Я стояла одна у кровати своей свекрови, когда она умирала из других палат доносились голоса подкреплявших семей, а у меня выла тишина…

Не здесь. У меня проблемы. Банк отзывает кредит.

Бизнес на грани. Мне надо, пять тысяч. Только на месяц.

Потом верну. Я посмотрела на него, словно впервые увидела. А помнишь, как ты сказал? Что мама никогда не была простой.

Что не заслуживала лучшего. Знаешь, она тебя все равно любила. Даже после всего.

«Я знаю», – прошептал он. «Но теперь я здесь. И я не собираюсь спасать тех, кто топил ее».

Я развернулась, и пошла обратно. Не оглянулась. И словно в подтверждение, за спиной скрипнула старая доска крыльца.

Анна одобрила. Прошло полгода. Центр-дом Анны жил своей жизнью.

Каждую среду – ужины для одиноких. По пятницам – кружок настольных игр. А в воскресенье – мы устраивали день тишины.

Кто хотел, приходил просто попить чай, и посидеть рядом с кем-то, кого тоже никто не ждал дома. Я больше не чувствовала себя пустой. Наоборот, как будто именно здесь, среди старых стен, я начала жить по-настоящему.

Газета напечатала статью «Один дом, сотни судеб». Как вдова подарила надежду тем, кого забыли. И в один из дней, когда я уже привыкла к добрым лицам, к рукопожатиям, к тишине без упреков, мне снова позвонил он.

«Сергей?» «Я рядом. Можем поговорить?» Я подумала пару секунд. Потом ответила, «Подойди к дубу».

За домом. Там стояла скамья. Я села.

Он – рядом. Молча. Он выглядел иначе.

Похудел. Лицо усталое. «Ты знаешь», начал он, я пытался все вернуть.

Доказать, что стал другим. Даже пошел к батюшке. Психологу.

Кто во что верит. Но все возвращается к тебе. К тому, что ты не сдалась.

А я – сдал. Я молчала. Я завел еще одну фирму, продолжил он.

С партнером. Все пошло в минус. Нас прокрутили на закупках.

Все рухнуло. Мне теперь только таксовать. «Удачи», сказала я коротко…