Анна зябко куталась в тонкую куртку, которую ей привезла двоюродная сестра из дома. В больничном коридоре гулял сквозняк, бил по ногам, пробирался под одежду, заставляя неприятно ежиться. В теле еще ощущалась характерная медикаментозная слабость, а в боку, время от времени отдавалась тупая боль, напоминая о недавней операции.
«Домой хочу», прошептала Анна, прислонившись к холодной стене и закрыв глаза. Три недели в реанимации казались теперь бесконечным кошмаром. Внезапный острый приступ панкреатита, скорая, срочная операция, капельницы, катетеры, бессонные ночи, подписк медицинской аппаратуры.
Врач не скрывал, Анне крупно повезло. Ее буквально вытащили с того света. «Все, Анечка, готово.
Можем идти», – тетя Валя, мамина старшая сестра, протянула ей пакет с выписными документами. «У меня вещи твои в машине». Олег так и не приехал.
Анна покачала головой, он на работе. Сказал, что пробка на мосту, не успеет. Тетя поджала губы, но комментировать не стала.
Всю дорогу Анна смотрела в окно и только сейчас по-настоящему осознавала, как изменился мир, за эти три недели. Успела прийти весна, набухли почки на деревьях, кое-где зазеленела трава, в палисадниках распустились первые цветы. Такая простая красота, на которую раньше не обращала внимания.
А теперь она была благодарна каждому лучу солнца, каждой проезжавшей мимо машине, каждому прохожему, просто за то, что жива, что может все это видеть. Приехали, родная, тетя Валя, остановилась возле знакомой пятиэтажки. Анна вышла из машины и подняла голову.
Их окна на третьем этаже. Ее окна. Это трехкомнатная квартира, доставшаяся от бабушки, была ее единственным ценным имуществом.
Здесь она жила до встречи с Олегом, здесь же они остались после свадьбы. «Может, все-таки поедешь ко мне?» В голосе тети звучала неприкрытая тревога. «Хотя бы на несколько дней.
Тебе ведь нужен уход». «Нет, тетя Валь», Анна слабо улыбнулась. «Я так соскучилась по дому.
Хочу в свою постель, в свой душ. Олег вечером придет, поможет. Ну, если что, звони сразу.
В любое время». Подъезд встретил привычным запахом, лифт натужно заскрипел. Когда двери открылись на третьем этаже, Анна на секунду замерла, переводя дыхание.
Сердце колотилось часто-часто. Хотелось скорее оказаться дома, сбросить больничную одежду, вымыться, лечь в свою постель. Ключ в замке, повернулся с трудом, словно дверь, сопротивлялась ее возвращению.
Анна толкнула дверь и замерла на пороге. В нос ударил резкий запах спиртного, сигарет и чего-то еще, затхлого, неприятного. «Что за…» ….
Прихожая напоминала поле боя.
На полу валялись смятые салфетки, какие-то фантики, окурки. Анна медленно прошла вперед, с нарастающим ужасом, осматривая собственное жилище. В гостиной было еще хуже.
На новом светлом паркете темнели следы пролитого вина и коньяка. Диван был завален какими-то вещами. На журнальном столике громоздились грязные тарелки с остатками еды, пустые и полупустые бутылки, окурки в импровизированных пепельницах, кофейных чашках и блюдцах.
Один из любимых фикусов Анны, за которым она ухаживала несколько лет, был переломлен почти у основания, в горшке с землей торчали окурки. «Господи!» — прошептала Анна, чувствуя, как подкашиваются ноги. Она прошла на кухню, открыла дверь и застыла.
Мойка была завалена горой грязной посуды, на столе стояли тарелки с засохшей едой, пол был липким от пролитых напитков. В спальне обнаружилась разобранная кровать с грязным бельем, по всей комнате были разбросаны чьи-то вещи, явно не ее и не Олега. В ванной в корзине для белья валялась куча полотенец и каких-то женских купальников.
Это невозможно. Это какой-то абсурд. Анна опустилась на краешек дивана, задыхаясь от нахлынувших эмоций.
Еще четыре месяца назад они с Олегом закончили ремонт в этой квартире. Вложили все сбережения, брали кредит, который еще не выплатили. Анна помнила, как они выбирали обои в спальню, как долго искали идеальную плитку для ванной, сколько сил было вложено в выравнивание стен.
А на полу в гостиной итальянский паркет, на который она копила два года. И теперь все это уничтожено. За каких-то три недели, пока она лежала в реанимации, балансируя между жизнью и смертью.
Дрожащими руками Анна достала из сумки телефон. Набрала номер мужа. Длинные гудки.
Потом короткие, сбросил. Ну уж нет, так просто ты не отделаешься, пробормотала она, набирая снова. На этот раз Олег ответил.
«Да? Привет, Ань. Ты уже дома?» Олег, что здесь произошло? Голос срывался. «А, это…» Он замялся.
«Ты только не нервничай, ладно? У мамы был юбилей, 60 лет, помнишь? Ну и мы решили отметить у нас. Не беспокойся, все уберем, конечно. Отметить?» Анна почувствовала, как внутри поднимается волна гнева.
«Ты называешь это отметить? Да тут как будто рота солдат квартировала. Все разгромлено. Моя квартира, Олег.
Моя. В которой мы только закончили ремонт. Но что ты кричишь, Ань?» В голосе мужа звучало раздражение.
«Подумаешь, немного не убрались. Мама хотела как лучше, всех своих подруг пригласила, коллег. Ей же не каждый год 60 исполняется.
А у нее квартира маленькая, всех не вместит. Немного не убрались? Да тут все в дерьме. Паркет испорчен, обои заляпаны, цветы поломаны.
Кто все эти люди? Откуда женские купальники в ванной? Ань, я все объясню, вечером приеду. Только не нервничай, тебе нельзя, ты только из больницы.» Собственное бессилие и слабость после операции только усиливали чувство беспомощности. «Приезжай».
Сейчас, отчеканила она. У меня много вопросов. Олег снова начал что-то мямлить, но Анна уже отключилась.
Сидеть и смотреть на этот кошмар, просто не было сил. Она встала и медленно пошла по квартире, фотографируя на телефон все повреждения. Вот глубокая царапина на паркете, явно от передвинутой мебели.
Вот жирное пятно на новых обоях. Разбитая хрустальная ваза, подарок родителей на новоселье. Сломанная дверца шкафа.
Распоротый диван в гостевой комнате. Отвалившаяся плитка в ванной. Воспоминания накатывали волнами.
Вот они с Олегом познакомились на корпоративе. Она работала в бухгалтерии, он пришел новичком в отдел продаж. Красивый, высокий, улыбчивый.
Ухаживал красиво, цветы, рестораны, совместные поездки за город. Через полгода сделал предложение. Родители Анны были не в восторге, слишком быстро, говорили они, надо лучше узнать человека.
Но она была влюблена и уверена, что знает своего избранника достаточно хорошо. Первая встреча со свекровью Галиной Николаевной должна была насторожить. Женщина с цепким взглядом и неприятной манерой, перебивать собеседника, отнеслась к Анне с плохо скрываемым недовольством…
Олеженька, она тебе не пара, заявила она сыну прямо при Анне. Тихоня какая-то. И одевается скромно.
Тогда Олег впервые проявил себя не с лучшей стороны. Вместо того, чтобы защитить любимую, начал убеждать мать, что Анна вообще-то симпатичная и у нее квартира своя. Уже тогда в этих словах прозвучал неприятный меркантильный подтекст, но Анна предпочла не замечать.
Потом были другие звоночки. Олег всегда ставил желание матери выше. Если она звонила в выходной и требовала приехать помочь с чем-нибудь, планы с Анной отменялись без обсуждений.
Отпуск организовывался с учетом того, что маме будет одиноко. Даже в медовый месяц он звонил своей матери каждый день и отчитывался, где они и что делают. Анна сфотографировала очередное безобразие, окурки в ее любимом цветочном горшке, и тяжело опустилась на стул.
Пришло сообщение от тети, как ты, родная. Все в порядке. Анна не ответила.
Что тут скажешь? Что вернулось с того света в полностью разгромленное жилье? Звук поворачивающегося в замке ключа заставил ее вздрогнуть. На пороге появился Олег, в дорогом костюме, с букетом цветов и виноватой улыбкой. Анечка, как я рад, что ты дома! Он попытался обнять ее, но она отстранилась.
Ты так похудела, милая. Что здесь произошло? Сухо спросила Анна, игнорируя его попытки проявить нежность. Олег положил цветы на стол, неловко потоптался, и начал сбивчиво объяснять.
Понимаешь, у мамы юбилей, 60 лет. Она давно планировала отпраздновать по-крупному. А тут ты в больницу попала так внезапно.
Мы сначала хотели в ресторане, но там такие цены дерут. И мама говорит, Олеженька, а давай у вас? Квартира большая, красивая, недавно отремонтированная. Ну я и … Согласился.
Ты не подумал, что это моя квартира? И что я лежу в реанимации, борюсь за жизнь, пока вы тут веселитесь? Ань, ну что за предъявы? Мы же семья. Моя мама, твоя мама. Я не мог ей отказать, пойми.
Да, перебрали немного, погуляли знатно. Немного не убрались, согласен. Но все можно исправить.
Немного? Анна кинула телефон с фотографиями на стол. Это ты называешь немного? Сколько человек тут было? Олег замялся, ну. Сначала человек 20.
Потом мамины одноклассники пришли. Девочки с ее работы. Соседи заглянули.
Моя двоюродная сестра со своими подругами. В общей сложности человек 40-50, наверное. 40 человек? В моей квартире? Анна задохнулась от возмущения.
А эти купальники в ванной? А, это … Они в сауну потом поехали, все вместе. Ну и переодевались здесь. Анна почувствовала, что у нее начинает кружиться голова.
Все происходящее казалось каким-то сюрреалистическим кошмаром. Неужели это ее жизнь? Неужели этот бесхребетный человек перед ней, ее муж? И сколько дней длилось это празднование? Спросила она, делая акцент на последнем слове. Три.
Три дня, признался Олег, отводя глаза. Мама сама хотела все убрать, но времени не было, а потом ты так внезапно вернулась. Три недели, Олег.
Я была в больнице три недели. Это не внезапно. Олег опустил голову, потом вдруг приободрился.
Мы все исправим, Анечка. Честное слово. Наймем клининг, купим новые обои, если надо.
Мама обещала помочь с уборкой. Анна смотрела на него и не узнавала. Как могла она выйти замуж за этого человека? Как не замечала раньше эту слабость характера, это постоянное желание угодить матери, в ущерб всему остальному.
А ты на что собираешься все восстанавливать? Спросила она. В каком смысле? В прямом. Клининг, новые обои, ремонт паркета, это все стоит денег.
Больших денег. Олег снова замялся, теребя рукав пиджака. Ну? Я думал, может у тебя есть какие-то сбережения? Анна почувствовала, как внутри что-то оборвалось.
Три недели в реанимации. Счет за лечение. Больничный на работе.
И он еще спрашивает про ее сбережения? А у тебя что, денег нет? Прямо спросила она. Ты, кажется, недавно премию получил? И вообще, если устраиваешь вечеринку на 50 человек, надо и деньгами на это располагать. Олег смотрел в пол, и это молчание говорило о многом.
Олег? Я взял кредит, выдавил он наконец. На юбилей мамы. 300 тысяч.
Анна почувствовала, как колени подгибаются. Сколько? 300 тысяч, повторил он уже увереннее. А что такого? У всех сейчас кредиты.
Буду выплачивать потихоньку. На что ты потратил такие деньги? Анна не могла поверить своим ушам. На алкоголь и закуски.
Не только. Олег заметно оживился. Мы маме шубу купили, она давно мечтала.
И золотой браслет с бриллиантами. И ресторан в первый день, там банкет был. И такси для всех гостей.
И… Анна подняла руку, останавливая этот поток. Подожди. Ты взял кредит на 300 тысяч, чтобы купить своей матери шубу и украшения, пока я лежала при смерти в больнице? Аня, это же было до того, как ты попала в больницу.
Мы планировали, откладывали. В голосе Олега звучали отчаянные нотки. А выплачивать буду я, это мои проблемы.
Твои проблемы? Она смотрела на него, как на чужого человека. То есть ты полгода будешь отдавать весь свой доход банку, а жить мы будем на что? На мою зарплату? Олег открыл рот, потом закрыл. Видимо, именно так он это и планировал, но сказать прямо не решался.
Анна медленно встала и подошла к окну. За стеклом был тот же весенний день, светило солнце, но внутри у нее словно что-то оборвалось. Она вдруг отчетливо осознала, что рядом с ней не муж, не партнер, не опора, а еще один иждивенец, который будет тянуть из нее деньги, силы, энергию.
Три недели назад, лежа на больничной койке под капельницами, слыша, как врачи обсуждают ее состояние, критическое, но есть шансы, Анна переосмыслила многое. Страх смерти оказался не таким пугающим, как страх прожить бессмысленную, нелюбимую жизнь. Тогда, в полубреду от лекарств, она поклялась себе, что если выживет, то больше не будет тратить время на фальшивые отношения, на людей, которые не ценят ее.
И вот теперь, глядя на суетящегося Олега, она понимала, это ее шанс начать все заново. Без этого инфантильного человека, без его властной матери, без бесконечных компромиссов и уступок. Олег, тихо произнесла она, поворачиваясь к мужу.
Я хочу, чтобы ты ушел. Что? Он непонимающе уставился на нее. Куда? К маме? Или куда хочешь? Но не сюда.
Ты больше здесь не живешь. Олег засмеялся, думая, что это шутка. Ань, ну ты чего? Из-за квартиры, что ли? Так мы все уберем, вернем, как было.
Нет, Олег. Не из-за квартиры. Из-за тебя.
Из-за того, что ты за человек. Когда я чуть не умерла, ты устраивал вечеринки. Когда я боролась за жизнь, ты тратил деньги на шубу для мамы.
Когда нам нужно было выплачивать кредит за ремонт, ты взял еще один, на безумный юбилей. Знаешь, это даже хорошо, что так случилось. Я наконец-то увидела, кто ты на самом деле.
Олег побледнел, потом покраснел, потом снова побледнел. Ты не можешь меня выгнать. Мы женаты.
Это наша общая квартира. Нет, это моя квартира, спокойно ответила Анна. Добрачное имущество, помнишь? Мы не оформляли совместную собственность.
У тебя есть час, чтобы собрать вещи первой необходимости. Остальное заберешь потом, когда я буду на работе. Олег начал что-то говорить, потом кинулся к телефону.
Сейчас маме позвоню. Она тебе объяснит. Нет, Анна подняла руку…
Никаких звонков маме. Это между нами. У тебя 59 минут.
В этот момент в дверь позвонили. Не дожидаясь реакции Олега, Анна пошла открывать. На пороге стояла свекровь, с коробкой дешевых конфет.
Круг замкнулся, начинался новый акт этой драмы. Анечка, солнышко. Радостно воскликнула Галина Николаевна, делая шаг к невестке с распростертыми объятиями.
Наконец-то тебя выписали. Как ты себя чувствуешь? Анна молча стояла в дверном проеме, не впуская свекровь и не отвечая на ее попытку обняться. Она внимательно изучала женщину перед собой.
Высокая, крупная, с тщательно уложенными крашенными волосами, в дорогом костюме, с новым массивным золотым браслетом на запястье, очевидно, тем самым подарком на юбилей. Запах тяжелых духов заполнил все пространство прихожей. Анечка, ты чего как не родная? Впусти меня, я тебе гостинцев принесла.
Галина Николаевна попыталась протиснуться в квартиру, но Анна не сдвинулась с места. Гостинцев? Тихо переспросила она. Конфетки твои любимые.
Свекровь продемонстрировала коробку рашен из ближайшего супермаркета. Я же помню, ты сладкое любишь. Анна медленно опустила взгляд на коробку, потрепанную, с помятыми углами, явно заваляшуюся где-то в шкафу.
Все это было так нелепо, что она едва сдержала нервный смех. Проходите, Галина Николаевна, наконец произнесла Анна, отступая в сторону. Олег как раз собирает вещи.
Свекровь замерла на полушаге, какие вещи? Куда собирает? К вам переезжает, спокойно ответила Анна. Временно или постоянно, это уже вам с ним решать. Галина Николаевна мгновенно преобразилась.
Приветливая улыбка исчезла, глаза сузились, а голос стал на тон ниже. Это что за новости? Олежек! Она кинулась вглубь квартиры, даже не сняв обуви. Что происходит? Анна неторопливо закрыла входную дверь и последовала за свекровью.
Внутренние силы, которые, казалось, покинули ее час назад, теперь возвращались. Приняв решение о разрыве с Олегом, она словно сбросила с плеч неподъемный груз. В гостиной Галина Николаевна уже допрашивала сына, который растерянно пытался собрать вещи в спортивную сумку.
Что происходит? Почему ты собираешься? Что она тебе наговорила? Мама, тише, Олег оглянулся на Анну, стоящую в дверях. Анна вернулась и немного расстроилась из-за. Ну, из-за беспорядка после твоего юбилея.
Из-за беспорядка? Галина Николаевна фыркнула, окидывая квартиру небрежным взглядом. Подумаешь, прибрались бы завтра, делов-то. А она сразу мужа выгонять.
Да ты с ума сошла, девка! Анна прислонилась к косяку двери, скрестив руки на груди. Она чувствовала удивительное спокойствие. Не только из-за беспорядка, Галина Николаевна.
И не нужно искать виноватых. Это мое решение, осознанное и взвешенное. Ой, смотрите на нее! Свекровь картинно всплеснула руками.
Решение она приняла. А ты не забыла, что у тебя есть муж. Что вы семья.
Мама, не начинай, пробормотал Олег, продолжая кидать вещи в сумку. Что не начинай? Свекровь повернулась к сыну. Ты что, правда собираешься уйти, когда тебя жена выгоняет? Где твоя гордость, Олег? Олег выглядел жалко, сгорбившись, избегая смотреть и на мать, и на жену.
Аня сказала, что это ее квартира. И что? Вы расписаны. Все поровну должно быть.
Анна решила прервать этот цирк. Галина Николаевна, юридически это квартира, мое добрачное имущество. Мы с Олегом брачный договор не составляли, общую собственность не оформляли.
У Олега нет на нее никаких прав. Свекровь на секунду замерла, ошеломленная таким холодным юридическим подходом. Но быстро собралась, и перешла в наступление, ах ты хитрая.
Специально все продумала. Женила на себе моего мальчика, а теперь выбрасываешь как ненужную вещь. Мама! Олег наконец вышел из ступора.
Не говори так с Аней. Ты же сама настаивала, чтобы мы поженились, забыла? Говорила, что Аня, хорошая партия, своя квартира, стабильная работа. Галина Николаевна метнула в сына уничтожающий взгляд, от которого тот мгновенно сник.
Анечка, деточка, свекровь резко сменила тон, снова переключаясь на Елена и голос. Давай присядем, поговорим по-человечески. Я понимаю, ты расстроена из-за этого.
Беспорядка. Но это же поправимо. Мы все уберем, я обещаю.
Завтра с утра приду, приведу свою домработницу Зину, она все отмоет до блеска. У вас есть домработница? Холодно уточнила Анна. А мне Олег говорил, что вы в стесненных обстоятельствах, и поэтому решили праздновать здесь, а не в ресторане.
Свекровь на мгновение замялась, ну как сказать. Зина, эта соседка моя, иногда помогает по хозяйству. За символическую плату.
Анна кивнула, делая мысленную пометку. Очередная ложь из длинной череды. Галина Николаевна, спокойно продолжила Анна.
Дело не только в беспорядке. Хотя признаться, то, что вы устроили вечеринку с полусотней гостей, на три дня в квартире, где только закончили ремонт, да еще и в отсутствие хозяйки, это, мягко говоря, неуважение. Да какое неуважение! Свекровь снова повысила голос.
Мы же родня. Родные люди. И Олежек мой был не против, правда, сыночек? Олег пробормотал что-то невнятное, не поднимая глаз.
Кроме того, продолжила Анна, игнорируя эту реплику. Я узнала, что Олег взял кредит на 300 тысяч гривен для празднования вашего юбилея. И что такого? Вздернула подбородок Галина Николаевна.
Я его мать. Я имею право на внимание и заботу от собственного сына. Безусловно, кивнула Анна.
Но не за мой счет. Причем тут ты? Олег сам решил порадовать мать. Галина Николаевна, Анна подошла ближе, чувствуя, как внутри нарастает решимость.
Кредит Олег будет выплачивать минимум полгода. Всю свою зарплату. Жить на что-то нам нужно.
На мою зарплату? А я только что перенесла тяжелую операцию, мне предстоит длительное восстановление. Мне не нужен иждивенец, который потратил все деньги на мамин юбилей, пока я боролась за жизнь в реанимации. Свекровь на мгновение растерялась, но затем рассмеялась.
Ой, Анечка, ну ты совсем как маленькая. Подумаешь, кредит. У всех сейчас кредиты.
Олежек будет выплачивать потихоньку, а я буду помогать, с каждой пенсии, буду давать тысячи по три. Только вот оформят мне пенсию. Анна вдруг почувствовала такую острую усталость, что захотелось просто лечь и уснуть.
Эти манипуляции, эта фальшивая забота, эти пустые обещания, все это было частью ее жизни, с того момента, как Олег привел ее знакомиться с матерью. Она вспомнила их первую встречу. Галина Николаевна встретила ее в шелковом халате, с безупречным макияжем и прической, будто только вернулась из салона красоты.
Дома у нее был идеальный порядок, на столе – изысканные закуски. Олеженька, милый, познакомь меня со своей девушкой. Пропела она тогда, обнимая сына так крепко, словно не видела его несколько лет, хотя на самом деле он навещал ее через день…
За чаем, свекровь долго и подробно рассказывала о своей тяжелой судьбе, как она одна тянула сыночка, как отказывала себе во всем. Глаза ее при этом подозрительно блестели, а Олег кивал с таким благоговением, что Анне стало не по себе. Уже тогда она заметила странную одержимость сына матерью, их ненормальную связь.
Но любовь застилала глаза, и Анна убедила себя, что все наладится, когда они поженятся и заживут своей семьей. Как же она ошибалась! После свадьбы, Галина Николаевна стала появляться в их доме практически ежедневно. Она приходила просто проведать, но оставалась на целый день.
Критиковала все, от выбора мебели до способа заваривания чая. Могла позвонить в два часа ночи с какой-нибудь срочной просьбой. Если они с Олегом планировали выходные вдвоем, обязательно вклинивалась с какой-нибудь неотложной проблемой, требующей их немедленного участия.
С появлением свекрови у Анны развилась бессонница, начались головные боли. Она перестала приглашать подруг, потому что Галина Николаевна неизменно оказывалась дома в эти моменты и монополизировала все внимание. Олег же не замечал ничего странного, для него вмешательство матери в их жизнь было нормой.
Анна вспомнила день, когда ее привезли в больницу. Острая боль в животе, скорая, диагноз острый панкреатит и срочная операция. Олег был рядом в приемном отделении, но как только ее забрали в операционную, исчез.
Позже медсестра рассказала, что он ушел почти сразу, вроде мама звонила. Три недели в реанимации Анна была одна. Олег появился дважды, на несколько минут, оба раза со словами «мама не отпускает, у нее юбилей на носу, столько дел».
И вот теперь эта женщина стоит в ее разгромленной квартире и предлагает помочь смехотворной суммой из пенсии, которой у нее на самом деле даже нет. Галина Николаевна, Анна решительно выпрямилась. «Я хочу, чтобы вы оба покинули мою квартиру.
Сейчас». «Да ты!» Свекровь задохнулась от возмущения. «Да ты не смеешь так с нами разговаривать! Олег, ты слышишь, как она с нами разговаривает?» Олег неловко переминался с ноги на ногу, держа в руках наполовину собранную сумку.
«Мама, может, нам правда лучше уйти?» «Анька, то есть Аня, наверное, устала с дороги». «Никуда мы не уйдем», отрезала Галина Николаевна. «Это ваш дом, ты здесь живешь».
«А она?» «Она просто взбалмошная девчонка, которая не ценит хорошего отношения». Анна молча достала телефон и открыла галерею. Там хранились фотографии квартиры до ремонта, старые обои, потертый линолеум, древняя мебель, доставшаяся от бабушки.
Рядом она открыла снимки, сделанные после ремонта, светлые стены, новый паркет, современная мебель, уют и порядок. Затем нашла фотографии, которые делала час назад, все следы разрушений, грязь, разгром. «Посмотрите, Галина Николаевна», Анна протянула телефон свекрови.
«Это было да. Это стало после. А это то, что вы устроили за три дня юбилея».
Свекровь неохотно взглянула на экран, скривилась и отмахнулась. «Подумаешь, немного не убрались. Завтра все будет в порядке».
«Немного?» Анна начала прокручивать фото. Испорченный паркет. Прожженные обои.
Сломанная мебель. Разбитая сантехника. «Это немного не убрались?» «Ой, да ладно тебе драматизировать!» Галина Николаевна театрально закатила глаза.
«Подумаешь, мелкие повреждения. Ремонт сделаем, и все как новенькое». «На какие деньги?» Тихо спросила Анна.
«Олег, в кредитах, вы обещаете три тысячи, с несуществующей пенсии. Кто будет платить за новый ремонт?» Свекровь на мгновение замолчала, затем сузила глаза. «А может это ты все подстроила?» «А?» «Может это твой хитрый план?» «Женила на себе моего сыночка, а теперь выставляешь его, чтобы с новым хахалем пожить?» «Олежек, ты подумай, может она в больнице с кем спуталась?» «Мама!» Даже Олег, казалось, был шокирован таким поворотом.
«Анька!» Аня из реанимации только вышла. Там даже посетителей почти не пускали. Анна тихо вздохнула.
Этот разговор не имел смысла. Сейчас Галина Николаевна перейдет к своей любимой тактике, будет выворачивать ситуацию наизнанку, превращая себя в жертву, а Анну – в исчадие ада. «Через неделю жду полного возмещения ущерба, включая досрочное погашение кредита вашего сына», – твердо произнесла Анна, глядя прямо в глаза Свекрови.
«Я его кормить не собираюсь, пока он платит кредит. Иначе эти фотографии отправятся в прокуратуру с заявлением». «Что?» Галина Николаевна побледнела.
«Это шантаж. Это требование компенсации за нанесенный ущерб», – спокойно поправила Анна. «Вы устроили дебош в частной собственности, нанесли материальный вред.
По закону я имею полное право требовать возмещения. В прокуратуру она пойдет». Свекровь делом на рассмеялась, но в глазах промелькнул страх.
«И что ты им скажешь? Что Свекровь отпраздновала юбилей в квартире сына?». «В моей квартире», – поправила Анна. «Без моего ведома и разрешения.
С материальным ущербом на несколько сотен тысяч. Это называется незаконное проникновение в жилище и умышленное повреждение чужого имущества». Статьи 139 и 167 Уголовного кодекса, если не ошибаюсь.
Галина Николаевна заморгала, явно не ожидая от тихой невестки знаний юридических тонкостей. «Ты. Ты блефуешь.
Никуда ты не пойдешь. Проверим?» Анна прокрутила галерею, показывая еще несколько особо вопиющих кадров. «Кстати, у меня есть свидетели, соседи, которые могут подтвердить, что в квартире, несколько дней, шумели десятки незнакомых людей, пока хозяйка находилась в больнице.
Этого достаточно для заявления». Свекровь переводила растерянный взгляд Санны на сына и обратно. Ее привычные манипуляции не работали, угрозы не действовали.
Впервые за все время их знакомства, тихая Анечка, показала характер. «Олег». Обратилась она к сыну.
«Скажи этой. Этой. Своей жене, что так нельзя.
Мы же семья». Олег нервно сглотнул. «Мама, может, Аня и правда имеет право возмущаться.
Мы тут…» «Немного». Перегнули палку с празднованием. «Ты что, против родной матери?» Возопила Галина Николаевна, картинно хватаясь за сердце.
«Я тебя растила, ночей не спала, от себя все отрывала, а ты…» «Все, хватит», — оборвала ее Анна. «Через неделю жду полной компенсации. А сейчас, на выход.
Ты пожалеешь, девка». Прошипела свекровь, резко меняя тактику. «Пожалеешь, что связалась с нами.
Я тебе такое устрою. Мама, Олег наконец закончил собирать сумку. Пойдем».
«Правда». «Аня права, мы…» «Я натворил дел. Нужно дать ей время».
«Какое время?» «Она тебя выгоняет. Из твоего дома». «Из моего дома», — спокойно поправила Анна.
«И это окончательное решение». Галина Николаевна смирила ее ненавидящим взглядом, развернулась и пошла к выходу, ожидая, что сын последует за ней. Олег нерешительно задержался в дверях.
«Аня, я… Я правда не думал, что так получится». «Уходи, Олег», — Анна устало махнула рукой. «Нам больше ни о чем говорить.
Мой адвокат свяжется с тобой насчет развода». «Адвокат?» Он побледнел. «Но мы можем все обсудить, решить цивилизованно».
«Олег!» — раздался из прихожей, командный голос свекрови. «Быстро иди сюда». Он вздрогнул как от удара, бросил на Анну последний умаляющий взгляд и пошел к двери.
Хлопок входной двери ознаменовал конец девяти месяцев брака с человеком, который так и не стал ей настоящим мужем. Анна медленно опустилась на краешек дивана и закрыла глаза. За окном пряталось солнце, плавно переходя в мягкие сумерки.
Из открытого окна доносились звуки весеннего вечера, птичий гомон, шелест листьев, чьи-то далекие голоса. Жизнь продолжалась. Мысли текли хаотично, сбивчиво.
О том, как познакомилась с Олегом и что привлекло ее в этом обаятельном, но безвольном мужчине. О том, как игнорировала очевидные красные флажки в их отношениях. О том, как свекровь методично разрушала их брак, своими постоянными вторжениями…
И о том, как болезнь, приблизив ее к смерти, дала ей возможность переосмыслить жизнь. Анна вспомнила больничную палату, тиканье медицинской аппаратуры, тяжелые лекарственные сны. Когда-то она читала, что у людей, переживших клиническую смерть, часто меняется система ценностей.
Они перестают бояться мелочей, не терпят фальши, начинают больше ценить время. Может с ней произошло что-то подобное? Она не умирала, но заглянула в глаза смерти, достаточно близко, чтобы что-то в ней изменилось. Раньше Анна беспокоилась, что о ней подумают люди, боялась конфликтов, старалась всем угодить.
Особенно свекрови, казалось, что если проявить достаточно терпения и доброты, та примет ее. Теперь Анна понимала, это была иллюзия. Галина Николаевна никогда не приняла бы ее, потому что не хотела делить сына ни с кем.
А Олег? Олег всегда выбирал мать, и это никогда не изменится. Телефон в руке вдруг зазвонил, вырывая из размышлений. На экране высветилось имя двоюродной сестры.
«Анька, ты как?» В голосе Марины звучало искреннее беспокойство. Нормально, Анна попыталась собраться. Только устала.
Тетя Валя мне только что звонила, говорит, что-то с твоим лицом, было не то, когда она тебя домой привезла. «Что случилось?» Анна глубоко вздохнула и честно ответила, «Я выгнала Олега». «Что? Почему?» опешила Марина.
«Потому что пока я в реанимации лежала, он с мамашей своей, устроил в моей квартире вакханалию на 50 человек, разгромил все, и еще кредит взял на юбилей маменьки». «Триста тысяч, Марин!» В трубке повисла ошеломленная тишина. «Ни фига себе, наконец выдохнула сестра.
Этот маменькин сынок совсем сдурел? А квартира сильно пострадала?» «Очень», Анна почувствовала, как к глазам подступают слезы. «Ремонт насмарку, мебель испорчена, вещи поломаны. Сволочи!» В голосе Марины звенела ярость.
«Ты знаешь что, я сейчас к тебе приеду. Вместе разберемся с этим бардаком». «Не надо», Анна покачала головой, хотя сестра не могла этого видеть.
«Я справлюсь. Правда. Мне сейчас нужно побыть одной, все обдумать.
К тому же, я жутко устала». «Уверена?» недоверчиво спросила Марина. «Ты только из больницы, а там такой кошмар».
«Уверена. Просто высплюсь, а завтра начну разбираться с этим. Всем.
Спасибо, что позвонила». Закончив разговор, Анна медленно обвела взглядом комнату. Прибраться здесь самостоятельно невозможно, нужна профессиональная клининговая бригада.
Да и сил не было даже на то, чтобы освободить кровать от чужих вещей. За окном окончательно стемнело. Анна нашла в шкафу чистое постельное белье, расстелила его на диване в гостевой комнате, которая пострадала чуть меньше остальных, и легла, даже не поужинав.
Тело гудело от усталости, а в голове крутились обрывки сегодняшних разговоров, перемежаясь с воспоминаниями о больнице. Через неделю жду полного возмещения ущерба, собственные слова отдавались в ушах. Получится ли заставить их платить? Галина Николаевна явно не из тех, кто быстро сдается.
Но и Анна больше не та запуганная девочка, которой была еще месяц назад. Странное спокойствие окутывало ее, как теплое одеяло. Впервые за долгое время она чувствовала себя по-настоящему свободной.
Пусть вокруг разгром и неизвестность, но теперь ее жизнь принадлежит только ей. Никаких компромиссов, никаких уступок, никакого притворства. С этой мыслью Анна провалилась в глубокий, исцеляющий сон, первый за много недель.
Утро началось с мерзкого, настойчивого звонка в дверь. Анна с трудом открыла глаза, дезориентированная с просонья. Где она? Что это за комната? Вчерашние события обрушились в сознание лавиной, больница, возвращение домой, разгром, конфликт, уход Олега.
И почему в такую рань звонят в дверь? Звонок не прекращался. Кто-то настойчиво, со стервенением, давил на кнопку. Анна поднялась, чувствуя, как болит все тело.
Рано после операции отзывалась тупой, ноющей болью при каждом движении. «Иду, иду», — пробормотала она, накидывая халат. В дверном глазке обнаружилась Галина Николаевна в сопровождении полной женщины средних лет с ведром и шваброй.
«Открывай, Анечка!» Голос свекрови звучал неестественно бодро. «Мы пришли тебе помогать». Зину привела, как обещала.
Анна прислонилась лбом к прохладной двери, собираясь с мыслями. Меньше всего ей хотелось видеть эту женщину, но, с другой стороны, уборка действительно была необходима. «Доброе утро», — произнесла она, открывая дверь.
«Не ожидала вас так рано». «А мы решили пораньше начать». Галина Николаевна бесцеремонно протиснулась в прихожую.
«Времени-то сколько?» «Почти девять». «Зина, проходи, не стесняйся». Женщина с ведром робко кивнула и протиснулась следом.
От нее пахло дешевыми сигаретами и каким-то простым мылом. «Так, Анечка, ты не беспокойся, мы тут все сами». Свекровь деловито осматривалась, словно вчерашнего конфликта, и не было.
«Зина у нас мастер чистоты». Она даже не такое отмывала, правда, Зиночка? Ага, неопределенно буркнула женщина, разглядывая масштаб работы. «Только тут на полдня минимум».
«Справишься», — отрезала Галина Николаевна. «А мы с Анечкой пока чайку попьем, поговорим». Она открыла рот, чтобы возразить, но свекровь уже потащила ее на кухню, ловко обходя завалы мусора.
«Ты садись, садись», — хлопотала она, открывая один за другим кухонные шкафчики. «Я тебе сейчас чайку заварю». «Где у тебя заварка?» «Вот»…
Анна молча наблюдала за этим спектаклем. Вчера эта женщина угрожала ей и шипела, как змея, а сегодня изображает заботливую свекровь. «Что происходит?» Галина Николаевна, наконец, произнесла она.
«Спасибо, что привели помощницу, но мне не нужен чай. И разговаривать нам ни о чем. Мы все обсудили вчера».
Свекровь замерла, не донеся чайник до плиты. «Ох, Анечка, ну что ты такая злопамятная». Она принялась суетливо заваривать чай, не обращая внимания на отказ.
«Мы вчера все немного погорячились». «С кем не бывает. В семье и не такие ссоры случаются».
«Мы больше не семья», — твердо сказала Анна. «Я приняла решение развестись с Олегом». «Глупости».
Галина Николаевна поставила перед ней чашку с чаем. «Ты просто не в себе после больницы. Нервы шалят, это понятно.
Мой Олежек тоже переживает, всю ночь не спал», — ворочался. «Он так любит тебя. Если бы любил, не устраивал бы вечеринку, пока я в реанимации лежала».
«Ой, да ладно тебе! Что ему, в затворниках сидеть было?» Галина Николаевна отмахнулась сделанной беззаботностью. «Я же говорю, юбилей у меня был, не каждый день случаются. Олежек не мог отказать матери.
И поэтому взял кредит на 300 тысяч?» Анна смотрела прямо в глаза свекрови. «Для вашего юбилея». Галина Николаевна слегка замялась.
«Ну, что ты прицепилась к этому кредиту? Подумаешь. У всех сейчас кредиты. Выплатим потихоньку, я помогать буду.
По три тысячи с пенсии, которой у вас пока нет», — сухо закончила за нее Анна. «Анечка, ну что ты как бухгалтер все считаешь?» Нервно рассмеялась свекровь. «Семья, это же не бухгалтерия.
Тут главное, любовь, поддержка. Вот именно поддержки я и не получила», Анна отодвинула нетронутую чашку. «Ни от вас, ни от вашего сына.
Пока я боролась за жизнь, вы праздновали. Триста тысяч можно было потратить на мое лечение, но нет, на ваш юбилей. И теперь вы приходите сюда с какой-то помощницей, будто это исправит ситуацию.
А что ты хочешь?» В голосе свекрови появились визгливые нотки, чтобы мы на коленях ползали. Извинялись? «Мы и так пришли помочь». И Олежек хотел прийти, да на работу срочно вызвали.
«Я хочу компенсации и ущерба», — спокойно ответила Анна. «Полной. Включая погашение кредита Олега.
Как я и сказала вчера. Галина Николаевна прищурилась, это шантаж. Ты не посмеешь пойти в полицию».
«Посмею», — Анна достала телефон и показала свекрови фотографии разгрома. «У меня все задокументировано. И к полиции я уже обратилась».
Это была ложь, Анна еще не успела дойти до участка, но по лицу свекрови было видно, что блеф сработал. «Ты!» Галина Николаевна побледнела. «Ты не можешь так с нами.
С Олежеком. Он же твой муж. Пока еще муж.
Но скоро это изменится». Из гостиной донесся шум, Зина приступила к уборке, гремя ведром и шваброй. Галина Николаевна барабанила пальцами по столу, явно что-то обдумывая.
«Ладно», — наконец сказала она, меняя тактику. «Ты что хочешь? Чтобы мы продали квартиру, что ли? Где деньги-то такие взять?» «Это не моя проблема», — твердо ответила Анна. «Квартиры продавать не нужно.
Но у вас есть ценности. Тот же браслет с бриллиантами, о котором Олег говорил. Шуба.
Золотые украшения. Я видела вчера на вашей руке новый браслет, стоит, думаю, прилично». Галина Николаевна непроизвольно прикрыла запястье рукой.
«Ты что, совсем с ума сошла? Чтобы я свои вещи продавала? Это мне сын подарил». На деньги, взятые в кредит, напомнила Анна. «Которые должны выплачивать мы с ним.
Точнее, я, потому что у Олега все деньги будут уходить банку. И что с того? Ты его жена. Должна поддерживать.
В богатстве и в бедности, помнишь?» В ЗАГСе ничего не говорили про поддержку маминого юбилея, за счет семейного бюджета. Анна позволила себе легкую усмешку. «У вас есть неделя, Галина Николаевна.
Потом я иду в прокуратуру». От дальнейшего разговора их отвлекла Зина, заглянувшая на кухню, там это. Линолеум в ванной надо менять.
И плитку. Все отдирается. Я такое не исправлю, она виновата посмотрела на Анну.
И еще. Чем отирать диван? На нем пятна странные, не знаю, что это. «Ничего, Зиночка, делай, что можешь», махнула рукой Галина Николаевна, поднимаясь.
Мы с Анечкой закончили разговор. Она все равно нас обвиняет во всем. Анна молча проводила свекровь до двери.
«Подумай еще раз, девочка», тихо сказала-то на прощание. «Не разрушай семью. Олежек любит тебя.
Так сильно, что предпочел мамин юбилей моей реанимации», ответила Анна, закрывая дверь. Оставшись с Зиной, она почувствовала неловкость. «Извините, что вас втянули в наши семейные разборки».
«Да ладно», – женщина махнула рукой. «Я и не такое видела». Галина Николаевна мне, кстати, только тысячу заплатить обещала.
«За весь день». «Я доплачу», – тут же сказала Анна. «Работы тут явно больше, чем на тысячу»…
Зина благодарно улыбнулась и вернулась к уборке, а Анна отправилась в ванную. Нужно было привести себя в порядок и решить, что делать дальше. Стоя под душем, она обдумывала ситуацию.
Конечно, вряд ли свекровь так просто продаст свои драгоценности. Но угроза обращения в правоохранительные органы может поддействовать, особенно если подкрепить ее консультацией с юристом. После душа, Анна набрала номер своей подруги Светланы, та работала в юридической фирме.
«Света, привет, это Аня. У меня к тебе профессиональный вопрос». Через час она уже сидела в небольшом офисе юридической компании, излагая ситуацию Светлане и ее коллеге Павлу.
«Значит, они устроили вечеринку в твое отсутствие, без разрешения, испортили имущество», – подытожил Павел, делая пометки. «Фотографии повреждений есть?» «Полная галерея», – Анна протянула телефон. Запечатлела все в мельчайших деталях.
Юристы склонились над экраном, перелистывая снимки. Да, довольно серьезные повреждения, Светлана покачала головой. А доказательства, что это именно они устроили, есть? Соседи, Анна кивнула.
Несколько человек могут подтвердить, что на протяжении трех дней в квартире шумела толпа гостей, хотя меня в городе не было. Кроме того, муж сам признался, что они с матерью организовали там празднование ее юбилея. Хорошо, Павел продолжал записывать.
«Что насчет кредита? Есть документы?» «Только его слова пока», – признала Анна. «Но я могу узнать подробности, в какой банк, когда оформлен. Обязательно выясни», – кивнула Светлана.
«Это важный момент. Если кредит оформлен на него, до вашего брака, это его личное обязательство. Если во время брака, может считаться общим долгом, если средства использовались на семейные нужды.
Юбилей свекрови, это не семейные нужды», – уточнил Павел. «Особенно, если ты не давала согласия на эти траты». Анна чувствовала, как внутри нарастает решимость.
Это была уже не просто эмоциональная реакция на предательство, теперь в нее был план, подкрепленный юридическими знаниями. «Итак, мы составим для тебя претензию», – подытожила Светлана. «Основание – незаконное проникновение в жилище и порча имущества.
Это серьезные вещи, Ань. Если они не пойдут на добровольное возмещение ущерба, можно обращаться в полицию и суд. И шансы велики», – добавил Павел.
«Особенно с твоими доказательствами и свидетелями». Выйдя из офиса, Анна почувствовала странное облегчение. Впервые за долгое время она не сомневалась в правильности своих действий.
Не было привычного желания сгладить углы, пойти на компромисс, простить. На смену пришла спокойная уверенность в своей правоте. По дороге домой, телефон разразился трелью.
Звонил Олег. «Аня, это я», – его голос звучал неуверенно. «Можно.
Можно я зайду сегодня. Вещи забрать, и … поговорить». Анна помедлила, затем ответила, «Вещи можешь забрать.
Но говорить нам ни о чем. Аня, ну не будь такой». В голосе мужа появились жалобные нотки.
«Я тебя люблю. Я понимаю, что накосячил, но это не повод рушить семью. Семью разрушил ты, Олег.
Когда выбрал мамин юбилей, вместо больной жены. Когда позволил устроить в моей квартире балаган. Когда влез в кредит, не посоветовавшись со мной.
Но я же стараюсь все исправить!» – воскликнул он. Мама вон Зину прислала убираться. «Ты правда думаешь, что одна уборщица исправит весь нанесенный ущерб?» – холодно спросила Анна.
«Паркет испорчен, обои заляпаны, мебель поломана, сантехника требует замены. Я все починю. Обещаю!» В голосе Олега звучало отчаяние.
«Дай мне шанс, Аня!» «Шансов было много, Олег», – она вздохнула. «Вещи можешь забрать вечером. Я буду дома после шести».
Вернувшись домой, Анна обнаружила, что Зина сделала почти невозможное. Большая часть мусора была убрана, полы вымыты, ванная отдраяна. Конечно, это не решало проблемы с испорченным паркетом и обоями, но хотя бы можно было нормально передвигаться по квартире.
«Спасибо вам большое», Анна протянула женщине деньги, значительно больше обещанной свекровью суммы. «Вы очень помогли». «Да уж, разгромили они тут знатно», – покачала головой Зина, пряча деньги в карман.
«Я у Галины Николаевны, раньше убиралась после праздников, но такого не видела. Гости-то какие шальные были, сплошь начальство с ее работы, да родня богатая. И все это в моей квартире, пока я в больнице лежала», – Анна горько усмехнулась.
Зина сочувственно покачала головой. «Нехорошо получилось, конечно. Молодая ты еще, а уже такое пережить.
Муж-то хоть помогал в больнице?» «Нет», – коротко ответила Анна. «Был занят маминым юбилеем. Эх, мужики», вздохнула Зина, собирая свое ведро и тряпки.
Моего тоже мамаша за веревочки дергала, пока не померла. Жить стало спокойнее. После ухода Зины, Анна открыла все окна, проветривая квартиру от застарелых запахов.
Затем достала телефон и начала методично обзванивать ремонтные компании, запрашивая оценку стоимости работ. Сантехника, плитка, паркет, обои, счетчик рос с каждым пунктом. К вечеру у нее на руках была примерная смета – около 250 тысяч гривен, не считая мебели, которую придется заменить.
Ровно в шесть раздался звонок в дверь. На пороге стоял Олег с двумя большими сумками. «Привет», – его улыбка, была такой же неуверенной, как и голос.
«Можно войти?» Анна молча посторонилась, пропуская его в прихожую. «Ого, тут уже прибрались», – заметил он, оглядываясь. «Видишь, мама помогла, как обещала.
Твоя мама прислала одну женщину, которой заплатила тысячу гривен», – холодно ответила Анна. «Я доплатила в пять раз больше, потому что работы было гораздо больше, чем на тысячу». Олег стушевался.
«Ну, мама как могла. У нее не так много денег. На шубу и браслет с бриллиантами хватило», – заметила Анна.
«На юбилей с пятью десятью гостями тоже. А на уборку – тысячи гривен. Аня, ну хватит уже!» Олег раздраженно взмахнул руками.
«Я понял, мы виноваты. Я виноват. Сколько можно об этом?» «До тех пор, пока ущерб не будет возмещен».
«Какой ущерб?» «Немного не убрались». Анна протянула ему лист бумаги. «Вот смета ремонтных работ.
Двести пятьдесят тысяч, без учета мебели. Плюс кредит, который ты взял – триста тысяч. Итого больше полумиллиона».
Олег уставился на бумагу, потом поднял ошеломленный взгляд. «Ты шутишь? Откуда у меня такие деньги?» «Это не моя проблема», – Анна пожала плечами. «Вы с мамой устроили погром, вам и возмещать ущерб.
Слушай, я понимаю, ты злишься». Олег переключился на примирительный тон. «Но это уже чересчур.
Мы же семья, помнишь?» «Больше нет». Я подала заявление на развод. Олег побледнел.
«Что? Когда?» «Сегодня». Ознакомилась со всеми деталями процедуры. Бракоразводный процесс займет некоторое время, особенно если ты будешь возражать.
Но результат будет тот же. «Аня, ты не можешь». Он шагнул к ней, пытаясь взять за руки, но она отстранилась.
«Я люблю тебя». «Мы же только год женаты». «Девять месяцев», – поправила Анна…
«И я давно не чувствую себя любимой». «Это из-за мамы, да?» Олег нахмурился. «Она иногда бывает.
Сложный. Но она желает нам добра». «Нет, Олег.
Она желает добра только себе и тебе, в меру своего понимания. Я в эту картину не вписываюсь». И никогда не вписывалась.
«Неправда». Он повысил голос. «Мама всегда хорошо о тебе отзывалась.
При тебе, возможно, Анна грустно улыбнулась. А ты никогда не замечал, как она пытается управлять нашей жизнью? Как она влезает во все наши решения? Как она настраивает тебя против меня?» «Это ты настраиваешь меня против нее». Теперь Олег по-настоящему злился.
«Ты всегда ревновала меня к маме. Всегда была недовольна, когда я помогал ей. Я была недовольна, когда ты отменял наши планы из-за ее прихотей.
Когда ты тратил наши деньги на ее подарки. Когда ты позволял ей решать, как нам жить». Анна говорила спокойно, без эмоций.
«Но все это уже неважно. Мы расстаемся». «Нет».
Олег схватил ее за плечи. «Я не согласен на развод. Слышишь? Не согласен».
«Отпусти», – тихо сказала Анна, не пытаясь вырваться. «Ты делаешь мне больно». Он тут же разжал руки, отступил на шаг.
«Извини. Я просто…» «Аня, давай попробуем все сначала. Я буду меньше слушать маму, обещаю.
Буду больше времени проводить с тобой. Буду». Поздно Олег, Анна покачала головой.
«Слишком многое произошло. Я больше не чувствую к тебе того, что чувствовала раньше. И не верю твоим обещаниям».
Олег опустился на стул, обхватив голову руками. «Все из-за этого чертового юбилея. Если бы не он.
Дело не в юбилее», – мягко сказала Анна. «Юбилей просто показал мне, кто ты на самом деле. И кто твоя мать.
И какое место я занимаю в вашей иерархии ценностей. Я докажу, что могу измениться». Он вскинул голову.
«Дай мне шанс. Я возьму дополнительную работу, буду выплачивать кредит сам, никаких денег с тебя не потребую. А жить на что будешь?» Устала спросила Анна.
«Я. Я справлюсь». Олег вытер повлажневшие глаза.
«Только не выгоняй меня. Я не переживу». Анна смотрела на него и не узнавала.
Где тот уверенный в себе мужчина, который покорил ее сердце год назад? Сейчас перед ней был испуганный мальчик, не готовый взять ответственность за свои поступки. «Собирай вещи, Олег», – тихо сказала она. «Нам больше ни о чем говорить.
Я никуда не уйду». Он вскочил, сжимая кулаки. «Это мой дом».
«Нет, это мой дом», – спокойно повторила Анна. «И если ты не уйдешь добровольно, я вызову полицию». «Не посмеешь».
Он шагнул к ней. Анна молча достала телефон и набрала номер. «Алло, полиция? Меня зовут Анна Котова, мой адрес».
«Стой». Олег выхватил у нее телефон. «Ты с ума сошла? Полицию на мужа вызывать?» Анна не повысила голос, но в ее взгляде было что-то, что заставило Олега отступить.
«Верни мне телефон и уходи». «Сейчас же». Он растерянно протянул ей аппарат.
«Аня, давай поговорим спокойно». «Мы уже поговорили». «Все сказано.
Сумки с вещами можешь забрать, остальное я соберу и передам позже». «Это все твоя подружка Маринка на тебя повлияла, да?» Олег снова начал заводиться. «Она никогда меня не любила.
И маму мою тоже. Марина здесь не при чем», Анна покачала головой. «Это мое решение.
И оно окончательное». Олег схватил сумки, порывисто дернул молнию, проверяя содержимое. «Тут не все мои вещи.
Остальное соберу и передам», повторила Анна, направляясь к двери. «Прощай, Олег». «Это не прощание».
Он последовал за ней с сумками. «Ты еще передумаешь. Вот увидишь».
Анна молча открыла дверь. В подъезде показалась соседка, возвращавшаяся с работы. Она с интересом наблюдала за сценой…
«Добрый вечер, Зинаида Петровна», кивнула ей Анна, словно ничего необычного не происходило. «Добрый, Анечка», отозвалась пожилая женщина. «А что, Олежек от нас съезжает?» «Да, переезжает к маме», спокойно ответила Анна.
Олег бросил на нее яростный взгляд, но при свидетеле не решился продолжать сцену. «Прошипев, мы еще поговорим». Он спустился по лестнице и исчез из виду.
С мужьями всегда так, философски заметила соседка. Сначала мамочку на руках носят, потом женушку, а потом опять к мамочке. Эх, мужики! Следующие дни пролетели для Анны в странном состоянии невесомости.
Казалось, что-то внутри нее окончательно переключилось, страх исчез, сомнения рассеялись. После визита Олега она полностью погрузилась в решение практических вопросов, встречалась с юристами, собирала документы для развода, заказывала оценку ущерба квартире у независимого эксперта. Телефон звонил постоянно.
Олег, его мать, общие друзья, пытающиеся примирить их. Анна методично отклоняла звонки от бывшей родни и коротко объясняла ситуацию друзьям, «мы расстаемся». Решение окончательное.
На третий день после изгнания Олега раздался очередной звонок в дверь. На пороге стоял незнакомый мужчина в строгом костюме. «Анна Сергеевна Котова?» – официально спросил он.
«Меня зовут Максим Александрович, я представитель банка «Кредит-финанс». Нам стало известно о вашем намерении подать в суд на вашего супруга, Олега Котова, в связи с кредитом, полученным им в нашем банке». Анна удивленно подняла брови.
«Вам неверно сообщили. Я не собираюсь судиться с банком или оспаривать кредит мужа». Мужчина слегка растерялся, но… «Ваша свекровь.
То есть, мать вашего мужа. Она звонила к нам и сообщила, что… «Моя свекровь не имеет отношения к моим юридическим действиям, прервала его Анна. И не может говорить от моего имени».
Понимаю, мужчина заметно успокоился. «Дело в том, что кредит был выдан под поручительство вашего мужа и его матери. Никаких ваших подписей в документах нет».
Анна молча кивнула, обдумывая эту информацию. «Значит, юридически она не связана с этим долгом, это хорошая новость. И что дальше?» Спросила она.
«Зачем вы пришли? Видите ли?» Мужчина замялся. Госпожа Котова-старшая была очень настойчива. Утверждала, что вы намерены оспорить законность кредита, что это создаст проблемы для банка.
«И вас отправили меня. Припугнуть?» Анна не скрывала сарказма. «Нет-нет, что вы».
Мужчина, казалось, искренне смутился. «Просто выяснить ситуацию. У нас все по закону, никаких нарушений при выдаче кредита не было».
«Я в этом не сомневаюсь», кивнула Анна. «Если мой муж и его мать взяли кредит, им его и выплачивать. Меня это не касается».
Представитель банка заметно расслабился, «Спасибо за понимание. Если у вас возникнут вопросы о кредитных обязательствах, вот моя визитка». Закрыв за ним дверь, Анна задумчиво повертела в руках визитную карточку.
Итак, Галина Николаевна начала паниковать и пытается действовать на опережение. Интересный ход, но совершенно бессмысленный. Вечером того же дня позвонила Марина.
«Анька, ты в порядке?» «Только честно». «В порядке», — Анна улыбнулась, устраиваясь в кресле с чашкой чая. «Даже странно, но я чувствую себя свободной».
«А финансово как?» Практично поинтересовалась сестра. «Ремонт же нужен, а ты сейчас на больничном». «Справлюсь», — Анна отпила чай.
У меня были сбережения. И на работе, обещали выплатить премию, которую задерживали. Начну с самого необходимого.
Слушай, а эти?» Марина явно подбирала слова. «Свекровь с сыночком, они как-то реагируют на твой ультиматум». Пока затишье, Анна вздохнула.
Олег звонит по 20 раз на дню, то умоляет вернуться, то угрожает. Обычный набор. А Галина Николаевна сегодня банк на меня натравила, думала, я кредит оспаривать буду.
Вот сучка! Не сдержалась Марина. И что дальше? Жду. У них еще четыре дня, до истечения срока ультиматума.
На пятый день, ровно за два дня до истечения срока, раздался звонок. Это была Галина Николаевна. «Анечка, нам нужно поговорить», — голос свекрови, звучал непривычно смиренно.
«Можно я приеду?» «Приезжайте», — коротко ответила Анна, мысленно готовясь к новой волне манипуляций. Галина Николаевна появилась час спустя. Без макияжа, в простой одежде, без своего обычного боевого раскраса.
И что самое удивительное, без массивного золотого браслета на запястье. «Проходите», — Анна пропустила ее в квартиру. Свекровь нерешительно прошла в гостиную, осматриваясь, тут уже лучше.
Почти прибрано. По сути, Анна не стала поддерживать светскую беседу. Галина Николаевна тяжело опустилась на диван.
«Анечка, я… я все обдумала. Мы с Олежеком очень виноваты перед тобой. Я особенно…» Она достала из сумки конверт.
«Вот, я собрала деньги. 150 тысяч. Это пока не все, но… откуда?» Прямо спросила Анна.
Свекровь опустила взгляд, браслет продала. Тот, который на юбилей подарили. И кольцо старое.
И еще немного заняла у сестры. Анна молча взяла конверт, проверила содержимое, действительно, крупная сумма наличными. «Это на ремонт», — продолжила Галина Николаевна.
«А насчет кредита? Мы с Олежеком договорились, что я буду помогать ему выплачивать. По-настоящему, а не как я говорила раньше. Я подработку нашла, вечерами буду сторожем в школе».
Анна внимательно изучала лицо Свекрови, ища признаки фальши. Но Галина Николаевна выглядела непривычно искренней, словно с нее наконец спала маска. «Почему вы решили заплатить?», спросила Анна.
«Из-за угрозы обращения в полицию». Свекровь нервно сцепила пальцы, не только. «Олежек.
Он очень страдает. Я никогда не видела его таким. Он наконец понял, что потерял.
А я…» Она запнулась. «Я тоже многое поняла. Что слишком давила на вас…
Что переступила все границы с этим юбилеем. И что мой ультиматум, не пустые слова, закончила за нее Анна. Да, признала Галина Николаевна.
Я поговорила с юристом. Он сказал, что у тебя стопроцентные шансы выиграть дело, если ты обратишься в суд. И нам с Олежеком придется очень не сладко».
Анна кивнула, испытывая странное отсутствие удовлетворения. Она ожидала, что эта капитуляция Свекрови принесет ей чувство победы, но вместо этого ощущала лишь усталость. «150 тысяч, это часть суммы», заметила она.
«Полная стоимость ремонта выше. Я знаю», поспешно сказала Галина Николаевна. «Я продаю шубу.
Ту, которую на юбилей подарили. Но это не быстро, нужно найти покупателя. Как только продам, отдам остальное.
Клянусь». Анна смотрела на эту женщину, которая еще неделю назад выступала главным антагонистом ее жизни и чувствовала странное спокойствие. Никакой ненависти, никакой злости, только ясное понимание, что этот человек больше не имеет над ней власти.
«Хорошо», кивнула она. «Я принимаю эти деньги, как первую часть компенсации. И жду остальное, когда продадите шубу».
«Спасибо, Анечка», Галина Николаевна, робко улыбнулась. «А насчет Олежека? Он так любит тебя. Может вы попробуете еще раз? Я обещаю, что не буду вмешиваться в вашу жизнь.
Честное слово. Вот оно, истинная цель визита. Не просто компенсация, а попытка сохранить брак сына».
Анна почти восхитилась упорством свекрови. «Нет», твердо ответила она. «Мы с Олегом расстаемся.
Это не обсуждается». «Но почему?» Галина Николаевна всплеснула руками. «Он так раскаивается.
Клянется, что изменится. Бросит пить. Будет больше внимания тебе уделять».
«Олег пьет?» удивленно переспросила Анна. Муж никогда не злоупотреблял алкоголем при ней. Свекровь осеклась, поняв, что сболтнула лишнего, ну иногда.
С друзьями. Немножко. Анна вздохнула.
«Галина Николаевна, я ценю ваше раскаяние. И деньги. Но наш брак закончен.
Я уже подала документы на развод. Так быстро?» Свекровь выглядела потрясенной. «Но почему такая спешка?» «Потому что я не вижу смысла тянуть.
Чувства остыли. Доверие подорвано. Нам лучше мирно разойтись и жить дальше».
«Мирно?» Галина Николаевна вдруг оживилась. «То есть, ты не будешь подавать в полицию? Мы договорились?» «Вот оно что, главная цель всех этих извинений и денег. Избежать юридических последствий.
Если вы выплатите всю сумму компенсации, как договорились, медленно произнесла Анна, то я не буду обращаться в правоохранительные органы. Но это не повод для воссоединения с Олегом». Свекровь явно хотела возразить, но сдержалась, «Я понимаю.
Хотя, мне кажется, ты совершаешь ошибку. Олежек очень изменился за эти дни. Он даже работу дополнительную нашел, чтобы кредит быстрее погасить.
Рада за него, искренне сказала Анна. Надеюсь, это поможет ему стать более ответственным». Галина Николаевна поднялась, явно понимая, что продолжать бессмысленно.
«Я продам шубу как можно скорее. И принесу остальные деньги». «Спасибо», кивнула Анна, провожая ее до двери.
Уже на пороге свекровь обернулась, «Знаешь, Анечка. Я только сейчас поняла, какая ты сильная. Всегда такой была, а я не замечала».
С этими неожиданными словами она ушла, оставив Анну в легком недоумении. Комплимент? От Галины Николаевны. Мир явно сходил с ума.
Через три дня свекровь действительно принесла еще 100 тысяч гривен, от продажи шубы выручила меньше, чем рассчитывала. Анна приняла деньги, подписала расписку о получении компенсации и официально отказалась от претензий. На этом их общение закончилось.
От Олега было сложнее отделаться. Он продолжал звонить, присылать сообщения, несколько раз приходил пьяным под окна и кричал о своей любви, пока соседи не вызвали полицию. Но постепенно, и эти визиты сошли на нет…
Развод оформили быстро, Олег, несмотря на все угрозы, не стал чинить препятствий. Адвокат Анны, подготовил документы так, что разделом имущества не потребовалось заниматься. Квартира официально подтверждалась, когда брачное имущество Анны, а совместно нажитого за 9 месяцев брака, практически не было.
Через два месяца, после выписки из больницы, Анна вернулась на работу. Коллеги встретили ее с осторожным сочувствием, слухи о разводе, конечно, распространились быстро. «Котова, ты как?» — шепотом спросила сотрудница из соседнего отдела.
— Говорят, ты мужа выгнала с вещами на улицу. — Не совсем, — Анна улыбнулась. Я позволила ему собрать вещи и спокойно уйти.
К маме. — А правда, что его мать устроила в твоей квартире притон, пока ты в больнице лежала? Анна вздохнула. Сарафанное радио, работало исправно, хоть и с искажениями, не притон, а юбилей.
На три дня. С погромом и порчей имущества. И ты заставила их все оплатить? — С восхищением, — спросила коллега.
— Заставила, — подтвердила Анна. — Вот это характер! — одобрительно покачала головой женщина. А то все думали, тихоня-тихоней.
А ты вон какая! Анна лишь пожала плечами. Что она могла ответить? Что человек меняется, когда заглядывает в лицо смерти. Что иногда нужно пройти через ад, чтобы понять свою силу.
Что самое страшное, не конфликт, а жизнь без самоуважения. Вместо этого, она просто улыбнулась и вернулась к своим обязанностям. Стук в дверь раздался поздним вечером, когда Анна готовилась ко сну.
На пороге стояла пожилая соседка, Зинаида Петровна. — Анечка, там твой бывший опять под окнами. — Пьяный, — кричит.
— Полицию вызывать? Анна устала вздохнула. — Не надо, я сама спущусь. — Уверена? Соседка с сомнением посмотрела на нее.
Он вроде не один там. — Спасибо, Зинаида Петровна, я справлюсь. Анна накинула куртку и спустилась вниз.
Возле подъезда действительно стоял Олег, пьяный, с опухшим лицом, в расстегнутой куртке. Рядом переминался с ноги на ногу его друг Витя, который явно пытался увезти его оттуда. — Анька! — заорал Олег, увидев ее.
— Вернись ко мне. Я все исправлю. Я изменился.
— Олег, иди домой, — спокойно сказала Анна. — Ты пьян? Домой? Он горько рассмеялся. — У меня нет дома.
Мама меня выгнала, представляешь? Сказала, что я трачу много денег на бухло. А куда мне их еще тратить? Я же без тебя не могу, Анька. — Поехали, Олежек, — Витя попытался взять его под руку.
— Я тебя к себе заберу, переночуешь. — Отстань! — Олег стряхнул его руку. — Я никуда не поеду без Аньки.
Я люблю ее. Я. — Уходи, Олег, — твердо сказала Анна. — Мы больше не вместе.
Я не вернусь к тебе. Никогда. — Но почему? Он сделал шаг к ней, покачнувшись.
— Почему, Анька? Я же извинился. Мама твой ремонт оплатила. Чего еще надо? Надо было быть рядом, когда я умирала в больнице, — тихо ответила Анна.
— Надо было ставить меня на первое место в своей жизни. Надо было быть мужчиной, а не маменькиным сынком. — Сука! — вдруг выкрикнул Олег, его лицо исказилось от злости.
— Да кому ты нужна? Тощая, больная. У тебя даже детей не будет после той операции. Анна побледнела, это был удар ниже пояса.
Врачи действительно предупреждали, что шансы на беременность после перенесенной операции значительно снизились, но Олег обещал, что это не имеет значения. — Уходи, — повторила она, чувствуя, как подступают слезы. — Немедленно.
— Олег, ты совсем охренел? — вдруг рявкнул Витя, хватая друга за грудки. — Что ты несешь? Все, хватит, поехали отсюда. — Пусти.
Олег пытался вырваться. — Я еще не все сказал. — Все ты уже сказал.
Витя с неожиданной силой потащил его к стоящей неподалеку машине. — Извини, Ань. Он не в себе.
Я увезу его. Анна молча кивнула, наблюдая, как Витя почти силой запихивает сопротивляющегося Олега в автомобиль. Слова бывшего мужа ранили глубже, чем она могла ожидать, но странным образом они же и поставили точку.
Теперь она окончательно поняла, что не ошиблась в своем решении. Машина уехала, и Анна медленно поднялась в квартиру. В окно она видела, как несколько соседей, наблюдавших сцену, разошлись по домам.
Теперь ее развод стал достоянием всего двора. Анна подошла к окну и распахнула его настиж, вдыхая прохладный вечерний воздух. Несмотря на слова Олега, несмотря на пережитую боль, она чувствовала удивительное спокойствие.
Ремонт в квартире был почти закончен. Новая жизнь, без манипуляций, без ложных компромиссов, без постоянного ощущения, что она стоит на втором месте, только начиналась. И эта жизнь обещала быть настоящей, честной, ее собственной.
Анна не знала, что впереди – новая любовь, карьерные взлеты, путешествия, или что-то совсем иное. Но она твердо знала одно – больше никто и никогда не заставит ее жертвовать собственным достоинством и счастьем, ради чужих прихотей. Пережитая болезнь, столкновения со смертью, предательство мужа, все это стало не тупиком, а поворотным пунктом.
Теперь она могла идти дальше, сильная, уверенная, свободная. Анна закрыла окно, задернула шторы и улыбнулась своему отражению в темном стекле. Впервые за долгое время эта улыбка была абсолютно искренней.