* Свекровь и муж улетели на мои деньги в Испанию, а меня оставили одну сидеть дома и ухаживать за детьми….

Еще месяц назад я не могла даже представить, что решусь на такое, что я, Евгения Макарова, вечная тихоня и примерная жена, соберу вещи, и уйду из семьи, в которой я уже прожила восемь лет.

Но, как говорится, терпение имеет свойство заканчиваться, а мое иссякло, именно в тот момент, когда Игорь и его мать объявили мне о своем решении, решении, которое они приняли, даже не посчитав нужным спросить моего мнения. Все началось с обычного весеннего утра, обычного для меня, но, как оказалось, совсем необычного для моего мужа и свекрови. Я готовила завтрак для нашей семьи, жарила пироги, варила кофе, резала фрукты для детей.

Макар и Василиса, наши шестилетние близнецы, сидели за столом и о чем-то увлеченно спорили. Игорь в своей привычной манере листал новости в телефоне, изредка отрываясь, чтобы сделать глоток кофе. А Антонина Петровна, моя свекровь, которая жила с нами уже четыре года, с тех пор, как ее муж умер от инфаркта, восседала во главе стола, с таким видом, будто это она здесь хозяйка, а я так, прислуга.

Я поставила пироги на стол и села на свое место. Только я собралась накрыть детям завтрак, как Игорь отложил телефон и громко объявил. «У нас с мамой новости.

Мы едем в отпуск». Я удивленно подняла глаза. О каком отпуске шла речь, мы с Игорем только недавно обсуждали, что этим летом никуда не поедем.

Купим на новую машину, да и вообще дела на его работе шли не очень, как он уверял. Денег категорически не хватало, и мне приходилось подрабатывать по вечерам, делая переводы с английского. «Какой отпуск?» Спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал нейтрально.

«Мы с мамой едем в Испанию. На две недели. В Барселону», — ответил Игорь таким тоном, словно сообщал, что идет в магазин за хлебом.

«В Испанию? Но мы же решили в этом году никуда не ездить, копить деньги». Антонина Петровна поджала губы, этот ее фирменный жест, выражающий крайнее неодобрение. «Жень, ну не начинай», — вздохнул Игорь.

«Мама давно мечтала увидеть Барселону, а я устал как собака на этой работе. Нам нужен отдых». «Нам?» — переспросила я. «То есть мы едем всей семьей? А как же твои слова о том, что денег нет?» «Нет, не всей семьей», — вмешалась Антонина Петровна.

«Мы едем вдвоем с Игорем. Кто-то же должен остаться с детьми. И потом, тебе все равно некогда отдыхать.

У тебя эти твои переводы». Я почувствовала, как внутри закипает злость. Значит мне некогда отдыхать, мне, которая, помимо основной работы, еще и подрабатывает по ночам, чтобы в доме были деньги, мне, которая встает в пять утра, чтобы приготовить всем завтрак, собрать детей в школу, а потом бежать на работу, а вечером снова готовить, убирать, проверять уроки.

«И на какие деньги вы собираетесь ехать?», — спросила я, стараясь говорить спокойно, хотя внутри все клокотало. «Ну у нас же есть общий счет», — пожал плечами Игорь. «Я уже оплатил путевку.

Нам повезло, горящий тур попался, совсем недорого. Общий счет, я не верила своим ушам». «Игорь, но ведь это я кладу туда деньги последние полгода».

«Ты сам говорил, что у вас в фирме задержки с зарплатой, что еле хватает на бензин». «Женя, не преувеличивай», — поморщился муж. «Я тоже вношу свой вклад».

«Какой вклад, Игорь, когда ты в последний раз клал деньги на этот счет? Ой, только не начинай считать, кто сколько принес», — вмешалась Антонина Петровна. «Семья. Это когда все общее, и деньги в том числе.

Ага, особенно мои деньги, не выдержала я, а почему тогда я не в курсе, что вы едете в отпуск, почему это решение принято без меня? Мы тебе сейчас говорим, пожал плечами Игорь, в чем проблема? Проблема в том, что вы уже все решили, купили путевки, и на мои деньги собираетесь отдыхать, оставив меня с детьми. А ты предпочла бы, чтобы мы оставили детей с тобой, а сами поехали отдыхать?», — спросила Антонина Петровна с сарказмом. «Я предпочла бы, чтобы мы обсудили это вместе.

Решили, кто поедет, когда, на какие деньги, как это делают в нормальных семьях». В нормальных семьях, жены не устраивают истерик, из-за того, что муж хочет отвезти свою мать в отпуск, отрезала свекровь. Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

Дети притихли, наблюдая за нашей перепалкой, Макар уже начал шмыгать носом, он всегда очень болезненно реагировал на любые конфликты. «Знаете что, — сказала я, вставая из-за стола, — поезжайте, отдыхайте, наслаждайтесь жизнью, а я, как обычно, останусь здесь, и буду решать все проблемы». С этими словами, я вышла из кухни, чувствуя как слезы подступают к глазам, от обиды, от несправедливости, от того, что мой собственный муж так легко распоряжается моими деньгами и моей жизнью.

Игорь догнал меня в коридоре. «Жень, ну чего ты завелась, это же всего на две недели». Мама так давно мечтала о поездке в Испанию, я не мог ей отказать.

«А мне ты отказываешь постоянно», — ответила я, не оборачиваясь. «Когда я прошу тебя помочь с детьми, когда я говорю, что устала, и хотела бы просто выспаться, когда я предлагаю хотя бы на выходные съездить куда-нибудь всей семьей. Это разные вещи, Жень.

Да, разные, потому что твоя мать для тебя важнее, чем я. Не говори глупостей, — вздохнул Игорь, — просто сейчас такая возможность подвернулась. Дешевые билеты, хороший отель, не упускать же шанс. А то, что эти деньги я копила на новую машину, тебя не смущает, то, что я по ночам сижу над переводами, чтобы отложить лишнюю копейку.

Женя, но мы же все равно ее не сейчас собирались покупать, а деньги, они приходят и уходят. Заработаем еще, мы, заработаем, — переспросила я с горькой усмешкой. Или я заработаю, а вы с мамой потратите? Знаешь что, Игорь начал злиться.

Мне надоело выслушивать твои претензии. Мы едем, и точка. Через три дня, а ты оставайся здесь, и продолжай строить из себя великомученицу.

Он развернулся и ушел на кухню, а я осталась стоять в коридоре, чувствуя, как внутри что-то надломилось. Что-то важное, что-то, что удерживало меня рядом с этим человеком, все эти годы. Я прошла в ванную, закрыла дверь, и включив воду, наконец позволила себе расплакаться, тихо, чтобы не услышали дети.

Я плакала от обиды, от усталости, от ощущения полной беспомощности. Как я дошла до такой жизни, когда мой брак превратился в это, в существование служанки, которая должна обеспечивать комфорт своему господину и его матери. Следующие три дня прошли в напряженной обстановке.

Я почти не разговаривала с Игорем и Антониной Петровной, ограничиваясь лишь самым необходимым. Они, впрочем, тоже не горели желанием общаться со мной. Антонина Петровна с воодушевлением паковала чемоданы, то и дело советуясь с сыном, что лучше взять с собой.

Игорь, казалось, вообще забыл о нашем разговоре и полностью погрузился в предвкушение отпуска. А я наблюдала за всем этим и чувствовала, как внутри растет решимость, решимость что-то изменить в своей жизни, потому что так дальше продолжаться не могло. В день их отъезда я проснулась рано, как обычно, приготовила завтрак, собрала детей в школу.

Игорь и Антонина Петровна суетились, проверяя документы и билеты. «Значит так, — сказал Игорь перед выходом, — мы вернемся через две недели. Я оставляю тебе десять тысяч на расходы.

Должно хватить. — Десять тысяч? — переспросила я. — На две недели? На меня и двоих детей? Ну ты же работаешь, пожалуй, плечами, Антонина Петровна. И потом, в холодильнике полно еды.

Я промолчала. Десять тысяч. Смешная сумма, учитывая, что путевка в Испанию на двоих стоила минимум двести тысяч.

И это мои деньги, которые я откладывала все эти месяцы. Такси приехало, — объявил Игорь, глядя в окно. — Мы пошли.

Он чмокнул меня в щеку, потрепал по голове детей и, подхватив чемодан, направился к выходу. Антонина Петровна последовала за ним, не забыв бросить на меня взгляд, полный превосходства. — Не скучайте тут без нас, — бросила она, закрывая дверь.

И они ушли. А я осталась стоять посреди прихожей, глядя на закрытую дверь. Внутри было пусто.

Ни обиды, ни злости, только решимость. — Мама, а мы тоже когда-нибудь поедем в Испанию? — спросил Макар, дергая меня за рукав. Я посмотрела на сына, потом на дочь, которая с интересом ждала моего ответа.

— Обязательно поедем, — ответила я, улыбнувшись. — Может быть, даже скорее, чем вы думаете. Я отвела детей в школу, а потом поехала на работу.

В рекламное агентство, где я работала копирайтером уже шесть лет. День прошел как в тумане. Я выполняла свои обязанности автоматически, а в голове крутились мысли о том, что мне делать дальше.

Вечером, уложив детей спать, я села за компьютер и начала искать информацию. О том, как разделить имущество при разводе. О том, как оформить опеку над детьми.

О том, где можно снять жилье, за разумные деньги. Потому что решение я уже приняла. Я больше не собиралась быть половой тряпкой в собственном доме.

На следующий день я взяла отгул и отправилась в банк. Нужно было разобраться с нашими финансами. Оказалось, что ситуация еще хуже, чем я предполагала.

С нашего общего счета, куда я ежемесячно перечисляла большую часть своей зарплаты и гонораров за переводы, были сняты практически все деньги. Осталось чуть больше 15 тысяч. Когда была совершена последняя операция? Спросила я у операциониста.

Три дня назад, ответила девушка, сверившись с компьютером. Снятие 250 тысяч. 250 тысяч.

Именно столько я откладывала на новую машину. Последние полгода я работала практически без выходных, чтобы собрать эту сумму. И вот теперь эти деньги были потрачены на отпуск, в который меня даже не пригласили.

Я почувствовала, как внутри поднимается волна ярости. Но я сдержала себя. Сейчас не время для эмоций.

Сейчас нужно действовать. Я хочу закрыть этот счет, сказала я решительно. Вы уверены? Удивилась операционист.

Это же семейный счет. Абсолютно уверена. И еще я хочу открыть новый счет, только на мое имя.

Девушка пожала плечами и начала оформлять документы. А я сидела и думала о том, что наконец-то начинаю брать свою жизнь под контроль. После банка я поехала в агентство недвижимости.

Мне нужно было найти квартиру, которую мы сможем снимать с детьми. Не слишком дорогую, но в хорошем районе, рядом с их школой. Вам повезло, сказал риэлтор, молодой парень по имени Артем.

У нас как раз есть отличный вариант. Двушка в вашем районе, только что освободилась. Хозяева сдают на длительный срок, с возможностью последующего выкупа.

Последующего выкупа, переспросила я. Это как? Ну, вы платите аренду, а часть этих денег идет в счет будущей покупки квартиры. Если, конечно, вы решите ее купить. Я задумалась.

Это звучало почти как знак судьбы. Новое жилье, новая жизнь и возможность когда-нибудь стать полноправной хозяйкой этого места. Я хочу посмотреть эту квартиру, решительно сказала я. Квартира оказалась именно такой, как я мечтала.

Светлая, просторная, с большой кухней и двумя раздельными комнатами. Одна для детей, одна для меня. И главное, никакой свекрови…

Я беру ее, сказала я Артему после осмотра. Отлично, обрадовался он. Нужно внести залог и первый месяц аренды.

И еще, вы будете жить одна? Нет, с детьми. С двумя детьми. А муж? Муж я запнулась.

Муж сейчас в отъезде. И возможно не вернется. Артем понимающе кивнул, не задавая больше вопросов.

И я была благодарна ему за это. Следующие дни превратились в настоящий марафон. Я работала, забирала детей из школы, а вечерами, когда они ложились спать, начинала готовиться к переезду.

Потихоньку собирала вещи, упаковывала самое необходимое. Документы, фотографии, любимые игрушки детей. Макар и Василиса, знали, что мы собираемся переехать, но думали, что это временно, пока папа и бабушка в отпуске.

Я не хотела травмировать их раньше времени разговорами о разводе и разделе имущества. Всему свое время. Через неделю после отъезда Игоря и Антонины Петровны, новая квартира была готова к заселению.

Я взяла еще один отгул и перевезла туда наши вещи. Места оказалось даже больше, чем я думала. В шкафы легко поместилась вся наша одежда.

На кухне нашлось место для посуды и техники, которую я купила на остатки своих сбережений. Дети были в восторге от нового жилья. Особенно им понравилась их комната с двумя кроватями у окна и большим столом для занятий.

«Мам, а мы тут надолго?» спросил Макар, раскладывая свои книги на полке. «Как получится, сынок», — ответила я, не желая обманывать. «Но я думаю, что нам здесь понравится.

А папа и бабушка будут с нами жить», — поинтересовалась Василиса. «Нет, милая, папа и бабушка будут жить отдельно». «Почему?» — нахмурилась дочь.

«Потому что иногда взрослым нужно жить отдельно друг от друга, чтобы лучше понять, чего они хотят от жизни». «А ты чего хочешь, мама?» — спросил Макар, серьезно глядя на меня своими карими глазами, так похожими на мои. «Я хочу, чтобы мы были счастливы», — ответила я, обнимая детей.

Все трое. В тот вечер мы устроили маленький праздник новоселья. С пиццей, которую заказали на дом, с мороженым, и с просмотром любимого мультфильма на новом телевизоре, который я купила в рассрочку.

А когда дети легли спать, я села за стол и начала писать ту самую записку. Записку, которую Игорь и Антонина Петровна найдут, когда вернутся из своего отпуска. Я долго думала, что именно написать.

Хотелось излить всю обиду, весь гнев, который накопился за эти годы. Но потом я поняла, что это бессмысленно. Они все равно не поймут, или сделают вид, что не понимают.

Поэтому я решила быть краткой и по существу. Игорь и Антонина Петровна, написала я. Пока вы наслаждались отдыхом в Испании на мои деньги, я приняла решение начать новую жизнь. Без вас.

Мы с детьми переехали. Не пытайтесь нас искать. Если захочешь увидеться с детьми, Игорь, свяжись со мной через мою маму.

А насчет раздела имущества. Мой адвокат свяжется с тобой в ближайшее время. Я перечитала написанное и порвала листок.

Нет, не то. Слишком сухо, слишком официально. Я хотела, чтобы они поняли, что именно потеряли.

Что они разрушили своими руками. Я взяла новый лист и начала писать снова. Дорогой Игорь, писала я, помнишь, как мы познакомились, ты сказал тогда, что никогда не встречал такой удивительной девушки, как я, что готов носить меня на руках всю жизнь.

А потом появилась твоя мать, и ты стал носить на руках ее, а я превратилась в прислугу для вас обоих. Я терпела это восемь лет, терпела унижения, пренебрежения, твои постоянные отговорки, почему ты не можешь помочь мне с детьми или по дому. Но поездка в Испанию на мои деньги стала последней каплей.

Я поняла, что в этих отношениях я всегда буду на последнем месте. И решила уйти. Теперь мы с детьми живем отдельно.

И знаешь что? Впервые за долгое время я чувствую себя счастливой. Я снова порвала листок. Нет, слишком много эмоций, они не поймут, или сделают вид, что я истеричка, которая раздула проблему на пустом месте.

Я знала Игоря, и его мать слишком хорошо, они мастера переворачивать все так, чтобы выглядеть жертвами. Я взяла третий лист. Игорь и Антонина Петровна, надеюсь вы хорошо отдохнули в Испании.

А я за это время успела многое переосмыслить. И пришла к выводу, что больше не хочу быть частью семьи, где меня не уважают и не ценят. Мы с детьми переехали.

Теперь у нас своя жизнь. А у вас, своя, без нас. Опять не то.

Слишком мягко. Я хотела, чтобы они почувствовали хотя бы часть той боли, которую причинили мне. Я отложила ручку и задумалась.

А потом меня осенило. Я знала, что именно должно быть в этой записке. Что заставит их по-настоящему потерять дар речи.

Я взяла новый лист и начала писать. Быстро, решительно, не позволяя себе останавливаться и сомневаться. Когда записка была готова, я перечитала ее и улыбнулась.

Да, именно это я, и хотела сказать. Именно эти слова должны остаться у них в голове. Я сложила листок и убрала его в ящик стола.

Еще неделя. И я подложу его в нашу бывшую квартиру, перед самым их приездом. А пока нужно было обустраиваться на новом месте и привыкать к новой жизни.

Следующие дни прошли в приятных хлопотах. Мы с детьми полностью освоились в новой квартире. Я купила занавески на окна, постелила ковер в детской, повесила картины, которые давно хотела купить, но Игорь всегда считал их безвкусицей.

Теперь я могла обустраивать жилье так, как мне нравится, не оглядываясь на чужое мнение. Дети быстро привыкли к новой обстановке. Им нравилось, что до школы теперь можно дойти пешком, что рядом с домом есть детская площадка, что в их комнате много места для игр.

И главное, им нравилось, что я стала другой, более спокойной, более счастливой, более внимательной к ним. Я действительно изменилась за эти дни, будто сбросила с плеч тяжелый груз, который тащила все эти годы, груз чужих ожиданий, чужих требований, чужих представлений о том, какой я должна быть. Теперь я могла просто быть собой, и это ощущение свободы, пьянило, как хорошее вино.

За день до возвращения Игоря и Антонины Петровны, я взяла ключи от нашей бывшей квартиры, которые предусмотрительно не отдала им перед отъездом, и отправилась туда, нужно было забрать последние вещи и оставить ту самую записку. Переступив порог, я почувствовала странное ощущение. Это место, где я прожила 8 лет, вдруг стало чужим, холодным, неуютным, наполненным не самыми приятными воспоминаниями.

Я прошлась по комнатам, проверяя, не забыла ли что-нибудь важное. В детской уже не было игрушек и книг. Все переехало с нами.

В моей бывшей спальне шкаф зиял пустотой. Я забрала всю свою одежду и косметику. На кухне остались только те приборы и посуда, которые покупал Игорь или его мать.

Закончив с проверкой, я села за стол в гостиной и достала из сумки записку, ту самую, которую написала неделю назад. Я еще раз перечитала ее, убеждаясь, что каждое слово на своем месте, что именно это я и хочу сказать своему бывшему мужу и его матери. Удовлетворенная, я положила листок на самое видное место, на журнальный столик в гостиной, где они непременно его заметят, как только войдут в квартиру.

Затем я в последний раз окинула взглядом бывшее жилище, мысленно прощаясь с этим этапом моей жизни, и вышла, тихо закрыв за собой дверь. Вернувшись в нашу новую квартиру, я почувствовала, как с души свалился последний камень, теперь я была по-настоящему свободна, готова начать жизнь с чистого листа. Дети встретили меня с радостью, они нарисовали большой плакат с надписью «Мы любим нашу маму» и повесили его на стену в гостиной.

Этот простой детский рисунок, растрогал меня до слез. Впервые за долгое время, я чувствовала, что действительно нужна, что меня любят просто за то, что я есть, а не за то, что я делаю для других. «Ты плачешь, мама?» – встревоженно спросил Макар, заметив слезы в моих глазах.

«От счастья, сынок», – улыбнулась я, обнимая его и Василису. Иногда люди плачут от счастья. В тот вечер, мы снова устроили маленький праздник, я испекла пирог.

Впервые за долгое время, не по обязанности, а потому что хотелось порадовать себя и детей, мы играли в настольные игры, смеялись, дурачились, и я думала о том, что завтра Игорь и его мать вернутся из Испании, найдут пустую квартиру и мою записку, и их жизнь уже никогда не будет прежней, как и моя. Утром следующего дня я проснулась с легким сердцем. Сегодня должны были вернуться Игорь и Антонина Петровна.

Сегодня они обнаружат пустую квартиру и прочитают мою записку. И я почти жалела, что не увижу их лица в этот момент. Почти.

Я отвела детей в школу, а сама поехала на работу. День пролетел незаметно. Я была занята новым проектом, который мне поручили в агентстве.

Рекламная кампания для крупного банка. Интересная, творческая работа, которая полностью захватила меня. Около трех часов дня мой телефон начал разрываться от звонков.

«Игорь, видимо, они уже вернулись и обнаружили мой сюрприз». Я не брала трубку. Пусть помучается, поймет, каково это, когда тебя игнорируют.

После пятого звонка я отключила телефон. Не хотела, чтобы эти звонки отвлекали меня от работы. Я решила, что включу его вечером, когда буду дома с детьми.

А пока пусть Игорь осознает, что натворил. Пусть прочувствует на своей шкуре, что значит быть брошенным, ненужным, забытым. Вечером, когда мы с детьми вернулись домой, я наконец включила телефон.

23 пропущенных звонка от Игоря, 7 от Антонины Петровны. И куча сообщений, от угроз до мольбы перезвонить. «Евгения, ты совсем с ума сошла?», писала Антонина Петровна.

«Немедленно верни детей домой. Женя, нам надо поговорить, умолял Игорь. Возьми трубку, пожалуйста.

Я вызову полицию, снова Антонина Петровна. Ты не имеешь права забирать детей без разрешения отца. Женя, я все понимаю, ты обиделась, но давай решать проблемы как взрослые люди, Игорь снова».

Я усмехнулась, читая эти сообщения, как взрослые люди, о поездке в Испанию, на мои деньги без моего ведома. Это было взрослое решение, брать все, и не давать ничего взамен. Это по-взрослому.

Последнее сообщение от Игоря пришло всего полчаса назад. «Женя, я знаю, где ты». «Твоя мама сказала».

«Я еду к тебе». «Я замерла». «Мама? При чем тут моя мама?» Я не говорила ей наш новый адрес.

Только то, что мы с Игорем решили пожить отдельно какое-то время. И тут в дверь позвонили. Резко, настойчиво, злобно.

«Мам, это папа?» – испуганно спросила Василиса, выглядывая из детской. «Похоже на то», кивнула я. «Идите в свою комнату, дети. Я сама поговорю с папой»…

Дети послушно скрылись в детской, а я, глубоко вздохнув, пошла открывать дверь. На пороге стоял Игорь, загорелый, злой, с покрасневшими от гнева глазами. «Какого черта, Женя?» – набросился он, как только я открыла дверь.

«Ты что, с ума сошла? Что это за детский сад с запиской и исчезновением?» «Здравствуй, Игорь», – спокойно ответила я. «Как отдохнул в Испании? Издеваешься?» – прошипел он. «Ты хоть понимаешь, что натворила?» Мама чуть инфаркт не получила, когда увидела пустую квартиру. «А ты хоть понимаешь, что натворил ты?» – также спокойно спросила я, когда украл мои деньги и укатил с мамочкой отдыхать, оставив меня с детьми и десятью тысячами на две недели.

«Я ничего не крал», – возмутился Игорь. «Это были наши общие деньги, которые заработала я, парировала я, пока ты рассказывал сказки о задержках зарплаты и финансовых трудностях. А потом вдруг нашел деньги на Испанию.

Слушай, я не собираюсь оправдываться. Игорь попытался протиснуться в квартиру, но я загородила проход. Пусти меня.

Я хочу видеть своих детей. Наших детей, – поправила я, – и ты их увидишь, когда я буду уверена, что ты не попытаешься их куда-то увезти. Что за бред?» – возмутился Игорь.

«Куда я их увезу? Это мои дети. Наши, – снова поправила я, – и после твоего последнего поступка, я не знаю, чего от тебя ожидать». Игорь глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться.

«Хорошо, Жень, давай поговорим как взрослые люди. Я понимаю, ты обиделась. Может мы действительно поступили не очень красиво, но это не повод разрушать семью».

«Семью?» – переспросила я с горькой усмешкой. «Какую семью, Игорь, ту, где я была служанкой для тебя и твоей матери, где мое мнение никого не интересовало, где мои деньги считались общими, а твои – только твоими? Ты преувеличиваешь. Нет, Игорь, я наконец-то вижу ситуацию такой, какая она есть.

И знаешь что, мне надоело быть половой тряпкой, надоело работать на двух работах, чтобы обеспечивать семью, а потом выслушивать упреки от твоей матери, что я плохая хозяйка, надоело быть невидимкой в собственном доме». «Жень, ну хватит драматизировать», – вздохнул Игорь, «ты все выдумываешь. Никто не считал тебя служанкой, и уж тем более половой тряпкой.

Правда?» Я скрестила руки на груди. А кто сказал, что десяти тысяч мне хватит на две недели с двумя детьми? Кто постоянно критиковал мою готовку, мою уборку, мое воспитание детей? Кто заявлял, что мне не нужен отпуск, потому что у меня и так работа не пыльная? Игорь отвел глаза, ему нечего было ответить, потому что все это была правда, и он это знал. «Хорошо, может мама иногда перегибала палку, – наконец сказал он, – но она просто хотела как лучше.

Для кого, Игорь, для меня, для детей, или для себя, и для тебя?» Снова молчание. И снова он знал ответ, но не хотел признавать его вслух. «Слушай, Жень, давай не будем ссориться, – наконец сказал он, меняя тактику.

– Я приехал не для этого. Я хочу видеть детей, и мы должны решить, что делать дальше. Дети в своей комнате, я отступила, пропуская его в квартиру.

Можешь с ними пообщаться. А что делать дальше? Я уже решила. Мы с детьми остаемся здесь, а ты живи где хочешь, хоть с мамой, хоть без.

Игорь вошел в квартиру и огляделся. Его взгляд скользил по новой мебели, по картинам на стенах, по уютным мелочам, которыми я успела обставить наше новое жилье. «И как ты собираешься оплачивать все это? – спросил он с ноткой превосходства в голосе.

– Ты же знаешь, что твоей зарплаты едва хватает на еду. Не волнуйся, – улыбнулась я. – Я справлюсь. Уже справляюсь, как видишь.

– На какие шиши? Ты же сняла с нашего счета жалкие 15 тысяч. Откуда ты знаешь? – удивилась я. – Из банка позвонили. Сказали, что ты закрыла счет.

И правильно сделала, чтобы ты больше не мог воровать мои деньги. – Я не воровал. – снова возмутился Игорь.

Сколько можно повторять? Это были наши общие деньги, которые заработала я, снова напомнила я, и которые ты потратил на развлечения для себя и своей мамы, даже не посоветовавшись со мной. Ладно, проехали, – отмахнулся Игорь. – Так на что ты снимаешь квартиру? – На зарплату.

И на гонорары за переводы. Мне вдруг стали больше платить, представляешь? Как только я перестала отдавать все деньги тебе, у меня вдруг появились свободные средства. – И ты думаешь, этого хватит? – скептически спросил Игорь.

– Дети растут, им нужно все больше. Одежда, развлечения, кружки. А еще аренда, коммуналка, еда.

Ты не потянешь все это одна. – Не переживай за меня, – я посмотрела ему прямо в глаза. – Теперь я тяну только себя и детей, а не тебя и твою мать в придачу.

Игорь хотел что-то ответить, но в этот момент из детской выглянули Макар и Василиса. – Папа! – радостно закричали они, бросаясь к нему. Игорь присел на корточке, обнимая детей.

И я увидела в его глазах искреннюю радость. Как бы там ни было, детей он любил, по-своему, не всегда умея это показать, но любил. – Привет, мои хорошие, – улыбнулся он.

– Как вы тут? Нравится вам новая квартира? – Очень нравится, – закивала Василиса. У нас с Макаром теперь своя комната. И мама разрешила нам самим выбрать обои.

И еще тут рядом классная площадка, – подхватил Макар. А еще мы теперь ходим в школу пешком. И еще мама купила новый телевизор, большой-большой.

– Вот как, – Игорь бросил на меня быстрый взгляд. – Значит, вам тут нравится? – Да, – хором ответили дети. – А вы не скучаете по папе? По бабушке? Дети переглянулись, не зная, что ответить.

Я решила вмешаться. – Конечно скучают, – сказала я. – И ты будешь с ними видеться. Часто.

Можешь забирать их на выходные, можешь приходить в гости. Никто не собирается лишать тебя общения с детьми. Игорь с удивлением посмотрел на меня.

Видимо, он ожидал, что я буду мстить ему, запрещая видеться с Макаром и Василисой. Но я не собиралась опускаться до этого. Как бы я ни была зла на мужа, дети не должны страдать от наших с ним отношений.

Правда, мам? – обрадовался Макар. – Папа будет приходить к нам, и мы будем ходить к нему. – Конечно, – кивнула я. – Папа вас любит и будет с вами видеться.

Просто мы с ним больше не будем жить вместе. Как дядя Толя и тетя Нина, – спросила Василиса, вспомнив наших соседей по старой квартире, которые развелись год назад. – Да, солнышко, примерно как они.

– А бабушка? – нахмурился Макар. – Она тоже будет с нами видеться. Я на мгновение замялась.

Антонина Петровна, была последним человеком, которого я хотела бы видеть в своей новой жизни. Но она все-таки бабушка моих детей. Если захотите, то будете видеться и с бабушкой, – ответила я дипломатично.

– Я не хочу, – серьезно сказал Макар. – Она всегда ругает маму, и нас тоже ругает. – И я не хочу, – подхватила Василиса.

Она злая. Игорь нахмурился. – Что за глупости? – Возмутился он.

– Бабушка вас любит. Она просто строгая. – Она злая, – упрямо повторила Василиса.

– Она говорит, что я толстая и неуклюжая. И что я вся в маму. Я видела, как Игорь растерялся.

Видимо, он никогда не замечал, как его мать обращается с детьми, или не хотел замечать. – Это все глупости, – наконец сказал он. – Бабушка вас любит.

Просто она по-своему это показывает. Ладно, дети, – вмешалась я, – видит, что разговор принимает не самый приятный оборот. Идите в свою комнату, поиграйте, а мы с папой поговорим.

Дети послушно ушли, а мы с Игорем остались в гостиной. Он тяжело опустился на диван и посмотрел на меня, с какой-то новой интонацией во взгляде, словно впервые по-настоящему увидел. – Зачем ты настраиваешь детей против моей матери? – спросил он, но без прежней агрессии.

– Я никого не против, кого не настраиваю, пожалуй, плечами я. Это их собственное впечатление. И если честно, я не удивлена. Твоя мать никогда не скрывала, что недолюбливает детей, особенно Василису, которая так похожа на меня.

Игорь промолчал. Может быть, он наконец-то начал задумываться о том, что происходило все эти годы в нашей семье, о том, как его мать относилась ко мне, и к детям, о том, как он сам позволял этому продолжаться. – Так что будем делать дальше? – наконец спросил он.

– Я же сказала, мы с детьми остаемся здесь, ты будешь с ними видеться. А насчет раздела имущества и алиментов? Мой адвокат свяжется с тобой. – Адвокат? – Игорь вскинул брови.

– Ты уже и адвоката наняла? – Да, кивнула я. – Я серьезно настроена, Игорь. Это не просто эмоциональный всплеск или попытка привлечь твое внимание. Я действительно хочу развода.

– Но почему? Из-за одной поездки в Испанию? – Это же глупо, Жень. Не из-за поездки, покачала головой я. Поездка была последней каплей. А причина в том, что я больше не хочу жить с человеком, который не уважает меня, не считается с моим мнением, не замечает моих усилий.

С человеком, для которого мать всегда будет на первом месте, а жена и дети, где-то в конце списка приоритетов. – Это неправда, – возразил Игорь, но как-то неубедительно. – Я люблю тебя и детей.

Любишь? – Я грустно усмехнулась. Любовь. Это не слова, Игорь.

Это поступки. Это уважение к чувствам и желаниям другого человека. Это готовность поддержать, помочь, быть рядом, не только в радости, но и в трудностях.

А что сделал ты? Ты украл деньги, которые я откладывала на новую машину, и потратил их на отпуск для себя и своей матери, даже не посоветовавшись со мной, не пригласив меня, оставив одну с детьми и жалкими десятью тысячами на две недели. Игорь опустил глаза, ему нечего было возразить, потому что все это было правда, горькая, неприглядная правда о нашем браке и о нем самом. – Хорошо, – наконец сказал он.

– Я понял. Ты все решила. Что же, я не буду мешать, но я хочу видеться с детьми.

Я уже сказала, что ты будешь с ними видеться. Регулярно. И, конечно, будешь платить алименты.

Алименты, Игорь поморщился. У меня сейчас не лучшее финансовое положение, Жень. Да что ты говоришь, я не смогла сдержать сарказм.

А на Испанию деньги нашлись. Это другое. Это был разовый случай.

Неважно. Закон есть закон. Ты будешь платить алименты на своих детей.

А если попытаешься увильнуть, я обращусь в суд. И поверь, я выиграю. Игорь встал с дивана.

Было видно, что разговор ему неприятен. – Ладно, пусть твой адвокат свяжется со мной, – сказал он. – А сейчас я, пожалуй, пойду, попрощаюсь с детьми и поеду.

– Хорошо, – кивнуло я. – Только, пожалуйста, не говори им ничего против меня. Им и так нелегко сейчас. Не волнуйся, – горько усмехнулся Игорь.

– Я не такой монстр, каким ты меня считаешь. Он пошел в детскую, а я осталась сидеть в гостиной, переваривая наш разговор. Странно, но я не чувствовала ни торжества, ни злорадства, только легкую грусть по тому, что могло бы быть, если бы Игорь был другим человеком, если бы он действительно любил меня так, как обещал когда-то.

Через несколько минут он вышел из детской. Глаза его были подозрительно блестящими, но он держался. Я пошел, – сказал он, направляясь к выходу.

– Позвоню завтра, договоримся о встрече с детьми. – Хорошо, – кивнуло я, провожая его до двери. Уже взявшись за ручку, он вдруг обернулся…

– Жень, а что было в записке? – Спросил он. – В той, что ты оставила в квартире. – А ты не читал? – Удивилась я. – Нет.

Мама нашла ее, прочитала и сразу порвала. Сказала, что там какой-то бред, а мне не показала. Я усмехнулась.

Типичная Антонина Петровна, решила скрыть от сына мои слова, опасаясь, что они могут повлиять на него. Что же, это многое объясняло, в том числе и его сегодняшнее поведение. – Не важно, – сказала я, – что было, то прошло.

Сейчас важно только будущее, наше с детьми, и твое. Игорь кивнул, еще раз окинул взглядом квартиру, словно пытаясь запомнить каждую деталь, и вышел. А я закрыла за ним дверь, чувствуя странное облегчение, будто закончилась какая-то важная глава моей жизни.

И начиналась новая, чистая, светлая, полная надежд. Я вернулась в гостиную и села на диван. Из детской доносились голоса Макара и Василисы, они о чем-то оживленно разговаривали, наверное, обсуждали визит отца.

И вдруг меня осенило. Я достала телефон и набрала маму. Нужно было выяснить, как Игорь узнал наш адрес.

– Мам, привет, – сказала я, когда она взяла трубку. – Скажи, ты давала Игорю наш новый адрес? Какой адрес? – Удивилась мама. – Я не знаю, где вы сейчас живете, ты же мне не говорила.

Но Игорь сказал, что ты ему сказала. – Ничего подобного, – действительно не знаю. Странно, нахмурилась я. Тогда как он нас нашел? Понятия не имею.

Может выследил? Может быть, задумчиво протянуло я. Ладно, спасибо, мам. Я потом перезвоню. Я отключилась и задумалась, как Игорь нашел нас, ведь я никому не говорила наш новый адрес, кроме работы.

Детям велела не рассказывать в школе, что мы переехали. И вообще старалась не оставлять следов. Размышляя об этом, я вдруг заметила на журнальном столике конверт.

Странно, его не было, когда я уходила утром. Значит, кто-то приходил в квартиру в наше отсутствие. Сердце тревожно забилось.

Я взяла конверт. Он не был запечатан. Внутри лежал листок бумаги, сложенный вдвое.

Я развернула его и начала читать, и с каждой строчкой мое лицо вытягивалось от удивления. Дорогая Евгения, гласила письмо. Я понимаю, что ты злишься на нас с Игорем, за поездку в Испанию, и, возможно, ты права, мы поступили не очень красиво.

Но ты должна понять, я делаю все для счастья моего сына, и если я вижу, что его жена не способна сделать его счастливым, я вмешиваюсь. Не знаю, что ты написала в той записке, которую оставила в квартире, я не показала ее Игорю, чтобы не расстраивать его еще больше. Но знай, я не позволю тебе разрушить жизнь моего сына.

Если ты думаешь, что сможешь забрать у него детей и заставить платить алименты, ты ошибаешься. У меня есть связи, и я могу сделать так, что ты вообще лишишься родительских прав. Подумай об этом, прежде чем продолжать свою маленькую месть.

Антонина. Я опустила руку с письмом, значит, Антонина Петровна не показала записку Игорю, и теперь угрожает мне. Что же, это было в ее стиле, всегда действовать за спиной, манипулировать, запугивать.

Но на этот раз ее методы не сработают. Я больше не та запуганная девочка, которой была раньше, я знаю свои права, и я буду бороться за себя и за своих детей. Я аккуратно сложила письмо и убрала обратно в конверт.

Это может пригодиться, как доказательство психологического давления со стороны бывшей свекрови. Мой адвокат наверняка найдет ему применение. А пока, пока нужно было поговорить с детьми, объяснить им ситуацию, успокоить их, если они волнуются после визита отца.

Я встала и направилась в детскую, Макар и Василиса, сидели на полу, играя в настольную игру. «Как вы, ребята?» – спросила я, присаживаясь рядом с ними. «Нормально», – пожал плечами Макар.

«Папа сказал, что будет часто нас навещать. И что мы будем ходить к нему в гости», – добавила Василиса. «Но жить будем с тобой».

«Да, это так», – кивнула я. «Мы с папой больше не будем жить вместе. Но вы будете видеться с ним, сколько захотите». «А почему вы больше не будете жить вместе?» – спросил Макар, серьезно глядя на меня.

Я задумалась, как объяснить это детям, как рассказать о том, что произошло между мной и их отцом, не очерняя его в их глазах. Это было непросто. «Понимаете, иногда взрослые решают, что им лучше жить отдельно», – наконец сказала я. «Это не значит, что они не любят друг друга.

Или своих детей. Просто. Иногда так получается».

«Из-за бабушки?» – вдруг спросила Василиса. Я удивленно посмотрела на дочь. Иногда меня поражало, насколько дети могут быть проницательными.

«Почему ты так думаешь?» – спросила я. «Потому что бабушка всегда говорит папе, что ты плохая», – просто ответила Василиса. А папа ее слушает. Я вздохнула.

Дети все видели и понимали. Может быть даже больше, чем я думала. Взрослые отношения – сложная штука, – сказала я. И дело не только в бабушке.

Просто мы с папой. Мы разные люди. И нам сложно жить вместе.

«А нам с тобой будет хорошо?» – спросил Макар. «Без папы и бабушки? Я сделаю все, чтобы вам было хорошо», – твердо пообещала я, обнимая детей. «И папа тоже будет стараться.

Просто теперь мы будем жить отдельно. Но любить вас от этого не перестанем». Дети обняли меня в ответ, и я почувствовала, как глаза наполняются слезами.

Не от горя, нет. От облегчения. От осознания того, что самое трудное позади.

Что теперь все будет по-другому. Лучше, чище, честнее. В тот вечер, уложив детей спать, я долго сидела на кухне, размышляя о том, что произошло за эти две недели.

О том, как изменилась моя жизнь. И о том, что ждет нас впереди. Я не знала, что было в той записке, которую порвала Антонина Петровна.

Не помнила точных слов. Но суть была проста. Я больше не собиралась мириться с ролью половой тряпки в собственном доме.

Не собиралась позволять свекрови и мужу распоряжаться моей жизнью и моими деньгами. Не собиралась делать вид, что все в порядке, когда на самом деле все было совсем не так. И теперь, сидя на кухне своей новой квартиры, я чувствовала, что поступила правильно, что сделала единственный возможный выбор.

Выбор в пользу себя и своих детей, в пользу достоинства и самоуважения. Конечно, впереди было еще много трудностей, бракоразводный процесс, раздел имущества, борьба за алименты. И, судя по письму Антонина Петровна, она не собиралась сдаваться так просто.

Но я была готова к этой борьбе, больше не боялась ее, потому что знала, правда на моей стороне. Я встала из-за стола, помыла чашку и пошла в спальню. Завтра будет новый день, день новой жизни.

И я была готова к нему, как никогда раньше. Прошла неделя после визита Игоря, неделя, наполненная работой, заботой о детях и мелкими бытовыми хлопотами. Я начинала привыкать к новому ритму жизни, к тому, что теперь все решения принимаю сама, что не нужно ни с кем советоваться и ни перед кем отчитываться.

Дети тоже постепенно адаптировались к новой ситуации. Игорь звонил им каждый день, а в выходные забирал на целый день. Возвращались они немного возбужденные, но счастливые.

Рассказывали, что папа водил их в парк развлечений, в кино, в кафе, что подарил им новые игрушки. А бабушку вы видели? Спросила я как бы между прочим, после их первой встречи с отцом. Нет, помотал головой Макар.

Папа сказал, что бабушка уехала к тете Вере. Тетя Вера, сестра Антонины Петровны, жила в соседнем городе. Значит, свекровь решила на время отступить.

Что же, это было мне на руку, меньше негативного влияния на детей. Мой адвокат, Лариса Анатольевна, женщина средних лет, с пронзительным взглядом и острым умом, уже начала процесс развода. Она связалась с Игорем, объяснила ему ситуацию и предложила решить все мирно, без лишних скандалов.

И как он отреагировал, спросила я, когда Лариса Анатольевна позвонила мне с отчетом. Удивительно спокойно, ответила она. Сказал, что готов на развод и даже не против выплаты алиментов.

Но хочет сохранить право видеться с детьми. Конечно, согласилась я, я никогда не собиралась лишать его этого права. Отлично, тогда мы можем двигаться дальше.

Я подготовлю все необходимые документы, и в ближайшее время мы подадим заявление в суд. Я поблагодарила адвоката и отключилась. Странно, но новость о том, что Игорь готов на развод без боя, не вызвала у меня ни радости, ни облегчения, только легкую грусть.

Все-таки 8 лет брака, это не шутка. 8 лет общей жизни, общих воспоминаний, общих детей. И вот теперь все это заканчивалось.

Не так, как я мечтала когда-то, но, возможно, именно так, как должно было закончиться. Впрочем, времени на грустные размышления у меня не было. Работа в агентстве отнимала все силы.

Мы запускали новую рекламную кампанию, и я была завалена текстами, которые нужно было написать в сжатые сроки. А по вечерам я все еще делала переводы. Нужно было как-то компенсировать потерю сбережений, украденных Игорем.

В пятницу вечером, когда я, уложив детей спать, села за компьютер, чтобы закончить очередной перевод, раздался звонок в дверь. Я взглянула на часы. Десять вечера.

Кто мог прийти так поздно? Подойдя к двери, я спросила. Кто там? Это я, Игорь, раздался голос бывшего мужа. Открой, пожалуйста.

Нам надо поговорить. Я нахмурилась. Что ему могло понадобиться в такой час? Мы же договорились обо всем через адвокатов…

Сейчас поздно, ответила я. Дети уже спят. Давай завтра. Жень, это важно.

В его голосе слышалась настойчивость. Очень важно. Пожалуйста.

Я вздохнула и открыла дверь. Игорь стоял на пороге, взъерошенный, с покрасневшими глазами. Было видно, что он не спал несколько ночей.

Что случилось? Спросила я, пропуская его в квартиру. Можно я сяду? Вместо ответа спросил он. Я с ног валюсь.

Конечно. Мы прошли на кухню. Я поставила чайник.

Больше по привычке, чем из желания угостить бывшего мужа. Игорь тяжело опустился на стул и обхватил голову руками. Ты знаешь, где моя мать? Спросил он, глядя на меня покрасневшими глазами.

У тети Веры, разве нет? Ты же сам сказал детям. Это была ложь. Я не хотел их пугать.

Пугать? Я напряглась. А что случилось? Мама в больнице. С инсультом.

Я замерла с чайником в руке. Чтобы я не думала об Антонине Петровне, я не желала ей такой судьбы. Мне жаль, искренне сказала я. Когда это случилось? Три дня назад.

Сразу после того, как она получила письмо от твоего адвоката. Я похолодела. Неужели Игорь намекает, что инсульт его матери – моя вина? Игорь, ты же не думаешь, что я как-то причастна к этому? Осторожно, спросила я. Нет, конечно, он покачал головой.

Просто. Мама сильно нервничала из-за всей этой ситуации. Из-за нашего развода, из-за того, что ты забрала детей.

И когда пришло письмо от адвоката, с требованием о разделе имущества. Это стало последней каплей. Я молча налила чай себе и Игорю.

Не знала, что сказать. С одной стороны, мне действительно было жаль Антонину Петровну. С другой, я не чувствовала своей вины.

Я не делала ничего предосудительного. Просто защищала свои права и права своих детей. Как она сейчас? Наконец, спросила я. Стабильно тяжелое состояние, вздохнул Игорь.

Врачи говорят, что она выкарабкается, но на восстановление уйдет много времени. И денег. Вот оно что.

Значит, Игорь пришел за деньгами. Типичный Игорь. В любой ситуации, искать выгоду для себя.

И что ты хочешь от меня? Прямо спросила я. Жень, мне нужны деньги на лечение. Хорошую клинику, хороших врачей. Все это стоит немалых денег.

И ты пришел ко мне? Я не верила своим ушам. После того, как украл мои сбережения на свою поездку в Испанию. После того, как оставил меня с детьми и десятью тысячами на две недели.

Жень, я понимаю, ты злишься. И имеешь на это право. Но речь идет о жизни моей матери.

А о моей жизни, и жизни твоих детей, ты думал, когда тратил наши деньги на развлечения? Игорь опустил глаза. Ему нечего было ответить. Послушай, наконец сказал он.

Я знаю, что поступил плохо. И я готов все исправить. Вернуть тебе деньги, как только смогу.

Но сейчас. Сейчас речь идет о жизни и смерти. Мама может не выкарабкаться без должного лечения.

Я смотрела на него и думала. А верю ли я ему? Действительно ли Антонина Петровна в таком тяжелом состоянии? Или это очередная манипуляция? Попытка выудить у меня деньги, сыграв на чувстве вины и сострадания? У тебя есть доказательства? Спросила я. Медицинские справки, заключение врачей? Игорь вскинул на меня удивленный взгляд. Ты мне не веришь? В его голосе слышалась обида.

Думаешь, я способен лгать о здоровье собственной матери? Игорь, я уже не знаю. На что ты способен, честно ответила я. После того, как ты украл мои деньги. После того, как бросил меня с детьми, ради отпуска с мамой.

После всего этого. Да, я сомневаюсь в твоей честности. Он какое-то время молча смотрел на меня, потом вздохнул и достал из кармана смартфон.

Вот, сказал он, открывая галерею и показывая мне фотографии. Это мама в больнице. Сделано вчера.

Я взглянула на экран и почувствовала, как сердце сжалось. На фотографии была Антонина Петровна, лежащая на больничной койке. Бледная, осунувшаяся, с капельницей в руке.

Она выглядела такой беспомощной, такой уязвимой. Совсем не похожей на ту властную женщину, которую я знала. А вот заключение врачей, Игорь показал следующую фотографию.

Медицинский документ, с печатью больницы. Ишемический инсульт. Состояние тяжелое.

Я вернула ему телефон. Значит, он не лгал. Антонина Петровна, действительно серьезно больна.

И ей действительно нужна помощь. Сколько тебе нужно? Спросила я после паузы. 200 тысяч, ответил Игорь.

На первое время. На перевод в частную клинику, на специалистов. 200 тысяч, повторила я. Именно столько, сколько ты потратил на поездку в Испанию.

Жень, я клянусь, что верну эти деньги, горячо заговорил Игорь. Как только смогу. Я уже договорился о новой работе.

Более оплачиваемой. Буду отдавать частями. Я смотрела на него и думала, верить ему или нет.

С одной стороны, он уже обманывал меня. Неоднократно. С другой.

Речь шла о жизни человека. Пусть не самого приятного человека, но все же. Хорошо, наконец решила я. Я дам тебе деньги.

Но при одном условии. Каком? С надеждой, спросил Игорь. Ты подпишешь расписку.

О том, что занял у меня эту сумму, и обязуешься вернуть в течение года. С указанием конкретных сроков, и сумм выплат. Конечно, с готовностью согласился он.

Я подпишу что угодно. И еще одно условие. Ты не будешь препятствовать разводу и разделу имущества.

И будешь исправно платить алименты на детей. Игорь замялся. Видимо, он надеялся, что его слезная история, растопит мое сердце, и я передумаю разводиться.

Хорошо, наконец согласился он. Я сделаю все как ты хочешь. Отлично, кивнула я, тогда я переведу деньги завтра утром, после того как мы составим и подпишем расписку.

Спасибо, Жень, Игорь смотрел на меня с искренней благодарностью. Ты не представляешь, что это для меня значит. Я делаю это не для тебя, покачало головой я, а для твоей матери.

Какой бы она ни была, я не хочу ее смерти. Игорь кивнул, допил чай, и встал. Тогда до завтра? Спросил он.

Я приду утром с распиской. До завтра, подтвердила я, провожая его к двери. Когда он ушел, я вернулась на кухню, и села за стол, обдумывая случившееся.

Двести тысяч. Немалая сумма. Особенно сейчас, когда я только начала выкарабкиваться из финансовой ямы, в которую меня загнал Игорь, своей поездкой в Испанию.

Но и отказать я не могла. Не такой человек я, чтобы оставить в беде даже тех, кто причинил мне боль. На следующее утро, Игорь пришел с готовой распиской.

Видимо, составлял ее всю ночь. Я нашла в тексте, несколько грамматических ошибок, что было нехарактерно для обычно педантичного Игоря. Все в порядке? Спросил он, нервно переминаясь с ноги на ногу, пока я читала документ.

Да, кивнула я, закончив чтение. Все правильно, 200 тысяч, в долг, на один год, с ежемесячными выплатами по 20 тысяч, начиная с июля. Отлично, облегченно выдохнул Игорь.

Тогда я подпишу. Он поставил свою подпись, и я сделала то же самое. Затем я взяла телефон и перевела ему 200 тысяч, с моей карты.

Вот, сказала я, показывая ему уведомление о переводе. Деньги у тебя на счете. Спасибо, Жень, Игорь выглядел искренне благодарным.

Я не забуду этого. Надеюсь, кивнула я. И еще, Игорь, я хочу, чтобы ты знал, я не держу на тебя зла, ни на тебя, ни на твою мать. Я просто хочу начать новую жизнь, без лжи, без манипуляций, без постоянного чувства, что меня используют.

Игорь опустил глаза. Я понимаю, тихо сказал он. И, мне жаль, что все так вышло.

Я не хотел причинять тебе боль. Но причинил, констатировала я без упрека. Просто факт.

И теперь мы, оба, должны жить с последствиями. Он кивнул, еще раз поблагодарил за деньги, и ушел. А я осталась сидеть за столом, размышляя, правильно ли я поступила.

Не слишком ли доверчивая? Не слишком ли великодушная? Не использует ли Игорь меня снова? Но потом я решила, что не важно, что будет дальше. Важно то, что я поступила по совести. Помогла человеку в беде, даже если этот человек не был добр ко мне…

И это делало меня лучше, чем я была раньше. Несколько следующих недель прошли в относительном спокойствии. Я работала, заботилась о детях, обустраивала нашу новую квартиру.

Игорь регулярно забирал детей на выходные, и надо отдать ему должное, всегда возвращал их вовремя и в хорошем настроении. О Антонине Петровне он рассказывал немного. Только то, что ей становится лучше, что она постепенно восстанавливается после инсульта.

Я не лезла с расспросами. Мне было достаточно знать, что мои деньги помогли спасти ей жизнь. Бракоразводный процесс шел своим чередом.

Лариса Анатольевна сообщила, что Игорь, как и обещал, не чинит препятствий. Согласился на развод, на раздел имущества в мою пользу, учитывая, что я вложила больше средств в нашу общую собственность, на выплату алиментов на детей. Странно, заметила адвокат, обычно мужчины в таких ситуациях сопротивляются до последнего, а ваш бывший муж, как будто сам хочет поскорее закончить все это.

Может быть, он наконец-то понял, что натворил, пожалуй, плечами я, и пытается хоть как-то искупить вину. Лариса Анатольевна, скептически посмотрела на меня. Или у него есть какой-то свой план, о котором мы не догадываемся, задумчиво сказала она.

Будьте осторожны, Евгения. Люди редко меняются так быстро. Я кивнула, но в глубине души не верила, что Игорь задумал что-то плохое.

Он казался искренне раскаявшимся, особенно после истории с болезнью матери. И я хотела верить, что в нем проснулась совесть. Что он наконец-то понял, как несправедливо обращался со мной все эти годы.

В конце мая, когда до окончания учебного года оставалась всего неделя, мне позвонила классная руководительница Макара и Василисы. Евгения Сергеевна, сказала она деловым тоном. Мне нужно с вами поговорить.

Сможете подойти в школу сегодня после уроков? Конечно, согласилась я, чувствуя, как внутри все сжимается от тревоги. Что-то случилось? Давайте обсудим при встрече, уклончиво ответила учительница. Жду вас в два часа.

Я отпросилась с работы и приехала в школу к назначенному времени. Ольга Владимировна, женщина лет 50, с строгим взглядом из-под очков, встретила меня в пустом классе. Присаживайтесь, Евгения Сергеевна, сказала она, указывая на стул, рядом со своим столом.

Я села, нервно жимая в руках сумку. Что случилось? Спросила я. С детьми все в порядке? С детьми все хорошо, кивнула учительница. Но есть одна проблема, которую я хотела бы с вами обсудить.

Она достала из папки какие-то листки. Вы знаете, что сейчас мы с детьми готовим небольшой спектакль, к окончанию учебного года, начала она. И в ходе репетиций, я заметила странное поведение Макара.

Он стал замкнутым, неразговорчивым, часто уходит в себя. А вчера, когда я попросила детей нарисовать свою семью, он нарисовал вот это. Она протянула мне рисунок.

На нем была изображена я, Макар и Василиса. И еще одна фигура, зачеркнутая жирным черным крестом, Игорь. Мое сердце жалось от боли.

А вот рисунок Василисы, учительница протянула мне второй лист. Там тоже была наша семья, но Игорь был нарисован отдельно, вдалеке от нас, и рядом с ним, зачеркнутая фигура, видимо, Антонина Петровна. Я знаю, что в вашей семье сейчас непростая ситуация, мягко сказала Ольга Владимировна.

Развод, это всегда тяжело для детей, но я волнуюсь за их психологическое состояние, особенно за Макара. Он всегда был чувствительным ребенком, а сейчас я вижу, что он переживает сильный стресс. Я смотрела на рисунки детей и чувствовала, как горло подкатывает комок.

Я старалась сделать все, чтобы развод прошел для них как можно менее болезненно, чтобы они не чувствовали себя брошенными или нелюбимыми. Но, видимо, этого было недостаточно. Что вы посоветуете? Спросила я, поднимая глаза на учительницу.

Я бы рекомендовала обратиться к детскому психологу, ответила она. У нас в школе есть хороший специалист. Он мог бы поработать с детьми, помочь им пережить эту ситуацию.

Конечно, кивнула я. Я согласна. Когда можно начать? Я уже говорила с психологом. Он готов принять вас с детьми завтра после уроков, если вы не возражаете.

Нисколько. Спасибо, что сообщили мне. Я встала, собираясь уходить, но учительница остановила меня.

Евгения Сергеевна, сказала она. Еще один момент. Игорь Викторович, он приходил в школу на этой неделе.

Приходил? Удивилась я. Зачем? Он хотел забрать детей среди учебного дня. Сказал, что вы в курсе, что у вас договоренность. Но, согласно нашим правилам, мы не можем отдавать детей без письменного разрешения родителей, с которыми они проживают.

Поэтому я отказала ему. Я почувствовала, как внутри все холодеет. Игорь пытался забрать детей из школы без моего ведома? Зачем? Вы правильно сделали, сказала я. У нас нет такой договоренности.

И я не давала ему разрешения забирать детей, в учебное время. Я так и подумала, кивнула Ольга Владимировна, поэтому и решила предупредить вас. Будьте осторожны, Евгения Сергеевна.

Бывает, что в ситуации развода родители начинают соревноваться за детей, и не всегда выбирают честные методы. Спасибо за предупреждение, поблагодарила я, я буду внимательнее. Выйдя из школы, я села в машину, но не спешила заводить двигатель.

Мысли роились в голове, как потревоженные пчелы. Зачем Игорь пытался забрать детей среди учебного дня? Куда он собирался их отвезти? И почему не предупредил меня? Вспомнились слова Ларисы Анатольевны о том, что у Игоря может быть свой план. И слова Антонины Петровны из ее письма.

О том, что она может сделать так, что я вообще лишусь родительских прав. Неужели это и есть их план? Забрать у меня детей? Но зачем? Игорь никогда не горел желанием проводить с ними много времени. Всегда находил отговорки, чтобы не заниматься их воспитанием.

Если только, если только это не месть. Месть за то, что я осмелилась уйти от него. За то, что перестала быть удобной, покорной, готовой терпеть все его выходки.

Я достала телефон и набрала номер Ларисы Анатольевны. Мне нужно с вами срочно встретиться, сказала я, когда она взяла трубку. Я думаю, мой бывший муж планирует забрать у меня детей.

Прямо сейчас не могу, ответила адвокат. У меня встреча с клиентом. Но через два часа освобожусь.

Приезжайте в офис. Я согласилась и отключилась. Затем позвонила на работу и сказала, что не вернусь сегодня.

Слишком много срочных дел. К счастью, начальник отнесся с пониманием. Тем более, что я в последнее время часто задерживалась и брала работу на дом.

Следующие два часа я провела, расхаживая по торговому центру, рядом с офисом Ларисы Анатольевны. Я не могла ни на чем сосредоточиться. Мысли постоянно возвращались к попытке Игоря забрать детей, и к рисункам, которые показала мне учительница.

Наконец пришло время встречи. Лариса Анатольевна встретила меня в своем небольшом, но уютном офисе. «Рассказывайте», сказала она, когда мы сели за стол.

Я поведала ей о визите в школу, о рисунках детей и о попытке Игоря забрать их среди учебного дня. И еще вот это, я достала из сумки письмо от Антонины Петровны, которое нашла в своей квартире несколько недель назад. Здесь его мать угрожает мне, что может лишить меня родительских прав.

Лариса Анатольевна внимательно прочитала письмо, потом подняла на меня взгляд. «Это серьезно», сказала она. «Судя по всему, они действительно что-то замышляют.

Но не волнуйтесь раньше времени. У них нет никаких оснований лишить вас родительских прав. Вы хорошая мать, заботитесь о детях, у вас стабильный доход.

Суд будет на вашей стороне». «Но что, если они попытаются что-то придумать, какую-нибудь ложь обо мне?» «Тогда нам нужно быть готовыми», решительно сказала адвокат. «Соберем характеристики с работы, из школы, свидетельства соседей, друзей, все, что подтверждает, что вы достойная мать».

«А что насчет попытки Игоря забрать детей из школы, это законно?» «Нет, если у него не было вашего письменного разрешения». «И хорошо, что учительница сообщила вам об этом, теперь мы можем принять меры». «Какие?» «Я подготовлю документ для школы, список лиц, которые имеют право забирать детей, только вы, и те, кому вы доверяете, никто другой, включая Игоря, не сможет забрать их, без вашего письменного разрешения».

Я кивнула, это звучало разумно. И еще, продолжила Лариса Анатольевна. «Я думаю, нам стоит ускорить процесс развода и официального определения места жительства детей с вами.

Чем быстрее это будет закреплено юридически, тем меньше возможностей у Игоря для манипуляций». «Хорошо, согласилась я. Сделаем все, что нужно». Мы обсудили еще несколько деталей, и я ушла из офиса с чувством, что теперь у меня есть план действий, что я не одна в этой борьбе, что есть люди, готовые поддержать меня и помочь.

По дороге домой, я заехала в школу, забрать детей с продленки. Макар и Василиса встретили меня с обычной радостью, но теперь, зная о их внутренних переживаниях, я внимательнее смотрела на их поведение, и действительно замечала признаки тревоги. Особенно у Макара, он был молчаливее обычного, часто смотрел в одну точку, словно погруженный в свои мысли.

«Что случилось, сынок?», спросила я, «когда мы ехали домой, ты какой-то грустный сегодня». «Ничего», пожал плечами Макар, глядя в окно, «просто устал». «Точно? А может тебя что-то беспокоит? Ты знаешь, что можешь рассказать мне все, что угодно?» Макар помолчал, потом тихо спросил.

«Мам, а папа больше не будет жить с нами? Никогда-никогда?» «Вот оно что». Несмотря на все мои объяснения, дети все еще надеялись, что мы с Игорем помиримся, что все вернется на круги своя. «Нет, милый», мягко ответила я, «папа больше не будет жить с нами…

Но это не значит, что он не любит вас. Он будет часто вас видеть, проводить с вами время. Просто, мы с папой больше не можем жить вместе».

«Из-за бабушки?», спросила Василиса с заднего сидения. Она всегда была злой, особенно с тобой, мама. Я вздохнула.

Дети видели и понимали гораздо больше, чем мы, взрослые, предполагали. «Не только из-за бабушки?», осторожно ответила я. Иногда люди просто не подходят друг другу, как два кусочка пазла, которые не складываются вместе, сколько ни пытайся. А мы с Василисой, встревоженно спросил Макар.

«Мы подходим тебе?» «Конечно, мои хорошие», я улыбнулась, глядя на детей в зеркало заднего вида. «Вы – самое лучшее, что случилось в моей жизни. И я никогда-никогда вас не оставлю.

И папа тоже», продолжал допытываться Макар. «И папа тоже», заверила я. «Он любит вас и всегда будет рядом». Дети немного успокоились, и остаток пути мы ехали в тишине.

А я думала о том, что завтра обязательно отведу их к психологу. Им нужна была профессиональная помощь, чтобы пережить этот сложный период. Дома я приготовила ужин, помогла детям с домашним заданием.

И мы вместе посмотрели мультфильм «Перед сном». Обычный вечер обычной семьи, только без отца, и я видела, как детям его не хватает. Несмотря на все его недостатки, на все его ошибки, он был их отцом.

И они любили его, так же, как когда-то любила я. Уложив детей спать, я села на кухню с чашкой чая, размышляя о сегодняшнем дне, о попытке Игоря забрать детей из школы, о письме Антонины Петровны, о тревожных рисунках Макара и Василисы, и о том, что ждет нас всех впереди. Я не хотела войны с Игорем. Не хотела, чтобы дети оказались между двух огней.

Мне хотелось спокойного, цивилизованного развода, с сохранением уважительных отношений, ради детей. Но похоже, Игорь и его мать не собирались идти этим путем. У них был свой план.

План, в котором мне отводилась роль проигравшей. И я не могла позволить этому случиться. Не могла позволить им забрать у меня детей.

Любым способом. Потому что Макар и Василиса были смыслом моей жизни. Единственным, ради чего я готова была бороться до конца.

На следующий день после работы я отвезла детей к школьному психологу. Виктор Андреевич, приятный молодой человек с добрыми глазами, сначала поговорил со мной. Расспросил о ситуации в семье, о разводе, о том, как дети реагируют на все эти изменения.

Потом он пригласил Макара и Василису. Я ждала в коридоре, нервнолистая журнал, найденный на столике. Сеанс длился почти час.

Наконец дверь открылась, и дети вышли. Они выглядели спокойнее, чем до встречи с психологом. «Можно вас на минутку?» Виктор Андреевич поманил меня в кабинет, пока дети изучали аквариум с рыбками в коридоре.

Я вошла, и он закрыл дверь. «Ситуация не так проста, как кажется на первый взгляд», сказал он. «Дети испытывают сильный стресс из-за развода, но не только из-за этого.

А из-за чего еще?» Встревожилась я. «Судя по всему, их отец и бабушка настраивают их против вас». «Что?» Я не поверила своим ушам. «Как это? Настраивают?» «Ну, например, говорят им, что вы не любите их, что вы бросите их, как только найдете нового мужа, что вы забрали их от отца, потому что хотите ему отомстить».

Я почувствовала, как внутри все закипает от гнева, как они смеют, как смеют говорить такие вещи моим детям. «Макар и Василиса не верят этому», поспешил успокоить меня психолог. «Они знают, что вы любите их, но сам факт, что они слышат такие вещи, от близких людей, вызывает у них сильный дискомфорт».

«Что мне делать?», спросила я, стараясь сдержать эмоции. «Продолжайте делать то, что делаете сейчас», ответил Виктор Андреевич. «Любите их, поддерживайте, будьте рядом, не говорите плохо об их отце, даже если очень хочется, и приводите их ко мне, регулярно, я помогу им разобраться в своих чувствах, справиться с тревогой».

Конечно, кивнула я. «Спасибо вам большое». И еще один момент, добавил психолог, понизив голос. «Дети рассказали, что отец обещал им, что скоро они будут жить с ним, что он заберет их от вас, и это пугает их, особенно Макара.

Я замерла, значит, я была права, Игорь действительно планировал забрать у меня детей, и даже не скрывал этого от них самих. Спасибо, что сказали, поблагодарила я, я приму меры». Выйдя из кабинета, я взяла детей за руки и повела к машине.

Внутри бушевала буря эмоций, гнев, обида, страх, но я старалась не показывать этого детям, они и так были достаточно напуганы. Дома, после ужина, когда дети уже легли спать, я снова позвонила Ларисе Анатольевне, и рассказала о том, что узнала от психолога. «Это переходит все границы», — возмутилась адвокат, — «использовать детей в своих играх, низко даже для вашего бывшего мужа.

Что мне делать?» — спросила я, — «Я боюсь, что он действительно попытается забрать их, может быть, даже без моего ведома. Не думаю, что он решится на похищение», — задумчиво сказала Лариса Анатольевна. «Это уголовно наказуемое деяние.

Скорее всего, он попытается действовать через суд, придумает какую-нибудь ложь о вас, попытается представить вас плохой матерью. И что, суд может ему поверить?» Испугалась я. «Может, если у него будут доказательства, или свидетели. Но у нас тоже есть доказательства того, что вы хорошая мать, так что не волнуйтесь раньше времени».

Я поблагодарила адвоката и отключилась, не волноваться раньше времени. Легко сказать, когда речь идет о твоих детях, невозможно оставаться спокойной, зная, что кто-то пытается их у тебя отнять. Я заварила себе чай и села у окна, глядя на ночной город.

Огни фонарей, редкие прохожие, проезжающие мимо машины. Обычная жизнь, которая идет своим чередом, несмотря на драмы и трагедии отдельных людей. И вдруг меня осенило.

Я знала, что делать, знала, как защитить себя, и своих детей, от посягательств Игоря и его матери. Я достала телефон и набрала номер своей подруги Натальи. Мы познакомились на курсах английского, несколько лет назад, и с тех пор поддерживали отношения.

Наталья работала журналисткой в местной газете и имела обширные связи в городе. «Привет», сказала я, когда она взяла трубку. «Прости за поздний звонок, но мне нужна твоя помощь.

Все в порядке?», встревоженно спросила Наталья. «Ты какая-то странная». «Нет, не все в порядке», честно ответила я. «Но я знаю, как это исправить, и ты можешь мне помочь».

«Конечно, Жень. Что нужно сделать?» «Мне нужно встретиться с тобой. Завтра.

И рассказать одну историю. Историю, которая, возможно, заинтересует твою газету». Историю, заинтригованно протянула Наталья.

«Какую историю?» «О том, как один нечестный человек использует свою больную мать и невинных детей в грязной игре против бывшей жены. И о том, как этот человек тратит деньги на свои развлечения, вместо того, чтобы помогать матери и детям». «Звучит интересно», признала Наталья.

«Это твоя история, Жень?» «Да», подтвердила я, «Моя. И я готова рассказать ее. Со всеми подробностями».

«Хорошо», в голосе Наталья слышалось понимание. «Давай встретимся завтра. В нашем обычном кафе.

В час дня». Договорились, согласилась я. «И, Наташ». «Спасибо».

«Не за что», мягко ответила она. «Для этого и существуют друзья». Я отключилась, и впервые за долгое время почувствовала себя спокойнее.

У меня был план. План, который должен был остановить Игоря и Антонину Петровну. Потому что единственное, чего они боялись больше всего на свете, это публичного позора, раскрытие их грязных секретов и манипуляций.

И я была готова дать им это, если они не оставят меня и моих детей в покое. На следующий день, я встретилась с Натальей, в нашем любимом кафе, в центре города. Она уже ждала меня за столиком у окна, с блокнотом и диктофоном на готове.

«Привет», – улыбнулась она, когда я села напротив. «Выглядишь решительно». «Так и есть», – кивнула я. Я решила больше не молчать.

«Тогда рассказывай», – Наталья включила диктофон. С самого начала. И я рассказала.

О том, как познакомилась с Игорем. О том, как сначала все было хорошо, но потом появилась его мать, и все изменилось. О том, как я работала на двух работах, чтобы обеспечивать семью, пока он рассказывал сказки о своем несуществующем бизнесе.

О том, как они вдвоем с матерью украли мои сбережения и укатили в Испанию, оставив меня с детьми и жалкими десятью тысячами на две недели. Я рассказала о моем решении уйти. О том, как я нашла новую квартиру, как забрала детей, как оставила записку.

О том, как Антонина Петровна попала в больницу с инсультом, и как Игорь пришел ко мне за деньгами на ее лечение, которое я дала ему, несмотря на все, что он сделал. И, наконец, я рассказала о том, как теперь Игорь и его мать пытаются настроить детей против меня, как обещают им, что скоро заберут их от меня, как распускают обо мне грязные слухи, чтобы лишить родительских прав. Наталья слушала, иногда задавая уточняющие вопросы, но в основном позволяя мне говорить…

И я видела в ее глазах искреннее сочувствие и поддержку. «У тебя есть доказательства?» — спросила она, когда я закончила. «Документы, записи, свидетельства?» — «Есть», — кивнула я. Расписка Игоря, о получении денег на лечение матери, письмо Антонины Петровны с угрозами, показания школьного психолога, о том, что детей настраивают против меня, и свидетельства коллег с работы о том, что я всегда обеспечивала семью, пока Игорь рассказывал сказки о своих бизнес-проектах.

«Отлично», — Наталья выключила диктофон. «Этого достаточно для статьи, хорошей, разгромной статьи, которая покажет твоего бывшего мужа и его мать в истинном свете. Когда она выйдет?» — спросила я. «Если я начну работать над ней сегодня, то через 3-4 дня.

Нужно все проверить, собрать дополнительные материалы, получить комментарии. Ты не против?» «Если я свяжусь с Игорем для комментария. Не против», — покачала головой я. «Пусть знает, что я не собираюсь больше молчать, что я буду бороться за своих детей, всеми доступными способами».

«Хорошо», — кивнула Наталья. «Тогда я начинаю работу. И, Жень, ты правильно делаешь».

Некоторые люди понимают только язык силы. Я улыбнулась, и жала ее руку в знак благодарности. На сердце стало легче.

Я наконец-то почувствовала, что контролирую ситуацию. Что не я, а Игорь и его мать будут теперь защищаться и оправдываться. Вечером того же дня, когда я укладывала детей спать, раздался звонок в дверь.

Резкий, настойчивый, агрессивный. Я сразу поняла, кто это. «Оставайтесь в комнате», — сказала я детям.

«Я сама открою». Макар и Василиса послушно кивнули, но в их глазах читался страх. Они тоже поняли, кто пришел.

Я подошла к двери и спросила. «Кто там?» Раздался разъяренный голос Игоря. «Я знаю, что ты там».

Я вздохнула и открыла дверь. На пороге стоял Игорь. Взъярошенный, с безумными глазами, от него несло перегаром.

«Ты что творишь?» Набросился он на меня, как только я открыла дверь. «Ты совсем с ума сошла? Решила мою жизнь разрушить? О чем ты?» Спокойно спросила я, не позволяя ему войти. «О твоей подружке-журналистке.

Она звонила мне сегодня. Спрашивала, правда ли, что я украл твои деньги? Правда ли, что я не работаю, а живу за твой счет? Правда ли, что мы с мамой пытаемся отнять у тебя детей?» «И что ты ответил?» Поинтересовалась я. «Какая разница, что я ответил? Ты зачем ей все это рассказала? Зачем грязное белье на публику вытащила? Потому что ты не оставил мне выбора», твердо сказала я. «Ты и твоя мать, пытаетесь отнять у меня детей. Настраиваете их против меня.

Распускаете обо мне грязные слухи. Ничего мы не распускаем». Возмутился Игорь, но его глаза бегали, верный признак лжи.

«Не лги мне, Игорь», покачала головой я, «школьный психолог, рассказал мне все. О том, что вы говорите детям, будто я их не люблю, будто я бросила их, как только нашла нового мужа, будто я забрала их от тебя, чтобы отомстить». Игорь опустил глаза, он знал, что пойман с поличным.

«И ты еще имеешь наглость приходить сюда и кричать на меня», продолжала я, «после всего, что ты сделал». «Жень, послушай», Игорь сменил тактику, его голос стал заискивающим. «Давай не будем выносить это на публику.

Это же наши семейные дела, зачем посторонним знать? За тем, что ты не оставил мне выбора», повторила я. «Я хотела мирного развода, с сохранением уважительных отношений, ради детей. Но ты выбрал войну». «Я не выбирал никакой войны», воскликнул Игорь.

«Это все мама, это она настаивала, чтобы я боролся за детей. И ты, как обычно, решил послушаться мамочку, я не смогла сдержать сарказм, как всегда. Сначала она заставила тебя потратить мои деньги на поездку в Испанию, теперь она заставляет тебя бороться за детей, которыми ты никогда особо не интересовался.

Это неправда». Возмутился Игорь. «Я люблю своих детей».

«Любишь?» Я посмотрела ему прямо в глаза. «Тогда почему ты рассказываешь им, что я их не люблю, что я бросила их, что я нашла нового мужа? Ты называешь это любовью, заставлять детей бояться и страдать?» Игорь отвел взгляд. Он знал, что я права, знал, но не хотел признавать.

«Жень, давай договоримся», наконец сказал он. «Ты отзываешь свою историю из газеты, а я, я перестану говорить детям эти вещи. И мама тоже перестанет».

«Мало», – покачала головой я. «Я хочу гарантий, что вы оставите нас в покое, что не будете пытаться забрать у меня детей, что позволите мне жить своей жизнью». «Хорошо», – после паузы сказал Игорь. «Я поговорю с мамой, убежу ее, что это бесполезно, что дети должны остаться с тобой.

И ты думаешь, я поверю твоему слову?» Скептически спросила я, после всего, что было. «А что ты предлагаешь?» «С указанием всех условий. И если ты его нарушишь, статья все равно выйдет».

Игорь задумался. Было видно, что он взвешивает все «за» и «против». Репутация была для него важна, особенно сейчас, когда он якобы нашел новую работу.

Скандальная статья могла все разрушить. «Хорошо», – наконец согласился он. «Я подпишу такое соглашение, но с условием, что я смогу видеться с детьми, регулярно».

«Я никогда не запрещала тебе видеться с детьми», напомнила я. «И не собираюсь. Они любят тебя, и им нужен отец». Игорь кивнул, внезапно став серьезным и даже немного грустным.

«Знаешь, Жень, я только сейчас начинаю понимать, что натворил», – тихо сказал он. «И как много потерял». «Поздно, Игорь», – покачало головой я. «Слишком поздно».

В этот момент из детской выглянули Макар и Василиса. Они услышали голос отца и не могли усидеть на месте. «Папа!», – радостно воскликнула Василиса, бросаясь к нему.

Макар был более сдержан. Он остался стоять в дверном проеме, настороженно наблюдая за нами. Игорь присел на корточке, обнимая дочь.

«Привет, солнышко», – улыбнулся он. «Ты что, еще не спишь? Уже поздно. Мы книжку читали», – сказал Игорь.

Принцесса подружилась с драконом, и они стали вместе защищать королевство, с важным видом сообщила Василиса. «Отличная история», – кивнул Игорь. «А ты что же, Макар, не хочешь поздороваться с папой?» Макар переступил с ноги на ногу, не двигаясь с места.

«Привет», – тихо сказал он. «Я видела, что сын напряжен, что он боится, и это разбивало мне сердце». «Ладно, дети, пора в постель», – сказала я. «Папа как-нибудь придет днем, и вы сможете пообщаться нормально».

«Я приду в субботу», – пообещал Игорь. «Как обычно». «И мы пойдем куда-нибудь.

Может, в парк развлечений». «Ура», – обрадовалась Василиса. Макар просто кивнул, все еще настороженный и напряженный.

Я увела детей в спальню, уложила их, и вернулась в прихожую. Игорь все еще был там, стоял у двери, словно не решаясь уйти. «Что еще?», – спросила я. «Жень, я правда сожалею», – тихо сказал он, «о поездке в Испанию, о том, как все вышло.

Я знаю, кивнула я, но это ничего не меняет. А если бы я изменился, если бы стал другим человеком?» Я грустно улыбнулась. Сколько раз я мечтала услышать эти слова раньше, сколько раз надеялась, что он одумается, что станет тем мужчиной, каким я его видела в начале наших отношений.

Но теперь, теперь было слишком поздно. «Игорь, ты можешь измениться, для себя, для детей, но не для меня». Тот мост уже сожжен.

Он кивнул, принимая мой ответ. Может быть, впервые за все время нашего знакомства, он действительно слышал меня, действительно понимал, что я чувствую. «Ладно», – сказал он, «я пойду, свяжусь с твоим адвокатом насчет соглашения.

До свидания, Игорь». «До свидания, Женя». Он вышел, а я закрыла за ним дверь и почувствовала странную легкость, словно последняя нить, связывавшая меня с прошлым, наконец оборвалась, словно я действительно стала свободной, полностью, без оговорок.

Следующие несколько дней прошли в приготовлениях к подписанию соглашения. Лариса Анатольевна составила подробный документ, в котором было оговорено все, что Игорь и Антонина Петровна не будут пытаться отнять у меня детей, не будут настраивать их против меня, не будут распространять обо мне ложные сведения. А я, в свою очередь, обязуюсь не препятствовать общению Игоря с детьми и не публиковать скандальную статью.

Игорь, к моему удивлению, не стал затягивать с подписанием, пришел в назначенное время, внимательно прочитал документ и поставил свою подпись. «Что-то случилось?», – спросила я, заметив, что он какой-то странно тихий и задумчивый, совсем не похож на того взбешенного человека, который приходил ко мне несколько дней назад. «Мама умерла?», – просто сказал он…

Я почувствовала, как сердце пропустило удар, когда, только и смогла спросить я. Вчера, второй инсульт, врачи не смогли ее спасти. Мне очень жаль, Игорь, я действительно сочувствовала ему. Какой бы ни была Антонина Петровна, она была его матерью, и он любил ее.

Знаешь, что самое странное? Он посмотрел на меня с какой-то новой, незнакомой мне интонацией. Я чувствую не только горе, но и облегчение, словно тяжкий груз свалился с плеч. Я молчала, не зная, что ответить.

Слишком личным, слишком сложным было это признание. Всю жизнь я старался соответствовать ее ожиданиям, продолжил Игорь, глядя куда-то сквозь меня, быть успешным, богатым, уважаемым. Хотя на самом деле я просто хотел быть счастливым, как обычный человек.

И не смог? – тихо спросила я. Не смог, он грустно улыбнулся. Вместо этого, я потерял все, что действительно имело значение – тебя, детей, самоуважение. Я снова промолчала.

Что тут можно было сказать? Что я прощаю его? Не могла. Что все наладится? Не верила в это. Ладно, Игорь встряхнулся, словно сбрасывая оцепенение.

Мне пора, нужно заниматься похоронами. Если нужна помощь. Начала я. Спасибо, он мягко остановил меня.

Но я справлюсь сам. Это моя ответственность. Я кивнула, уважая его решение.

И впервые за долгое время увидела в нем проблеск того мужчины, которого когда-то полюбила. Человека, способного принимать решения и нести за них ответственность. Когда он ушел, я еще долго сидела, размышляя о превратностях судьбы, о том, как быстро все может измениться, как люди, казавшиеся непоколебимыми и всесильными, внезапно уходят, и как те, кто всегда был в их тени, вдруг начинают расти и меняться.

Я не знала, что ждет Игоря дальше, станет ли смерть матери катализатором настоящих перемен в его жизни, или он вернется к прежним моделям поведения, найдя новый объект для подражания и зависимости. Это было уже не моей проблемой. Моя жизнь теперь шла своим путем, отдельно от него.

Я рассказала детям о смерти бабушки, стараясь быть мягкой и тактичной. Они восприняли новость по-разному. Василиса расплакалась.

Несмотря на сложные отношения с бабушкой, она все-таки любила ее. Макар же остался странно спокойным, словно эта новость не вызвала в нем никаких эмоций. «Ты не грустишь, сынок?» – осторожно спросила я. «Не знаю», – честно ответил Макар.

«Бабушка была злой. Она говорила плохие вещи о тебе. И о нас с Василисой.

Я обняла его, чувствуя, как сердце сжимается от боли». Дети не должны были знать эту сторону взрослых отношений. Они должны были просто любить и быть любимыми, без условий, без манипуляций.

«Знаешь что, Макар?» – сказала я. «Бабушка не была злой. Она просто была несчастной. И от этого делала несчастными других.

Но теперь она умерла, и мы должны простить ее. Ради папы, который очень грустит». Макар задумался, потом кивнул.

«Хорошо, мама. Я постараюсь». На похороны Антонины Петровны мы пошли все вместе.

Я и дети. Не потому, что я испытывала какие-то теплые чувства к покойной, а потому, что считала правильным поддержать Игоря в трудную минуту. И показать детям, что даже после развода можно сохранять человеческие отношения.

Церемония была скромной. Всего несколько человек. Коллеги Антонины Петровны по работе.

Она была бухгалтером на небольшом предприятии, пара соседок, сестра, из соседнего города. И мы, семья, которая уже не была семьей, но все еще сохраняла связь через детей. Игорь держался стойко.

Произнес краткую, но трогательную речь о матери, поблагодарил всех, кто пришел. Но я видела в его глазах не только горе, но и растерянность. Словно он не знал, что делать дальше.

Как жить без человека, который всегда направлял его, всегда говорил, что правильно, а что нет. После похорон, мы отвезли детей домой. Они были измотаны эмоционально, особенно Василиса, которая много плакала.

А потом я предложила Игорю выпить кофе в кафе неподалеку, просто поговорить, как два взрослых человека, которые когда-то были близки. Спасибо, что пришли, сказал он, когда мы сели за столик. Это много для меня значит.

Не стоит благодарности, покачало головой я. Это нормально. Поддерживать друг друга, в трудные времена. Игорь горько усмехнулся.

А я тебя не поддержал, когда тебе было трудно. Наоборот, сделал твою жизнь еще сложнее. Было и прошло, пожалуй, плечами я. Теперь мы оба начинаем с чистого листа.

Да, он задумчиво смотрел в свою чашку. Только ты знаешь, куда идти, а я, я как будто заблудился. Тебе нужно время, мягко сказала я, время, чтобы понять, чего ты действительно хочешь от жизни.

Не твоя мать, а ты сам. А если я не знаю? В его глазах мелькнул страх. Если я всегда просто следовал чужим указаниям, сначала родителей, потом преподавателей, потом мамы? Тогда придется узнать, просто ответила я, методом проб и ошибок, как все мы.

Он надолго замолчал, обдумывая мои слова. А я смотрела на него и думала, как странно все сложилось. Я когда-то любила этого человека, верила в него, надеялась на совместное счастье.

А теперь сижу напротив и чувствую только легкую грусть. Словно смотрю старый фильм, который когда-то трогал до слез, а теперь вызывает лишь ностальгическую улыбку. Я решил уехать, вдруг сказал Игорь, из города, может быть даже из страны.

Почему? Удивилась я. Здесь слишком много воспоминаний, слишком много призраков прошлого, мне нужно начать с чистого листа, по-настоящему. А как же дети? Встревожилась я. Я буду приезжать, уверенно сказал он, регулярно, и они смогут гостить у меня на каникулах, если ты не против. Я задумалась.

Идея отпускать детей к Игорю на каникулы меня нервировала, но с другой стороны, он был их отцом, и имел право проводить с ними время. Посмотрим, наконец сказала я, все будет зависеть от твоего поведения и от желания самих детей. Справедливо, кивнул он.

Я постараюсь заслужить их доверие. И твое тоже. Куда ты поедешь? Сменила я тему.

Не знаю еще. Может быть, в Одессу. Там живет мой старый друг, он предлагает работу в своей компании.

Говорит, что я мог бы быть полезен. Звучит неплохо, одобрила я. Новый город, новая работа, новые люди. Возможность начать все с нуля.

Да, он впервые за вечер улыбнулся. Именно так я и подумал. Мы просидели в кафе около часа, разговаривая обо всем, и ни о чем.

Не как бывшие супруги, между которыми остались обиды и претензии, а как старые знакомые, которые когда-то были близки, а теперь просто поддерживают вежливые отношения. И когда мы прощались у входа в кафе, я чувствовала странное умиротворение. Словно последний кусочек пазла, встал на место, завершая картину моей новой жизни.

«Прощай, Игорь», сказала я, протягивая руку. «До свидания, Женя», он пожал мою руку, задержав ее в своей чуть дольше, чем требовали приличия. И, спасибо, за все.

Я кивнула, понимая, что он имеет в виду. За годы брака, за детей, за то, что не держу зла, несмотря на все, что случилось, за то, что позволяю ему быть частью жизни Макара и Василисы. Мы разошлись в разные стороны.

Он к своей машине, я – к автобусной остановке. И я знала, что больше никогда не будем так близки, как были когда-то, но, может быть, сможем стать лучше, чем были, каждый по отдельности. И это тоже своего рода победа.

Прошло шесть месяцев с тех пор, как Игорь уехал в Калининград. Жизнь постепенно входила в новое русло. Я продолжала работать в рекламном агентстве, но теперь на более высокой должности.

Творческий директор, с соответствующей зарплатой, больше не нужно было подрабатывать переводами по ночам. Я могла позволить себе полноценно отдыхать и проводить время с детьми. Макар и Василиса тоже постепенно привыкали к новой жизни.

Без отца, без бабушки, только мы втроем в нашей уютной квартире. Конечно, они скучали по Игорю, особенно в первые недели после его отъезда. Но он звонил каждый день, интересовался их делами, рассказывал о своей новой жизни.

И это помогало им не чувствовать себя брошенными. В октябре, на осенних каникулах, Игорь приехал в город и забрал детей на несколько дней. Я волновалась, отпуская их с ним.

Не потому, что не доверяла Игорю, а потому, что это был первый раз, когда они оставались с отцом, без моего присмотра. Но все прошло хорошо. Игорь возил их в аквапарк, в кино, в игровые центры, и вернул домой уставших, но счастливых…

А самое главное, без единого плохого слова обо мне, без попыток настроить против меня или вызвать чувство вины. «Ты изменился», заметила я, когда он привез детей домой. «Стараюсь», просто ответил он.

«Ради них. И ради себя». И я видела, что это правда.

Он действительно менялся. Становился более ответственным, более внимательным, более искренним. Человеком, с которым можно было иметь дело.

Не идеальным, конечно. У всех нас есть свои недостатки. Но гораздо лучшие версии себя, чем раньше.

На Новый год Игорь снова приехал. И в этот раз мы решили отметить праздник вместе. Не как семья, а как дружественные стороны, объединенные общими детьми.

Макар и Василиса были в восторге. Для них это был лучший подарок. Видеть, что мама и папа могут мирно сидеть за одним столом, разговаривать, даже смеяться вместе.

После праздников Игорь вернулся в Калининград, но обещал приехать на весенние каникулы. И я знала, что он сдержит слово. Что не подведет детей.

Не после всего, через что мы прошли. А я продолжала строить свою новую жизнь. Жизнь, в которой была только я, и мои решения.

Без оглядки на чужие ожидания и требования. Я начала заниматься йогой, записалась на курсы фотографии, возобновила дружбу с людьми, с которыми давно потеряла контакт, из-за Игоря и его матери. И впервые за долгое время, чувствовала себя по-настоящему счастливой.

Без оговорок, без чувства вины, без постоянного ощущения, что делаю что-то не так. В апреле, когда дети гостили у Игоря в Калининграде, я впервые поехала в отпуск одна. В Испанию, в ту самую Барселону, куда когда-то улетели Игорь и его мать, на мои деньги.

И, стоя на берегу Средиземного моря, глядя на бескрайнюю синего я думала о том, как сильно изменилась моя жизнь за этот год. Год назад, я была несчастной женщиной, пытающейся угодить мужу и свекрови, работающей на износ, но не получающей ни признания, ни благодарности. Я мирилась с унижениями, с пренебрежением, с постоянными попытками контролировать каждый аспект моей жизни.

И считала, что так и должно быть, что это нормально, ради семьи, ради детей, ради мнимой стабильности. А теперь, теперь я была свободна, свободна принимать решения, свободна выбирать свой путь, свободна быть собой, и эта свобода пьянила, как хорошее вино, делая каждый день ярким и наполненным смыслом. Конечно, не все было идеально, были моменты сомнений, были финансовые трудности, были сложности с детьми, которые все еще адаптировались к новой реальности.

Но в целом, в целом жизнь стала лучше, честнее, чище, радостнее. И главное, я больше не боялась будущего, не боялась перемен, не боялась трудностей, потому что знала, что бы ни случилось, я справлюсь, своими силами, без оглядки на чужое мнение, без страха осуждения или отвержения. В последний день отпуска, сидя в небольшом кафе на Рамбле, я написала письмо, не Игорю, не свекрови, а себе, себе прошлой, той испуганной, неуверенной женщине, которая не смела перечить мужу и его матери, той, что боялась высказать свое мнение, боялась постоять за себя, боялась изменить свою жизнь.

Дорогая Женя, писала я, ты сильнее, чем думаешь, умнее, чем полагаешь, достойнее, чем тебе внушают, не бойся стоять за себя, не бойся говорить нет, не бойся быть собой, потому что только так ты сможешь быть по-настоящему счастливой, не в тени чужих ожиданий, а в свете собственных мечтаний и стремлений. Я перечитала написанное, сложила листок и убрала в сумку. Это письмо не нужно было отправлять, та Женя уже не существовала, она осталась в прошлом, вместе с унижениями, страхами и сомнениями, а настоящая я была здесь и сейчас, сильная, свободная, готовая к новой главе своей жизни.

И я знала, что эта глава будет прекрасной, потому что теперь, я писала свою историю сама, без оглядки на чужие сценарии, без страха перед чужим недовольством, мою историю, моей жизни, моего счастья. Вернувшись домой, я встретила детей, вернувшихся от отца, они были полны впечатлений от поездки, рассказывали о Калининграде, о море, о новой работе Игоря. И я видела в их глазах то, чего не видела раньше, спокойствие и уверенность.

Они больше не боялись потерять ни меня, ни отца, знали, что оба родителя любят их, несмотря на то, что больше не живут вместе. А через неделю мне позвонила Наталья, моя подруга-журналистка. «Привет, Жень», сказала она.

«Как дела? Как отпуск?» «Отлично», улыбнулась я. «Все просто отлично. Рада слышать. Знаешь, я тут подумала, помнишь ту историю, которую ты мне рассказала, о своем браке, разводе, о том, как нашла силы все изменить? Конечно помню.

Я хотела бы все-таки написать об этом, не как разоблачительную статью против твоего бывшего мужа, а как историю о женщине, которая нашла в себе силы изменить свою жизнь, вдохновляющую историю для других женщин, оказавшихся в подобной ситуации. Я задумалась. Когда-то я хотела использовать эту историю, как оружие против Игоря, как способ заставить его, и его мать, оставить меня в покое.

Но теперь, теперь все было по-другому. Игорь менялся, становился лучшим отцом для наших детей, Антонины Петровны больше не было в живых, а я, я просто хотела двигаться дальше. Знаешь, Наташ, наконец сказала я, давай оставим это в прошлом.

Я рассказала тебе свою историю, когда была зла и напугана, когда чувствовала, что должна защищаться. Но сейчас, сейчас я просто хочу жить дальше, без оглядки на прошлое. Я понимаю, в голосе Натальи слышалось разочарование, но и уважение к моему решению.

Но если ты когда-нибудь передумаешь, просто дай мне знать. Обязательно, пообещала я. И, Наташ, спасибо за поддержку, тогда, когда она была мне так нужна. Для этого и существуют друзья, Жень.

Всегда рада помочь. Я отключилась и подошла к окну. День был ясный, солнечный.

Во дворе играли дети, в том числе и мои. Макар и Василиса увлеченно возились в песочнице с соседскими малышами. Они выглядели такими беззаботными, такими счастливыми…

И я знала, что сделала правильный выбор. Что вся эта борьба, все эти трудности, все эти перемены стоили того. Ради их улыбок, ради их спокойствия, ради их будущего.

А моя записка, та самая, которую я оставила в квартире, перед возвращением Игоря и Антонины Петровны, из Испании, она так и осталась тайной. Я не знала, что именно написала тогда, в порыве гнева, обиды и решимости. Не помнила точных слов, но знала их суть.

Я больше не буду вашей половой тряпкой, не буду мириться с унижениями и пренебрежением, не буду жертвовать своим счастьем ради вашего комфорта. Я ухожу, с детьми, в новую жизнь, без вас. И я сдержала свое слово, ушла, начала новую жизнь, и была счастлива в ней, по-настоящему, без оговорок и условий, просто счастлива, как и заслуживала.

И это было самой лучшей местью, самым сильным ответом на все унижения и обиды прошлого. Жить хорошо, жить полно, жить для себя и своих детей, без страха, без сожалений, без оглядки назад. Потому что иногда нужно потерять что-то, чтобы найти нечто более ценное, себя настоящую, свою силу, свое достоинство, свое право на счастье.

И я нашла все это, в тот момент, когда решила уйти, когда собрала вещи, забрала детей и оставила ту записку, записку, которая изменила все, и для которой понадобилось всего две недели, две недели, пока Игорь и Антонина Петровна наслаждались отдыхом в Испании на мои деньги, всего две недели, чтобы изменить целую жизнь. Прошел год с того дня, как я оставила записку Игорю и его матери, год новой жизни, новых открытий, новых возможностей. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, насколько важным был тот шаг, насколько он изменил не только мою судьбу, но и судьбы всех, кто был связан со мной.

Игорь действительно изменился, не сразу, не вдруг, но постепенно он становился другим человеком, без влияния матери, без постоянного давления, соответствовать чьим-то ожиданиям, он наконец-то начал находить себя, свои интересы, свои цели, свой путь. Он регулярно звонил детям, приезжал на каникулы, проводил с ними время, и, что самое важное, научился уважать мои границы. Больше не было попыток контролировать, манипулировать, вторгаться в мою жизнь.

Мы стали двумя взрослыми людьми, которые когда-то были близки, а теперь просто поддерживали вежливые отношения, ради общих детей. Дети тоже изменились. Макар больше не был тем напуганным, неуверенным мальчиком, каким я его знала в последние годы нашего брака.

Он стал более открытым, более смелым, более счастливым, начал заниматься футболом, нашел новых друзей, даже записался в театральный кружок, то, о чем раньше, и мечтать не мог из-за насмешек бабушки. Василиса тоже расцвела, без постоянной критики, без сравнений с другими детьми, без необходимости соответствовать чужим стандартам, она стала настоящей, яркой, творческой, немного хулиганистой девочкой, которая обожала рисовать, петь и танцевать. Даже ее успеваемость в школе улучшилась, не потому, что она стала больше заниматься, а потому, что исчез постоянный страх быть недостаточно хорошей.

А я, я нашла себя, в работе, в творчестве, в отношениях с детьми, в новых дружеских связях, я больше не была тенью, существующей для удобства других, я была полноценным человеком, с собственными желаниями, мечтами, планами. И это ощущение, ощущение быть настоящей, было самым ценным приобретением моей новой жизни. Конечно, не обошлось без трудностей, были моменты сомнений, были финансовые проблемы, были конфликты с Игорем, по поводу воспитания детей, но в целом, в целом жизнь стала лучше, честнее, свободнее, радостнее.

И самое главное, я больше не боялась будущего, не боялась перемен, не боялась одиночества, не боялась чужого осуждения, потому что знала, что бы ни случилось, я справлюсь, своими силами, своим умом, своей волей. В тот день, год назад, когда я писала ту записку, я не знала, что ждет меня впереди, не знала, хватит ли мне сил, хватит ли мне мужества, хватит ли мне решимости, я просто знала, что больше не могу жить так, как жила раньше, что должна что-то изменить, ради себя, ради детей, ради будущего. И я изменила, одним решительным шагом, одной запиской, одним отказом мириться с унижением и пренебрежением.

И теперь, год спустя, я могла с уверенностью сказать, это было лучшее решение в моей жизни. Потому что иногда нужно потерять что-то привычное, чтобы найти нечто по-настоящему ценное, свободу, достоинство, счастье. И я нашла все это, в тот момент, когда собрала чемодан, взяла детей за руки и ушла из дома, где была всего лишь удобной прислугой, ушла в новую жизнь, мою жизнь, по моим правилам.

И если бы кто-то спросил меня, жалею ли я о своем решении, о той записке, которая так изменила все, я бы ответила однозначно. Нет, это было лучшее, что я сделала за всю свою жизнь. Потому что иногда одна записка, одно решение, один момент мужества, может изменить все, все, что было, и все, что будет…

И я благодарна себе за то, что нашла в себе силы сделать этот шаг, за то, что не побоялась неизвестности, за то, что выбрала счастье, вместо привычного несчастья. Потому что в конечном счете наша жизнь, это результат наших выборов, больших и маленьких, осознанных и спонтанных. И иногда самый важный выбор, это выбор себя, своего достоинства, своей свободы, своего права на счастье.

И я выбрала себя, в тот момент, когда написала ту записку, записку, которую Игорь и Антонина Петровна нашли, вернувшись из Испании, записку, которая лишила их дара речи. Потому что впервые за все время нашего знакомства, я сказала «нет». Громко, четко, без оправданий и извинений.

Нет унижениям, нет пренебрежению, нет жизни в тени чужих желаний и ожиданий. И это «нет» открыла дверь к новому «да». До себе, до свободе, до счастью.

И за это я всегда буду благодарна себе. За мужество сказать «нет». За решимость изменить свою жизнь.

За силу начать все сначала. Потому что иногда конец, это просто новое начало, начало лучшей, более честной, более настоящей жизни. И моя жизнь только начиналась.

Настоящая жизнь. Моя жизнь. Год спустя после того, как я оставила ту самую записку, я сидела на кухне нашей новой квартиры, пила утренний кофе и смотрела, как Макар и Василиса собираются в школу.

Они были такими самостоятельными, такими уверенными в себе. Сами готовили себе завтрак, сами собирали портфели, сами следили за временем. «Мам, мы пошли», — сказал Макар, закидывая рюкзак на плечо.

«Удачного дня», — улыбнулась я. — Не забудьте, сегодня я заканчиваю пораньше. Заеду за вами, и мы поедем выбирать Василисе платье на выпускной. Ура! — обрадовалась дочь.

Я хочу розовое, или, может быть, синее, или красное. Выберем самое красивое, пообещала я. А теперь бегите, а то опоздаете. Дети ушли, а я осталась сидеть на кухне, наслаждаясь редкими минутами тишины и покоя.

В голове крутились мысли о работе, о предстоящих выходных, о летнем отпуске, который мы планировали провести на море. И ни одной мысли о прошлом, о старых обидах, о несбывшихся надеждах. Зазвонил телефон.

Это была Наталья, моя подруга-журналистка. — Привет, Жень, — сказала она. — Как дела? — Все отлично, — ответила я. — Готовлюсь к рабочему дню, думаю о предстоящем отпуске.

— Звучит здорово. Слушай, я по делу. Помнишь, мы говорили о твоей истории, о том, как ты изменила свою жизнь? — Конечно помню.

У меня появилась новая идея. Не статья, а целая книга. О женщинах, которые нашли в себе силы изменить свою жизнь.

Реальная история, реальные люди. И твоя история, могла бы стать одной из глав. Без имен, конечно, полностью анонимно.

Я задумалась. Раньше я отказалась от идеи публикации своей истории. Тогда она была слишком свежей, слишком болезненной.

Но сейчас, год спустя, может быть, она действительно могла бы помочь другим женщинам, оказавшимся в подобной ситуации. Знаешь, Наташ, наконец сказала я, пожалуй, я согласна. Если моя история поможет хоть одной женщине найти в себе силы изменить свою жизнь к лучшему, я готова ее рассказать.

Отлично. Обрадовалась Наталья. Когда мы можем встретиться, чтобы записать все подробно? Как насчет следующей недели? В среду вечером? Договорились.

И, Жень, я горжусь тобой. Ты действительно изменилась за этот год. Спасибо, улыбнулась я. Я и сама собой горжусь.

Мы попрощались, и я осталась сидеть на кухне, размышляя о нашем разговоре. О том, как изменилось мое отношение к прошлому. Как боль и обида уступили место принятию и мудрости.

Как история, которую я когда-то хотела использовать как оружие, теперь могла стать инструментом помощи другим. И это тоже был знак роста. Знак того, что я действительно двигалась вперед.

Не застряла в прошлом, не утонула в обидах и сожалениях. А нашла силы простить, отпустить и идти дальше. Я встала, помыла чашку и начала собираться на работу.

День обещал быть насыщенным. Презентация новой рекламной кампании, встреча с клиентами, обед с коллегами. А вечером? Выбор платья для Василисы, ужин дома.

Возможно, фильм с детьми перед сном. Обычный день обычной женщины. Только теперь эта женщина была счастлива, по-настоящему, без оговорок, без чувства вины, просто счастлива, потому что выбрала быть счастливой, потому что нашла в себе силы изменить свою жизнь, потому что решилась оставить ту самую записку, которая лишила Игоря и Антонину Петровну дара речи, когда они вернулись из Испании.

Записку, которая начиналась словами «Я больше не буду вашей половой тряпкой» и заканчивалась словами «Я выбираю себя, свое достоинство, свое счастье, свою жизнь». И это был лучший выбор, который я когда-либо делала. Потому что каждый из нас заслуживает быть счастливым, каждый заслуживает жить полной, настоящей, честной жизнью.

И иногда для этого нужно всего лишь мужество сказать «нет», оставить записку, и уйти, в новую жизнь, по своим правилам. Ради своего счастья. И я это сделала, и никогда, ни на минуту не пожалела об этом.

Потому что лучше один день прожить свободной, чем всю жизнь, в золоченой клетке. Лучше быть собой, чем тенью кого-то другого. Лучше выбрать счастье, чем смириться с несчастьем.

И я выбрала счастье, в тот день, когда оставила ту записку. Записку, которая изменила все. Все, что было, и все, что будет.