Старуха оставила в лесу парализованного дедушку, но то, что сделал волк, повергло всех в шок..

Медленно, сантиметр за сантиметром он двигал беспомощное тело по влажной земле, по мху и прошлогодним листьям. Это была титаническая работа. Ефим чувствовал, как напрягаются мышцы, волка, как он упирается лапами в землю.

Он не мог помочь, мог лишь не мешать. Через несколько мучительных минут они достигли цели. Склон оврага, на дне которого журчала вода.

Волк спустился, зачерпнул полную пасть воды и, вернувшись, позволил каплям стекать прямо на губы Ефима. Этого было мало. Тогда зверь снова спустился и начал рыть лапами землю у самого края воды, создавая небольшую лужицу.

Потом он снова подтолкнул старика, пока его голова не оказалась прямо над этим маленьким источником. Ефим из последних сил наклонил голову и припал к прохладной чистой воде. Он пил долго, жадно чувствуя, как жизнь возвращается в его иссохшее тело.

Напившись, он обессиленно откинулся на землю. Волк сидел рядом и наблюдал, тяжело дыша, он спас его от жажды. Но голод уже давал о… себе знать.

Пустой желудок сводила спазмами. Ефим думал, что волк сейчас уйдет на охоту, но тот, немного отдохнув, снова поднялся и скрылся в лесной чаще. Старик подумал, что он ушел навсегда.

Благодарность и новое горькое чувство одиночества боролись в его душе. Но через полчаса волк вернулся. В зубах он нес неокровавленный кусок мяса, а что-то другое.

Он подошел и осторожно положил у головы Ефима несколько диких сморщенных лесных яблок. Видимо, нашел старую заброшенную яблоню на опушке. Они были кислыми, твердыми, но для Ефима это был пир.

Он не мог их взять, но волк, поняв это, носом подкатил одно яблоко прямо к его руке. Пальцы, едва слушавшиеся его, смогли замкнуться на холодном глотком боку плода. Ефим поднес яблоко к рту и впился в него зубами.

Кислый сок наполнил рот, и это был вкус жизни. День тянулся медленно. Солнце поднялось.

Выше его лучи пробивались сквозь листву, рисуя на земле причудливые узоры. Ефим лежал, приходя в себя после ночных испытаний. Волк не отходил от него ни на шаг.

Он лежал поодаль, в тени, но его внимательный взгляд постоянно был обращен на человека. Он дремал, но уши его чутко ловили каждый шорох. К полудню лес наполнился обычными дневными звуками — пением птиц, жужжанием насекомых, шелестом листвы на ветру.

Ефиму казалось, что он начал слышать острее, чувствовать тоньше. Он различал стук дятла где-то на старой сосне, писк мыши в корнях дуба, под которым лежал. Он и его молчаливый хранитель стали частью этого леса, единым целым с ним.

Внезапно волк вскинул голову. Его уши встали, торчком шерсть на загривке поднялась дыбом. Он тихо, утробно зарычал, глядя вглубь чаще…