Не со своего телефона а со старого кнопочного аппарата который держала в мастерской для экстренных случаев. Сергей Петрович это я. Я нашла.

Нашла то что все объясняет. Она вкратце пересказала ему содержание дневника. Он слушал молча и она слышала в трубке его тяжелое дыхание.

Честь произнес он когда она закончила. Вот оно что. Какая женщина была твоя мать какая глыба.

Мне нужна ваша помощь сказала Елена. Я собираюсь встретиться с Шевченко. Но на своих условиях.

И мне нужно чтобы вы сыграли одну роль. Она изложила ему свой план. Он молчал несколько секунд.

Опасно Леночка сказал он наконец. Ты играешь с огнем. У меня нет выбора.

Я должна это сделать. Ради мамы. Хорошо после паузы ответил он.

Я с тобой. Говори что нужно делать. Затем наступил самый сложный этап.

Нужно было позвонить Роману Шевченко. Она достала свой смартфон который не включала уже несколько дней. Включила его.

На экране тут же вспыхнули десятки пропущенных звонков и сообщений. Она не стала их читать. Она нашла номер с визитки и набрала его.

Она знала что этот разговор скорее всего слушают. Не только Шевченко. Но и Алексей.

Он наверняка установил на ее телефон какую-нибудь шпионскую программу. Именно на это и был ее расчет. Трубку сняли мгновенно.

Шевченко раздался знакомый холодный голос. Роман Сергеевич это Елена Кравченко сказала она так спокойно как только могла. Ее сердце колотилось но голос звучал ровно.

Я подумала над вашим предложением. И… Я хочу встретиться. Но не только с вами.

Я хочу видеть главу вашей семьи наследника. И я хочу чтобы на встрече присутствовал мой эксперт Сергей Петрович Коваленко. У меня есть новая информация.

Очень важная. На том конце провода помолчали. Хорошо.

Это разумно сказал Роман. Место и время я сообщу вам позже. Есть еще одно условие добавила Елена и это была самая важная часть ее плана.

Я хочу чтобы на встрече присутствовали моя сестра Ольга Петренко и мой муж Алексей Иванов. В трубке снова повисла тишина. На этот раз более долгая.

Роман явно не ожидал такого поворота. Зачем? спросил он и в его голосе впервые проскользнуло удивление. Они часть этой истории.

Они должны все услышать. Без них разговора не будет. Я вас понял медленно произнес Роман.

Что же? Ваше право. Ждите звонка. Он повесил трубку.

Первая часть плана была выполнена. Теперь вторая самая рискованная. Ловушка для Алексея и Ольги.

Елена выждала полчаса. Она представляла как Алексей получив уведомление о ее звонке Шевченко сейчас напряженно ждет что будет дальше. Она должна была дать ему то чего он так хотел.

Доказательство. Она набрала номер Сергея Петровича. На этот раз со своего смартфона.

Она говорила громко взволнованно так чтобы любой кто слушает не усомнился в ее панике и жадности. Сергей Петрович! Я только что говорила с этим Шевченко они готовы встретиться. Но они что-то мутят я чувствую.

Они хотят забрать ее за бесценок предложить какое-то вознаграждение и все. Она сделала паузу тяжело дыша в трубку. Это несправедливо.

Эта картина моя. Мама мне ее оставила. Я не отдам ее за копейки.

Сергей Петрович на том конце провода подыгрывал ей возмущенно ахая. Нам нужен свой оценщик Сергей Петрович! Почти кричала Елена. Независимый? Мне плевать на их официальные музеи.

Мне нужна реальная цена. Черный рынок. Аукцион для своих что угодно.

У вас же есть выходы на таких людей. Мне нужен кто-то кто скажет сколько я могу получить за нее по-настоящему если продавать тихо. Она говорила еще несколько минут обсуждая с ним вымышленных коллекционеров и закрытые аукционы.

Каждое ее слово было тщательно продуманной наживкой. Она рисовала образ алчной испуганной женщины готовой на преступление чтобы не упустить свое. Точный образ который создали для нее Алексей и Ольга.

Хорошо хорошо я вас понял в конце сказала она. Давайте встретимся завтра у вас и все обсудим. Я должна знать реальную цену до встречи с Шевченко.

Она повесила трубку. И замерла прислушиваясь к тишине. Все.

Ловушка была поставлена. Оставалось только ждать когда мыши в нее попадутся. В своей ипотечной квартире Алексей сидел перед ноутбуком.

На экране была открыта программа удаленного доступа к телефону Елены. Он видел все ее звонки читал все ее сообщения. Он слышал оба ее разговора.

Первый с Шевченко заставил его напрячься. Зачем она хочет видеть его и Ольгу? Что она задумала? Но второй разговор с Коваленко развеял все его сомнения. Он принес ему эйфорию.

Она попалась. Глупая наивная дура. Она сама своими руками дала ему в руки то самое доказательство которое требовал Роман.

Черный рынок. Частный оценщик. Она собирается продать картину нелегально.

Он тут же сохранил аудиофайл с записью разговора. И немедленно перезвонил Ольге. У нас все есть! кричал он в трубку не скрывая восторга.

Она только что звонила своему старику. Говорила про черный рынок про подпольную продажу. У меня есть запись! Отлично! выдохнула Ольга.

Отправляй эту запись немедленно их юристу. Срочно! Уже? Алексей прикрепил файл к письму и нажал Отправить. Адрес Романа Шевченко был у него наготове.

Он откинулся на спинку кресла чувствуя себя гением победителем. Все шло по их плану. Даже лучше.

Елена сама рыла себе могилу. Она собиралась прийти на встречу с Шевченко не зная что они уже в курсе ее преступных замыслов. Ее там будут ждать.

Ее там разоблачат. А он и Ольга будут сидеть в первом ряду и наблюдать за ее унижением. А потом они получат свои деньги.

Тридцать процентов от миллионов. Эта мысль была слаще любого напитка. Он позвонил Ольге еще раз.

Он получил сказал он. Только что пришел ответ. Одно слово принято.

Ольга на том конце провода счастливо рассмеялась. Мы победили Алеша сказала она. Мы победили.

Мы победили. Эта дура сама зашла в клетку и захлопнула за собой дверь. Через два дня пришло сообщение от Романа Шевченко.

Сухое деловое. Адрес дата время. Местом встречи была назначена частная галерея в центре Киева.

Ни офис ни квартира. Нейтральная территория. Это было умно.

Елена ответила одним словом Буду. Эти два дня она провела как в лихорадке. Она почти не спала.

Вместе с Сергеем Петровичем они готовились к битве. Он упаковал картину в специальный кофр для перевозки произведений искусства. Мамин дневник Елена положила в твердую папку.

Она перечитала его десятки раз почти выучив наизусть. Каждое слово матери придавало ей сил. Сергей Петрович видя ее состояние старался быть спокойным и деловитым.

Главное Леночка не дай им вывести тебя из себя наставлял он ее. Они будут провоцировать. Особенно твои родственники.

Не поддавайся. Помни свой план. Ты ведешь эту игру а не они.

В назначенный день они приехали к галерее за 15 минут до встречи. Елена была одета просто но строго в темное платье. Волосы убраны в гладкий пучок.

Никаких следов той запуганной женщины которую из нее пытались сделать. Она была спокойна. Это было не спокойствие уверенности а спокойствие человека которому больше нечего терять.

Сергей Петрович нес тяжелый кофр с картиной. В руках у Елены была только папка с дневником и маленькая сумочка в которой лежал диктофон. Он был уже включен на запись.

Их встретил помощник Романа и провел в приватную комнату для переговоров. Это было большое светлое помещение с белыми стенами посреди которого стоял длинный стол из темного дерева. За столом уже сидели двое.

Одного она узнала сразу это был Роман Шевченко. Рядом с ним сидел пожилой седовласый мужчина с аристократическим волевым лицом. Он был одет в дорогой кашемировый джемпер и от него веяло властью и уверенностью которую не купишь ни за какие деньги.

Это без сомнения был сам наследник глава семьи Шевченко. Они встали когда Елена и Сергей Петрович вошли. Елена Сергеевна Сергей Петрович кивнул Роман.

Позвольте представить глава фонда семьи Шевченко Виктор Николаевич. Старик окинул Елену пронзительным оценивающим взглядом. Он не протянул руки.

Присаживайтесь сказал он. Его голос был глубоким и ровным. Сергей Петрович аккуратно поставил кофр у стены.

Они сели напротив. Елена положила перед собой папку с дневником. Итак начал Роман мы вас слушаем.

Вы сказали у вас есть новая информация. Елена глубоко вздохнула. Момент настал.

Да. Но прежде чем я начну я бы хотела чтобы вы на кое-что взглянули. Она открыла папку и достала тонкие пожелтевшие листочки маминого дневника.

Она подвинула их по столу к Виктору Николаевичу. Это дневник моей матери Марии Ивановны Кравченко. Я думаю он объяснит вам гораздо больше чем смогу я.

Виктор Николаевич с недоумением посмотрел на старые бумажки потом на Романа. Роман чуть заметно пожал плечами. Старик надел очки и взял в руки первый листок.

Он начал читать. Елена молча ждала. Она видела как менялось его лицо…

Сначала на нем было недоверие потом удивление. Он брал листок за листком и его брови хмурились все сильнее. Когда он дошел до последней записи он отложил листки и снял очки.

Он долго молчал глядя на стол. Мой дед произнес он наконец тихо глядя на Елену. Он доверял вашему деду как самому себе.

Он называл его последним честным человеком в Украине. В этот самый момент дверьв комнату резко распахнулась. Без стука.

На пороге стояли Ольга и Алексей. Они выглядели как победители. На лице Ольги играла торжествующая улыбка Алексей смотрел на Елену с презрением.

Они явно ждали этого момента отрепетировав свой выход. Не слушайте ее лжи с порога заявила Ольга указывая на Елену пальцем. Ее голос звенел от праведного гнева.

Она все врет. Это фальшивка. Какой еще дневник? Алексей шагнул вперед становясь рядом с ней.

Она пытается выставить себя святой. А на самом деле она собиралась продать картину. У нас есть доказательства.

Она воровка и мошенница. Они говорили громко напористо заполняя собой все пространство. Они были уверены в своем триумфе.

Они обрушили на Елену свои обвинения ожидая что она сейчас съежится заплачет начнет оправдываться. Они ждали ее полного и безоговорочного краха. Роман Шевченко откинулся на спинку стула.

Его лицо было непроницаемо но он бросил на Елену быстрый испытующий взгляд. Он тоже ждал.

Ждал что она сломается под этим напором. Что их план сработает. Виктор Николаевич смотрел на ворвавшуюся пару с холодным недоумением как на неприятных насекомых влетевших в окно.

А Елена Елена не съежилась. Она не заплакала. Она даже не изменилась в лице.

Она спокойно смотрела на свою сестру и на своего мужа давая им выкричаться. Когда они сделали паузу чтобы набрать воздуха Елена медленно повернула голову к Роману. И на ее губах появилась легкая едва заметная холодная улыбка.

Я знаю сказала она тихо но ее голос прозвучал в наступившей тишине удивительно отчетливо. Ольга и Алексей замерли. Что ты знаешь? Растерянно переспросила Ольга.

Елена перевела взгляд на них. Я знаю про ваши доказательства. И про ваше предложение.

Она снова посмотрела на Романа. А у меня есть доказательства мои. Она открыла свою сумочку и достала маленький черный диктофон.

Она положила его на стол прямо посередине. Звук с которым пластик коснулся полированного дерева показался оглушительно громким. Теперь когда мы все здесь в сборе сказала Елена ее голос был ровным и стальным давайте послушаем.

Давайте послушаем какую именно сделку мой муж и моя сестра пытались заключить с вами за моей спиной. Она нажала на кнопку плей. Лицо Романа Шевченко на мгновение утратило свою невозмутимость.

Он не ожидал этого. Он думал что только у него есть компромат. А Ольга и Алексей застыли как статуи.

Их торжествующие улыбки сползли сменившись выражением полного абсолютного ужаса. Они смотрели на маленький черный диктофон на столе как на готовую взорваться бомбу. Они поняли что это была не их игра.

Это была западня. И они только что в нее угодили. Тишина в комнате стала густой почти осязаемой.

Все взгляды были прикованы к маленькому черному диктофону на столе. Ольга и Алексей застыли с одинаковым выражением ужаса на лицах. Они смотрели на диктофон словно он мог укусить.

Их самоуверенность испарилась оставив после себя бледную панику. Роман Шевченко после секундного замешательства вернул себе свое ледяное самообладание. Он единственный не смотрел на диктофон.

Он смотрел на Елену. И в его взгляде читался холодный интерес хищника который встретил не испуганную овцу а другого неизвестного ему хищника. Что же? сказал он медленно.

Давайте послушаем. Он сам протянул руку и нажал на кнопку воспроизведения. Он ожидал услышать свой собственный голос запись своего разговора с Ольгой и Алексеем.

Он был готов к этому. Он собирался обернуть это против них заявив что они пытались его спровоцировать. Он был готов ко всему.

Кроме того что он услышал. Из динамика диктофона раздался не его голос. И не голос Ольги или Алексея.

Раздался сухой чуть скрипучий но абсолютно уверенный голос Сергея Петровича Коваленко. Да я понимаю всю серьезность ситуации. Повторяю еще раз.

Иванов Алексей Петрович и Петренко Ольга Сергеевна. Они вышли на представителей семьи Шевченко с предложением. Они предложили предоставить заведомо ложное сведение отчерняющее их родственницу Кравченко Елену Сергеевну с целью ее дискредитации.

В обмен они потребовали денежное вознаграждение в размере 30% от оценочной стоимости картины Василия Сидоренко Последний рассвет. Ольга издала какой-то странный булькающий звук. Алексей побледнел так что его лицо стало цвета бумаги.

Они смотрели на Сергея Петровича который сидел рядом с Еленой прямой и невозмутимый как памятник. Они не понимали что происходит. А голос из диктофона продолжал.

Это классическая схема. Сговор с целью мошенничества в особо крупном размере. Плюс шантаж.

Они пытаются шантажировать как Кравченко так и семью Шевченко ставя их в уязвимое положение. Затем в записи раздался другой голос. Спокойный с легким иностранным акцентом.

Господин Коваленко я вас понял. Мы принимаем ваше заявление. Я как официальный представитель Международной Ассоциации по борьбе с преступлениями в сфере искусства подтверждаю что по факту попытки мошенничества со стороны граждан Иванова и Петренко нами будет начата проверка.

Мы уже открыли на них дело. Мы свяжемся с местными правоохранительными органами. Благодарю вас за своевременное обращение и гражданскую позицию. Запись закончилась.

Последние слова иностранного следователя повисли в оглушительной тишине. Елена спокойно протянула руку и выключила диктофон. Лицо Романа Шевченко превратилось в каменную маску.

Его глаза сузившиеся до щелочек были устремлены на Сергея Петровича. Он все понял. Он понял что его с самого начала вводили за нос.

Он думал что он игрок который манипулирует всеми фигурами на доске. А оказалось что он сам был всего лишь фигурой в чужой гораздо более сложной игре. Он думал что Елена пришла к нему как просительница как жертва.

Что старый искусствовед Коваленко это просто моральная поддержка сентиментальный свидетель из прошлого. Он и представить себе не мог что этот тихий старик ее щит ее оружие. Что в тот самый момент когда он Роман вел переговоры с Алексеем и Ольгой Сергей Петрович уже фиксировал их преступления на совершенно другом уровне.

Не на уровне семейных разборок а на уровне международного права. Елена не стала собирать на них компромат. Она не стала играть в их грязные игры.

Она просто сообщила о готовящемся преступлении в ту инстанцию которую такие как Роман уважали и боялись гораздо больше чем местную полицию. Виктор Николаевич Шевченко глава семьи медленно перевел взгляд с окаменевшего лица своего юриста на Сергея Петровича. В его глазах больше не было высокомерия.

В них было уважение. Сергей Петрович произнес он и его голос звучал совсем иначе. Мы с вами кажется встречались на одной конференции в Цюрихе лет десять назад.

Я помню ваш доклад. Вы всегда были человеком безупречной репутации. Сергей Петрович лишь скромно кивнул.

Я просто делаю то что должен Виктор Николаевич. Честь моей покойной подруги и безопасность ее дочери для меня важнее всего. А потом все взгляды обратились на Ольгу и Алексея.

Они стояли посреди комнаты как две восковые фигуры. Их мир построенный на интригах и жадности рухнул. Они были пойманы.

Не просто на лжи. А на уголовном преступлении зафиксированном и запротоколированном. Они сами пришли в ловушку чтобы дать показания против Елены.

А в итоге оказались главными обвиняемыми в деле о котором они даже не подозревали. Алексей первым пришел в себя. Он сделал шаг к Роману его лицо исказилось в жалкой умоляющей гримасе.

Это это недоразумение! Пролепетал он. Мы не это имели в виду. Она все подстроила.

Она нас спровоцировала. Да подхватила Ольга ее голос срывался на визг.

Это она. Она сумасшедшая. Она манипулирует всеми.

Мы просто хотели помочь. Но их никто не слушал. Роман Шевченко смотрел на них с холодным ледяным презрением.

Он понял что эти двое не просто мелкие мошенники. Они токсичный актив. Они источник проблем которые ему совершенно не нужны.

Связаться с ними означало вляпаться в международный скандал с расследованием и полицией. Вон сказал он тихо но это слово прозвучало как удар хлыста. Алексей и Ольга замерли.

Что? Вон отсюда повторил Роман уже не скрывая своего отвращения. Оба если я еще раз увижу вас или услышу ваши имена в связи с этим делом я лично прослежу чтобы то досье о котором мы только что слышали было реализовано с максимальной скоростью и жесткостью.

Вы меня поняли? Они поняли.

Их вышвырнули. Выбросили из игры как ненужный мусор. Униженные раздавленные они пятясь вышли за дверь.

Их великая афера закончилась полным сокрушительным провалом. Когда дверь за ними закрылась в комнате снова воцарилась тишина. Виктор Николаевич посмотрел на Елену.

Прошу прощения за эту неприятную сцену сказал он. И за методы моего юриста. Кажется мы все вас недооценили Елена Сергеевна.

Елена молча кивнула. Она не чувствовала радости победы. Она чувствовала лишь горькую пустоту.

Но она знала что сделала то что должна была. Она защитила честь своей матери.

Когда дверь за Алексеем и Ольгой закрылась напряжение в комнате спало. Виктор Николаевич Шевченко жестом предложил Елене и Сергею Петровичу снова сесть. Роман стоял у окна спиной к ним явно переживая свое тактическое поражение.

Елена Сергеевна начал глава семьи и его тон был уже не просто вежливым а глубоко уважительным. Я прочел дневник вашей матери. Я потрясен…

Поступок вашего деда а затем и вашей матери это… В наше время таких людей не осталось. Ваша семья почти сто лет хранила не просто картину. Вы хранили честь нашей семьи.

У меня нет слов чтобы выразить свою благодарность. Он сделал паузу. Мы разумеется выплатим вам вознаграждение.

Очень щедрое вознаграждение. Мы понимаем какие долги остались после вашей матери и мы покроем их с лихвой. Картина вернется домой а вы получите то что по праву заслужили за десятилетия хранения и риска.

Это было то самое предложение которого Елена и боялась и возможно где-то в глубине души ждала. Деньги. Решение всех проблем.

Возможность начать новую жизнь. Но после того как она прочла дневник матери после всего что произошло просто взять деньги казалось неправильным. Это было бы предательством по отношению к маминой памяти.

Ее подвиг был не ради денег. Виктор Николаевич сказала Елена и ее голос к ее собственному удивлению звучал твердо. Я не могу просто так взять деньги и отдать вам картину.

Роман у окна резко обернулся. Виктор Николаевич удивленно поднял брови. То есть? Моя мать всю жизнь жила в тени этой тайны.

Она пожертвовала всем чтобы выполнить свой долг. Алексей и Ольга пытались выставить ее воровкой а меня сумасшедшая. Они облили грязью ее имя и мое.

Я не могу позволить чтобы эта история закончилась тихой сделкой в закрытой комнате. Она посмотрела прямо в глаза главе семьи. Я хочу чтобы все узнали правду.

Не про деньги. А про честь. Про мою мать.

Я хочу чтобы картина была возвращена вам. Но возвращена публично. Роман шагнул к столу.

Что вы предлагаете? Пресс-конференцию? Это создаст ненужный шум. Именно вмешался Сергей Петрович который до этого молчал. Именно шум и нужен.

Шум который отчистит имя Марии Ивановны Кравченко. И имя ее дочери. Елена изложила свой план.

Она не хотела тихой передачи. Она хотела устроить выставку одного дня в главном киевском музее. Организовать большое мероприятие пригласить прессу искусствоведов всю городскую элиту.

И на этом мероприятии перед всеми рассказать историю картины. Историю семьи Шевченко и историю семьи Кравченко. И там же публично передать шедевр законным владельцам.

Виктор Николаевич слушал ее и его лицо медленно озарялось пониманием. Он был человеком старой закалки. И слово честь для него не было пустым звуком.

Он понял чего хотела эта молодая женщина. Она хотела не денег. Она хотела справедливости.

Восстановление доброго имени. Это произнес он медленно это очень достойное предложение Елена Сергеевна. Очень.

Мы согласны. Следующие две недели пролетели как один день. Машина фонда Шевченко заработала на полную мощь.

Директор главного музея узнав о какой картине идет речь и получив звонок от самого Шевченко с радостью предоставил лучший зал. Реставраторы музея под руководством Сергея Петровича и при участии Елены начали сложнейшую ювелирную работу по снятию верхнего слоя краски. Елена работала сутками вкладывая в это всю свою душу.

С каждым снятым миллиметром унылого пейзажа из-под него проступали яркие чистые гениальные краски Сидоренко. Последний рассвет возвращался к жизни. Была запущена мощная пиар-компания.

Все городские СМИ гудели о предстоящем событии. Возвращение утраченного шедевра сенсационная находка в нашем городе. Имя Василия Сидоренко было у всех на устах.

А за день до мероприятия Алексей и Ольга получили по почте официальные письма. Это были не приглашения. Это были юридические уведомления составленные Романом Шевченко.

Их убедительно просили присутствовать на мероприятии. Тон письма не оставлял сомнений их не приглашали а вызывали. Явка была обязательной.

Роман давал им понять что дело о мошенничестве не закрыто а лишь приостановлено и их судьба зависит от их поведения. Они не знали что думать. Зачем их туда зовут? Чтобы публично унизить? Или может Шевченко решили все-таки дать им какой-то мизерный процент чтобы они молчали? Они цеплялись за эту надежду как утопающий за соломинку.

Они решили что Елена получив свое вознаграждение просто исчезнет а им дадут отступные и на этом все закончится. Они должны были пойти. В день выставки в музее было не протолкнуться.

Весь свет Киева собрался здесь чиновники бизнесмены деятели культуры журналисты с камерами. В центре зала на специальном стенде под бархатным покрывалом стояла она. Картина.

Елена стояла за кулисами небольшой сцены установленной в зале. Она смотрела на толпу. На ее лице не было страха.

Она видела как в зал вошли Алексей и Ольга. Они выглядели потерянными и жалкими. Они жались к стене в самом дальнем углу стараясь быть незаметными и с завистью и злобой смотрели на происходящее.

Они видели роскошь успех внимание все то чего они так жаждали и что теперь было безвозвратно утеряно. Они смотрели на сцену ожидая когда на нее выйдет Виктор Николаевич чтобы вручить Елене чек и отправить ее восвояси. Мероприятие началось.

На сцену вышел директор музея сказал несколько слов о значимости события. Затем слово взял сам Виктор Николаевич Шевченко. Он коротко рассказал историю своей семьи и поблагодарил всех кто помогал в поисках.

А теперь сказал он я хочу пригласить на эту сцену человека без которого этого дня бы не было. Человека чья семья совершила подвиг чести. Елену Сергеевну Кравченко.

Зал взорвался аплодисментами. Елена вышла на сцену. Она подошла к микрофону и в зале воцарила тишина.

Она увидела в дальнем углу бледные лица Алексея и Ольги. Они смотрели на нее с недоумением. Что происходит? Почему ей оказывают такие почести? Они ждали что сейчас она скажет пару слов благодарности получит свои деньги и уйдет.

Что сейчас начнется самое интересное объявление суммы вознаграждения. Они приготовились считать чужие деньги. Но Елена не собиралась говорить о деньгах.

Она пришла сюда не за этим. Она пришла чтобы расставить все точки над и. Публично.

Окончательно. Она посмотрела в зал на сотни лиц на вспышки фотокамер. Добрый вечер сказала она и ее голос усиленный микрофоном прозвучал на удивление сильно и чисто.

Сегодня вы увидите великую картину. Но я хочу рассказать вам не о ней. Я хочу рассказать вам историю о моей матери.

Зал замер. В заднем ряду Алексей и Ольга переглянулись. Они не понимали что происходит.

Это был не тот сценарий которого они ожидали. Они думали что это их финал а оказалось что это только начало. И главную роль в этом финале будет играть не Виктор Николаевич Шевченко.

А она? Елена. И она сама вынесет им приговор. Тишина в зале была абсолютной.

Все ждали рассказа о миллионах о сенсационной находке о счастливом билете который вытянула простая женщина. Но Елена начала говорить не об этом. Мою маму звали Мария Кравченко ее голос был ровным без капли дрожи.

Она была простым библиотекарем. Тихой скромной женщиной которую многие наверное сочли бы странной. Она всю жизнь экономила брала кредиты жила более чем скромно.

И никто даже я не знал на что уходили все ее силы и все ее деньги. Она сделала паузу обводя взглядом замерший зал. Она не копила на безбедную старость.

Она не покупала себе дорогих вещей. Она выполняла долг. Долг чести который перешел к ней от ее отца а к нему от человека который доверял ему как самому себе.

Почти сто лет моя семья была хранителем. Хранителем тайны и великого произведения искусства. Она достала из папки листок из маминого дневника.

Зал затаил дыхание. Я хочу прочесть вам всего одну запись из ее дневника. Запись сделанную за год до ее смерти.

Она поднесла листок к микрофону. Взяла последний кредит. Банкиры смотрят на меня как на сумасшедшую старуху.

Пусть. Деньги нужны на безопасное хранилище. Я чувствую что времени у меня осталось мало.

Я переписала завещание. Дачи Ольга. Она любит деньги пусть они ей и достанутся хоть и с долгами.

Может это научит ее чему-то. А картину Елена? Только ей. Она единственная.

Кто сможет понять? Не ее цену а ее суть. Ее голос на мгновение дрогнул но она справилась с собой и дочитала до конца. Когда она закончила в зале стояла звенящая тишина.

История о чести о долге о тихом незаметном подвиге простой женщины оказалась сильнее любой истории о деньгах. А теперь сказала Елена я хочу чтобы вы увидели то что она хранила ценой своей жизни. Она подошла к стенду и взялась за край бархатного покрывала.

Одним движением она сдернула его. Зал ахнул. Единый потрясенный выдох сотен людей.

На них смотрел последний рассвет. Очищенный от верхнего слоя сияющий своими первозданными красками шедевр Сидоренко был ослепителен. Он был живым…

Он дышал. Это была не просто картина это была сама история вернувшаяся из небытия. Зал взорвался аплодисментами.

Гром аплодисментов не смолкал несколько минут. Люди вставали со своих мест чтобы лучше видеть. Журналисты щелкали камерами.

Елена отошла в сторону давая всем насладиться этим моментом. Моментом триумфа не ее а ее матери. Когда аплодисменты стихли она снова подошла к микрофону.

Она повернулась к Виктору Николаевичу который смотрел на картину со слезами на глазах. Виктор Николаевич громко и отчетливо произнесла Елена. Моя мама оставила мне величайшее наследство.

Но это не эта картина. Ее наследство это честь закончить ее дело. Она сделала шаг в сторону как бы передавая сцену ему.

От имени моей матери Марии Кравченко и моего деда я официально возвращаю последний рассвет семье Шевченко. Виктор Николаевич поднялся на сцену. Он не сказал ни слова.

Он просто подошел к Елене и крепко по-отечески обнял ее. И этот жест был красноречивее любых слов. Зал снова взорвался овацией.

В дальнем углу Алексей и Ольга стояли раздавленные происходящим. Это был полный крах. Они пришли сюда чтобы увидеть как Елена получит деньги и урвать свой кусок.

А вместо этого они стали свидетелями ее триумфа. Триумфа который был им непонятен и недоступен. Они смотрели на аплодирующий зал на уважаемых людей которые стоя приветствовали их тихую никчемную сестру и жену.

И в их глазах была только черная бессильная ненависть. Они уже собирались незаметно выскользнуть из зала раствориться сбежать от этого позора. Но Елена еще не закончила.

Когда аплодисменты снова стихли она осталась на сцене. Виктор Николаевич стоял рядом как молчаливая поддержка. Спасибо сказала Елена в микрофон.

Но моя история к сожалению на этом не заканчивается. Зал снова замер. Как вы уже поняли из дневника моей матери у меня есть сестра.

Елена медленно повернула голову и посмотрела прямо в тот угол где стояли Ольга и Алексей. Их взгляды встретились. Они похолодели поняв что сейчас произойдет.

К сожалению не все в моей семье смогли понять что такое честь. Для некоторых ценность измеряется только в деньгах. Она кивнула кому-то за кулисами.

Большой экран за ее спиной который до этого был темным внезапно загорелся. На экране появилась первая картинка. Это был скриншот того самого поста Ольги в социальной сети.

Ее заплаканное лицо и текст под ним где она писала о сломленной горем сестре которая украла семейную реликвию. Толпа в зале ахнула. Люди начали перешептываться.

Моя сестра продолжала Елена ледяным бесстрастным голосом решила. Что лучший способ завладеть наследством это объявить меня сумасшедшей и отобрать у меня все. Экран сменился.

Теперь на нем был скриншот репоста Алексея. Его обеспокоенный комментарий о ее непредсказуемом поведении и бреде величия. Гудение в зале стало громче.

Люди которые еще вчера лайкали эти посты и писали сочувственные комментарии теперь смотрели на экран с изумлением и отвращением. Мой муж также ровно продолжала Елена поддержал ее. Они начали кампанию по моей дискредитации.

Экран сменился снова. Теперь на нем была переписка из мессенджера. Переписка Алексея и Ольги.

Крупным планом. Надо давить на то что она не в себе. Собирай все случаи ее странного поведения.

Я уже всем нашим намекнул что у нее с головой не в порядке после похорон. Главное создать образ неадекватный. Тогда мы сможем оспорить завещание.

Толпа в зале зашумела уже в полный голос. Это был скандал. Публичный громкий беспощадный.

Елена не просто защищалась. Она наносила ответный удар. Она вывернула их грязное белье наружу и вывесила его на всеобщее обозрение.

Она не стала опускаться до их уровня поливая их грязью. Она просто показала всем их собственные слова. И эти слова были страшнее любого обвинения.

Алексей и Ольга стояли прижатые к стене как затравленные звери. Сотни глаз были устремлены на них. В этих взглядах не было жалости.

Было только презрение. Они хотели публичности. Они ее получили.

Но совсем не ту о которой мечтали. В этот момент они были уничтожены. Их репутация их положение в обществе их будущее все это превратилось в пепел на их глазах.

И сожгла все это та которую они считали слабой безвольной и глупой. Когда на экране погас последний скриншот в зале на несколько секунд повисла оглушительная тишина а затем она взорвалась гулом сотен голосов. Это был не просто шепот это был рокот возмущения.

Люди поворачивались чтобы посмотреть на Ольгу и Алексея которые съежились у стены. Они были похожи на двух насекомых пришпиленных к доске на всеобщее обозрение. Вспышки фотокамер которые до этого были направлены на картину теперь развернулись в их сторону.

Они попытались бежать. Алексей схватил Ольгу за руку и потащил к выходу расталкивая людей. Но путь им преградили двое крепких мужчин в костюмах охрана Шевченко.

Роман Шевченко стоявший у сцены лишь едва заметно кивнул им. Он не собирался дать им уйти незамеченными. Он хотел чтобы они испили свою чашу позора до дна.

Елена стояла на сцене глядя на это. Она не чувствовала злорадства. Она чувствовала лишь холодное отстраненное удовлетворение.

Справедливость о которой говорила ее мать свершилась. Не в суде не в кабинете следователя а здесь на глазах у всего Киева. Она поблагодарила всех поклонилась и сошла со сцены…

К ней тут же бросились журналисты но охрана Шевченко вежливо но настойчиво оттеснила их. Виктор Николаевич взял ее под руку. Пойдемте Елена Сергеевна.

Вам нужно отдохнуть. Они вывели ее через служебный выход где уже ждала машина. Она села на заднее сиденье рядом с Сергеем Петровичем.

Он взял ее за руку. Ты сделала все правильно девочка моя сказал он тихо. Твоя мать гордилась бы тобой.

Последствия не заставили себя ждать. Они были быстрыми и беспощадными. Уже на следующее утро интернет кипел.

Видео с мероприятия фотографии униженных Алексея и Ольги скриншоты их переписки все это разлетелось по новостным сайтам и социальным сетям. История о подвиге чести и подлом предательстве стала главной темой для обсуждения. Для Алексея все кончилось в тот же день.

Его вызвал к себе генеральный директор его строительной фирмы. Разговор был коротким. Ты нанес компании колоссальный репутационный ущерб сказал ему шеф не глядя в глаза.

Ты уволен. Сегодняшним числом. Протесты Алексея его попытки оправдаться ни к чему не привели.

Его мир построенный на видимости успеха на дорогих костюмах и престижной работе рухнул. Он лишился не просто работы. Он лишился статуса который был для него дороже всего.

Для Ольги все было еще хуже. Ее не уволили. Ее просто стерли.

Подруги перестали отвечать на звонки. Приглашения на вечеринки и мероприятия прекратились. В дорогих бутиках и ресторанах где она так любила бывать на нее смотрели с презрительным любопытством.

Она стала токсичной. Изгоем в том высшем обществе куда она так отчаянно стремилась. А дачи дачи остались с ней.

Три никому ненужных участка с огромным двадцатью семью миллионами долга. Банк узнав о скандале и о том что никакой надежды на продажу этого актива нет немедленно начал процедуру взыскания. Теперь ей предстояли бесконечные суды звонки от коллекторов и полное финансовое крушение.

Она получила то что хотела. Деньги. Вернее их отсутствие.

Елена в это время жила у Сергея Петровича. Она не возвращалась в свою бывшую квартиру. Через два дня после выставки она подала на развод.

Алексей не возражал. Ему было уже не до этого. Он был занят попытками спасти то что осталось от его жизни.

А еще через день в квартире Сергея Петровича снова появился Виктор Николаевич Шевченко. На этот раз он был один. Он сел на кухню отказался от чая и положил на стол папку с документами.

Елена Сергеевна сказал он. Моя семья у вас в неоплатном долгу. Мы долго думали как можем вас отблагодарить.

Просто деньги это было бы пошло и неправильно после всего что вы сделали. Он открыл папку. Мы приняли решение основать благотворительный фонд.

Фонд сохранения и реставрации произведений искусства. Он будет носить имя вашей матери фонд имени Марии Кравченко. Мы хотим чтобы ее подвиг не был забыт.

Елена слушала не веря своим ушам. Мы уже внесли в него первый взнос. Значительный.

И мы хотим чтобы вы вошли в совет директоров этого фонда. Ваше имя ваша история и ваши знания нам необходимы. Он подвинул к ней еще один документ.

А это он замялся. Это личное. Назовите это вознаграждением наградой подарком как хотите.

Это благодарность моей семьи. Просто примите это. Вы это заслужили.

Елена посмотрела на документ. Это был сертификат о переводе на ее имя денежной суммы. Суммы с таким количеством нулей что у нее потемнело в глазах.

Она была в несколько раз больше чем долг Ольги по дачам. Это была не просто компенсация. Это была свобода.

Полная абсолютная финансовая свобода. Я я не знаю что сказать прошептала она. Ничего не говорите улыбнулся Шевченко.

Просто продолжайте делать то что делаете. Хранить честь. Этого будет достаточно.

Прошел месяц. Елена стояла в своей реставрационной мастерской. Она выкупила ее.

И соседнее помещение тоже. Теперь у нее была большая светлая студия о которой она не смела и мечтать. Пахло свежей краской и деревом.

На столах лежали старинные книги ждущие ее заботливых рук. Бракоразводный процесс был почти завершен. Алексей исчез с ее горизонта.

Ольга по слухам пыталась продать одну из дач за бесценок чтобы хоть как-то расплатиться с банком но покупателей не было. Они перестали для нее существовать. Она подошла к своему рабочему столу.

На нем в красивой раме стояла фотография ее матери. Молодой улыбающейся. Рядом лежал тот самый расколотый кусок старой рамы.

Елена сохранила его. Как напоминание. Телефон завибрировал.

Это было сообщение от Виктора Николаевича. Елена Сергеевна завтра первое заседание совета фонда. Ждем вас.

Она улыбнулась. Ее жизнь только начиналась. Она прошла через ад предательства унижения и страха.

Но она вышла из него другим человеком. Она больше не была тихой незаметной жертвой. Она была архитектором своей жизни.

Она одержала победу. И это была победа не в деньгах. Это была победа справедливости.

Она взяла в руки телефон. Открыла список контактов. Нашла номер Алексей Муж.

Она смотрела на него несколько секунд. А потом без колебаний нажала на кнопку Удалить контакт. Все.

Прошлое было стерто. Она повернулась к большому окну своей новой студии. За ним начинался новый день ее день.

Вот так и закончилась эта невероятная история.