* Приехал к родителям с детьми — холодильник пустой, говорят денег нет…

«Ты уверен?» «Абсолютно», – твердо сказал он. «Это не отменяет моего решения. Если они хотят вернуть мое финансовое участие, пусть меняют отношение к нашим детям, по-другому не будет».

В трубке послышался тихий смех Анны. «Знаешь что? Я горжусь тобой», – сказала она. «Ты стал сильнее, и это правильно».

«Спасибо». Дмитрий улыбнулся, чувствуя, как тяжесть на сердце немного отступает. «Я скоро буду дома».

Он завел машину, думая о том, что впереди еще много сложных разговоров и непростых решений. Но он был готов к этому. Ради своих детей, ради их чувства собственного достоинства, ради справедливости, он был готов пройти этот путь до конца.

Возвращаясь домой по пустынной ночной трассе, Дмитрий думал о том, как странно устроена жизнь. Мы так отчаянно стремимся заслужить любовь тех, кто должен любить нас безусловно, и при этом часто забываем ценить тех, кто действительно принимает нас такими, какие мы есть. Мы оказались огни города.

Дмитрий прибавил скорость, спеша вернуться к своей настоящей семье, туда, где его любили не за деньги или услуги, а просто за то, что он есть. Выписка матери из больницы прошла без особых церемоний. Дмитрий оплатил все счета, купил необходимые лекарства и отвез Лидию Аркадьевну домой.

Она была непривычно тихой, лишь изредка бросая на сына осторожные взгляды. Геннадий Борисович справляя подушки и предлагая чай. «Спасибо, что помог», сказал отец, провожая Дмитрия до двери.

«Мы бы не справились без тебя». «Это не значит, что я вернусь к прежней схеме», твердо ответил Дмитрий. «Я помог в экстренной ситуации, но мое решение остается в силе».

Геннадий Борисович нахмурился, но спорить не стал. Видимо, боялся спровоцировать новый приступ у жены, которая могла услышать разговор из соседней комнаты. «Мы поговорим об этом позже, когда мама поправится», добавил Дмитрий, пожимая руку отцу.

«Береги ее». Следующие недели прошли в напряженном ожидании. Дмитрий сосредоточился на работе и семье, стараясь не думать о родителях.

Елена больше не звонила, видимо, тоже выжидала. Однажды вечером, когда Дмитрий помогал Софье с аппликацией для детского сада, позвонил отец. «Мне нужно поговорить».

Голос Геннадия Борисовича звучал устало, но решительно. «Можешь приехать в выходные. Только один, без детей».

«Зачем?» – насторожился Дмитрий. «Мы с мамой многое обдумали. Хотим обсудить ситуацию, как взрослые люди, без криков и обвинений».

Дмитрий помолчал, взвешивая предложение. «Может, родители действительно осознали свои ошибки, или это очередная ловушка». «Хорошо», – наконец согласился он.

«В субботу?» «Около двух». Повесив трубку, Дмитрий рассказал о предстоящей встрече Анне. «Будь осторожен», – предупредила она.

«Они могут попытаться манипулировать тобой, особенно учитывая недавнюю болезнь матери». «Я знаю», – кивнул Дмитрий. «Но может, они действительно поняли, что были неправы.

Люди иногда меняются». «Иногда», – скептически заметила Анна. «Но редко».

В субботу Дмитрий приехал к родителям точно в назначенное время. В доме было непривычно тихо. Обычно здесь царил хаос, особенно когда приезжали дети Елены.

Но сегодня никого, кроме родителей, не было. «Проходи, сынок», – Лидия Аркадьевна встретила его в прихожей. Она похудела после больницы, под глазами залегли тени, но взгляд был ясным и решительным.

«Мы на кухне чай приготовили». За кухонным столом уже сидел отец. Перед ним лежала стопка бумаг.

Квитанции, счета, какие-то документы. Дмитрий напрягся. «Неужели снова будут давить на жалость?» «Присаживайся», – Геннадий Борисович указал на стул.

«Нам многое нужно обсудить». Дмитрий сел, настороженно глядя на родителей. Лидия Аркадьевна разлила чай по чашкам и тоже опустилась на стул.

«Мы с отцом много думали». Начала она, избегая прямого взгляда. «После моей болезни, после всего, что произошло, мы поняли, что вели себя неправильно».

Дмитрий удивленно поднял брови. Такого признания он не ожидал. «Дело не только в деньгах», – продолжила мать.

«Хотя без твоей помощи нам действительно тяжело. Дело в отношении, к тебе, к твоим детям. Мы были несправедливы».

«Почему?» – прямо спросил Дмитрий. «Почему вы всегда предпочитали Елену? Почему до сих пор относитесь к ее детям лучше, чем к моим?» Лидия Аркадьевна переглянулась с мужем, словно ища поддержки. «Елена всегда была сложным ребенком», – медленно произнесла она.

«Капризная, требовательная. Если ей не уделяли достаточно внимания, она закатывала истерики, могла целыми днями не разговаривать. А ты был самостоятельным, спокойным.

Мы привыкли, что тебе всего достаточно, что ты справляешься сам. И постепенно это стало нормой», – подхватил отец. «Елене все самое лучшее, чтобы не расстраивалась.

А тебе что останется? Мы даже не замечали, как это несправедливо». «А потом появились внуки», – сказал Аркадьевна. «И все повторилось.

Артем и Антон – копия Елены, такие же требовательные. А твои дети, как и ты, никогда не жаловались». Дмитрий слушал, чувствуя, как внутри поднимается горечь.

«Выходит, его наказывали за то, что он был хорошим ребенком? За то, что не устраивал сцен и не требовал к себе особого отношения? Это не оправдание», – твердо сказал он. «Это одинаково. Не за поведение, не за какие-то заслуги, а просто потому, что они их дети»…