Валентина Петровна Кравченко всегда относилась к своей трехкомнатной квартире на Печерске как к живому существу. Каждый раз, возвращаясь с работы, она ласково проводила рукой по дверному косяку, словно здороваясь с домом. Квартира досталась ей еще от родителей, потолки под три метра, паркет, уложенный в 1939 году, стены в полметра толщиной, настоящее семейное гнездо, где даже скрип половиц был родным и понятным.
После смерти мужа Валентина Петровна жила в этих просторных комнатах вдвоем с сыном Дмитрием. Она работала бухгалтером в строительной компании, часто задерживалась допоздна, но всегда находила время приготовить ужин для своего мальчика. Дмитрий рос своенравным, с детства привыкшим получать все, что хотел.
Возможно, это была ее вина, слишком баловала единственного ребенка, не имела сил отказывать после смерти отца. Валентина Петровна предпочитала не замечать, как ее сын постепенно превращался в человека, который считал, что мир должен крутиться вокруг него. Когда Дмитрий привел знакомиться с матерью свою невесту Анну, Валентина Петровна испытала смешанные чувства.
С одной стороны, невестка показалась ей слишком тихой, даже забитой, с другой, кроткий нрав девушки мог уравновесить характер ее сына. Анна работала в библиотеке, имела два высших образования и говорила негромким мелодичным голосом. «Очень приятно познакомиться, Валентина Петровна», — произнесла тогда девушка, протягивая букет ромашек.
— Дима столько рассказывал о вас. Валентина Петровна взяла цветы, отметив, какие у невестки холодные и дрожащие пальцы. Нервничает бедняжка.
Тогда она еще не понимала, что этот трепет — не просто волнение от встречи с будущей свекровью. Их роман развивался стремительно. Дмитрий познакомился с Анной на корпоративе, его фирма заказывала конференц-зал в культурном центре, где располагалась библиотека.
Он увидел ее за стойкой регистрации, подошел знакомиться, а через три месяца сделал предложение. — Мама, мы решили пожениться, — заявил Дмитрий за ужином, положив руку на плечо Анны. Та сидела, опустив глаза в тарелку, а ее щеки покрылись румянцем.
— Что ж, дети, если вы уверены… Валентина Петровна промокнула губы салфеткой. — Когда думаете регистрироваться? — Через месяц. — Зачем тянуть? — уверенно ответил сын, сжимая плечо невесты чуть сильнее, чем следовало бы…
Свадьбу сыграли в мае. Небольшое торжество в ресторане, где присутствовали родители Анны, интеллигентные, немногословные люди, и несколько друзей-молодоженов. Отец Анны, Виктор Андреевич, преподавал физику в университете, пока не случился первый микроинсульт.
Мать, Ирина Сергеевна, работала учителем литературы в гимназии. Они смотрели на дочь с той тревожной нежностью, которую Валентина Петровна сразу распознала. Родители словно чувствовали, что отдают дочь в чужие руки, и эти руки не всегда будут бережными.
На свадьбе Валентина Петровна обменялась телефонами с Ириной Сергеевной. Мало ли что вдруг понадобится, сказала та, записывая номер в маленький блокнотик. У дочери-то телефон часто разряжается.
Именно тогда, глядя на счастливых молодоженов, Валентина Петровна приняла решение. Большая квартира пустовала, сама она использовала в основном кухню и спальню, редко заходя в гостиную и бывшую комнату сына. А молодым нужно пространство для создания семьи.
«Дима, Анечка, у меня для вас свадебный подарок», — объявила она, поднимая бокал шампанского. «Я переезжаю в однокомнатную квартиру на Борщаговке. Квартира на Печерске теперь ваша.
Живите, растите детей». Дмитрий обнял мать, в кои-то веки искренне благодарный. «Спасибо, мама.
Мы не забудем, правда, Анют?» Анна растерянно кивнула, ее глаза наполнились слезами. «Валентина Петровна, но как же! Это же ваш дом!» «Теперь ваш, детка! А мне давно хотелось что-то поменьше. Меньше убирать, меньше платить за коммуналку», — она подмигнула невестке, скрывая собственное волнение.
Переезд состоялся через неделю после свадьбы. Валентина Петровна забрала минимум вещей — любимое кресло, несколько книг, фотоальбомы и портрет покойного мужа. Остальное оставила молодым.
Прощаясь с квартирой, она украдкой погладила косяк двери, как делала тысячи раз прежде, и шепнула «береги их». Однушка на окраине оказалась светлой и уютной. Ремонт делали недавно, пахло свежей краской и новыми обоями.
Валентина Петровна быстро обжилась, подружилась с соседкой, бойкой пенсионеркой Зинаидой Максимовной, бывшей сотрудницей МВД. Та подарила Валентине Петровне электрошокер для безопасности пожилой женщины в спальном районе. Подарок отправился в ящик комода и был благополучно забыт.
В первые месяцы молодожены часто звонили, приглашали в гости. Валентина Петровна приезжала с пирогами, помогала невестке освоиться на новой кухне, рассказывала истории о квартире. Вот здесь, на этом подоконнике, Димка однажды устроил лабораторию, смешивал одеколон с акварельными красками.
Представляешь, Анечка, что было? А вот тут, она показывала на паркет у окна. В 43-м упал осколок от зенитки. Дед Дмитрий, мой свекор, сам заделывал.
Анна слушала внимательно, с живым интересом расспрашивала о деталях, а Дмитрий только отмахивался. «Мам, опять ты со своими историями? Анютки надоедает уже, правда же?» «Нет-нет, мне интересно». Торопливо возражала Анна, но замолкала под тяжелым взглядом мужа.
Через три месяца после свадьбы Анна забеременела. Валентина Петровна узнала об этом из короткого сообщения сына. «Мама, у нас будет ребенок, Анька токсикозит».
Беременность проходила тяжело. Анну мучил токсикоз до шестого месяца. Она похудела, побледнела, часто лежала в больнице на сохранении.
Валентина Петровна предлагала помощь, но Дмитрий неизменно отвечал. «Мы справимся сами, не нужно суетиться». Максим родился в январе, крупный, здоровый мальчик с мощными легкими.
Его крик заполнял квартиру на Печерске от первой до последней комнаты. Валентина Петровна приехала на выписку, привезла плюшевого медведя размером с себя и корзину детских вещей. «Вылитый Димка», умилялась она, разглядывая внука, «такой же богатырь был».
Но в глазах Анны она заметила не только материнскую нежность, но и глубокую усталость, почти испуг. Дмитрий стоял рядом, держа букет, и нетерпеливо постукивал ногой по асфальту. «Холодно, давайте быстрее домой…
Анют, я вызвал такси, ждать нечего». Дома, помогая невестке распаковать вещи, Валентина Петровна спросила. «Как Дима? Помогает с малышом?» Анна вздрогнула, будто от удара.
«Да-да, конечно. Он, он просто устает на работе. И Максимка громкий очень.
Дима не высыпается». В ее голосе Валентина Петровна уловила нотку, которая ей совсем не понравилась, словно Анна оправдывалась за что-то, чего не совершала. «Ты знаешь, Анечка, маленькие дети — это всегда непросто.
Если что, звони в любое время, приеду, помогу». «Спасибо», — шепнула Анна, и на миг Валентине Петровне показалось, что невестка хочет сказать что-то еще, но в этот момент в комнату вошел Дмитрий. «Мам, ты еще здесь? Нам бы отдохнуть, первый день дома все-таки».
«Да-да, конечно, я уже ухожу», — Валентина Петровна поцеловала невестку в щеку. «Береги себя, Анюта». Выходя из подъезда, она обернулась на окна квартиры, словно предчувствуя что-то, но отогнала тревожные мысли.
Просто материнская мнительность, сын повзрослеет, привыкнет к отцовству, все будет хорошо. Только у двери своей однушки Валентина Петровна вспомнила, как невестка дернулась, когда Дмитрий случайно задел ее плечом. Эта реакция, мгновенный неосознанный страх, напомнила ей кое о чем.
Так вздрагивала ее собственная мать, когда отец возвращался домой на веселе. «Я присмотрю за ними», — пообещала себе Валентина Петровна, открывая дверь в свою маленькую квартиру. Тогда она еще не знала, что это обещание придется выполнить гораздо раньше, чем она предполагала.
Первые недели с новорожденным Максимкой превратили просторную квартиру на Печерске в зону военных действий. Детский крик нарушал тишину в самые неожиданные моменты, эхом отражался от высоких потолков и, казалось, впитывался в стены. Анна с красными от недосыпа глазами металась между кроваткой, кухней и ванной, пытаясь понять, что нужно ее сыну.
«Почему он опять орет?» Дмитрий сидел на кухне, обхватив голову руками. Третью ночь подряд ему не удавалось выспаться перед рабочим днем. «Я не знаю», — шептала Анна, укачивая ребенка, — «может, колики? Или зубы режутся?» «Какие зубы? Ему месяц от роду!» Дмитрий с грохотом поставил чашку на стол.
Темные круги под глазами делали его похожим на загнанного зверя. «Мне через три часа на работу. Три часа, Аня, а я не сплю уже третий сутки!» «Я попробую уйти с ним в дальнюю комнату», — Анна торопливо прижала Максимку к груди, направляясь к выходу из кухни.
«И что это даст?» Дмитрий резко встал, заступая ей дорогу. «Думаешь, через эти стены не слышно? Сделай что-нибудь, чтобы он замолчал, это же твоя работа!» Анна инстинктивно отступила, прикрывая ребенка. «Дима, я пытаюсь, я правда пытаюсь!» «Недостаточно!» Он ударил кулаком по столу, отчего посуда подпрыгнула.
«Может, моя мать была права, когда говорила, что ты не готова к материнству?» Это была ложь. Валентина Петровна никогда не говорила ничего подобного. Наоборот, она часто хвалила Анну за терпение и нежность к ребенку.
Но Дмитрий начал использовать имя матери как инструмент давления, зная, как Анна уважает свекровь. «Я… я справлюсь!» — только и смогла выдавить из себя молодая мать, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. Она провела ту ночь в дальней комнате, укачивая Максимку и беззвучно плача.
Утром Дмитрий ушел на работу, хлопнув дверью, не попрощавшись. Анна осталась одна с младенцем в огромной квартире, где каждый скрип половиц теперь вызывал у нее тревогу. С того дня в их отношениях появилась первая трещина, тонкая, почти незаметная, но с каждым днем она становилась все глубже.
К двум месяцам Максимка немного успокоился, начал дольше спать по ночам. Анна надеялась, что теперь-то их жизнь наладится, но Дмитрий уже привык к роли обиженной стороны. Он возвращался с работы поздно, часто с запахом алкоголя, критиковал все, от беспорядка в квартире до способа, которым Анна пеленала ребенка.
«Ты даже это сделать нормально не можешь», бросал он, глядя, как жена меняет подгузник. «Руки, крюки». «Прости», автоматически отвечала Анна, хотя прекрасно знала, что делает все правильно.
Ее подруга Светлана, заглянувшая как-то днем, заметила перемены в Анне. «Что с тобой происходит? Ты какая-то дерганая стала». Анна попыталась улыбнуться.
«Просто устаю с малышом. Ты же знаешь, первый ребенок — это непросто». «А Дима помогает?» Светлана бросила взгляд на фотографию улыбающегося Дмитрия на стене.
«Конечно», слишком быстро ответила Анна, «у него просто работа сложная, много стресса». Светлана хотела сказать что-то еще, но в этот момент зазвонил телефон. Анна взглянула на экран…
«Дима». И тут же изменилось в лице. «Да, Дим?» Ее голос стал тише, почти заискивающим.
«Нет, я помню. Конечно. Сейчас все приготовлю.
Да, Света зашла ненадолго. Хорошо, я скажу, что ты задерживаешься». Положив трубку, она торопливо начала собирать чашки со стола.
«Дима, будет поздно. У него совещание. Света, извини, мне нужно еще кое-что сделать по дому».
«Я могу помочь», — предложила подруга, но Анна покачала головой. «Нет-нет, я сама. Спасибо, что зашла».
После ухода Светланы Анна достала из холодильника мясо для ужина, хотя знала, что муж вряд ли вернется раньше полуночи. Она готовила, убирала, стирала, словно пытаясь идеальный дом, где не к чему будет придраться. Максимка спал в своей кроватке, и Анна то и дело подходила к нему, просто чтобы убедиться, что с малышом все в порядке.
«Может, я действительно что-то делаю не так?» Эта мысль все чаще посещала ее. Дмитрий был так убедителен в своих обвинениях, что она начала сомневаться в собственной компетентности, и как матери, и как жены. К трем месяцам Максимке Анна почти перестала общаться с подругами.
Звонки от Светланы она сбрасывала, сообщения от бывших коллег из библиотеки оставляла без ответа. Дмитрий настаивал, что посиделки с подружками — пустая трата времени, которую она должна посвящать семье. «Не понимаю, о чем вам вообще говорить», — фыркал он, когда Анна робко упоминала о приглашении на день рождения Светланы.
«Сидеть и сплетничать? У тебя ребенок, какие вечеринки?» «Это просто чай в кафе», — начинала Анна, но осекалась под его тяжелым взглядом. «Если тебе так скучно дома, может, стоит лучше мать мою навестить, она хоть ума-разума научит, как семью сохранять». Анна снова слышала в его словах намек на какие-то претензии свекрови, хотя при их редких встречах Валентина Петровна была неизменно доброжелательна и даже обеспокоена состоянием невестки.
«Анечка, ты похудела?», — говорила она, внимательно глядя на осунувшееся лицо молодой женщины. «Тебе нужно больше отдыхать. Может, я заберу Максимку на выходные? Побудет у бабушки, а вы с Димой отдохнете».
«Нет, спасибо», — торопливо отказывалась Анна, «мы справляемся, просто малыш беспокойный». Она боялась оставить ребенка с бабушкой, не потому что не доверяла Валентине Петровне, а потому что не хотела оставаться с мужем наедине. Присутствие Максимки хоть как-то сдерживало растущую агрессию Дмитрия.
Однажды вечером, когда Максим уже крепко спал, Дмитрий вернулся домой раньше обычного, от него пахло дорогим одеколоном и чужими духами. Анна сидела на кухне, просматривая фотографии сына на телефоне, единственное развлечение, которое она себе позволяла. «Что, опять в телефоне сидишь?» Дмитрий бросил ключи на стол…
«А ужин?» «Я думала, ты будешь поздно, как обычно». Анна поспешно встала. «Сейчас разогрею».
«Как обычно», — передразнил он. «То есть, ты даже не готовила? Весь день сидела в телефоне, да?» «Просто Максим плохо спал днем, и я…» «Всегда у тебя отговорки». Дмитрий подошел ближе, нависая над ней.
«Может, хватит уже прикрываться ребенком? Я пашу целыми днями, обеспечиваю вас, а прихожу, даже поесть нечего». «В холодильнике есть котлеты», — Анна попятилась к плите. «И суп.
Я все приготовила утром». «А почему не на столе?» Он схватил ее за запястье. «Почему я должен сам рыться в холодильнике после рабочего дня?» «Дима, мне больно», — прошептала она, пытаясь высвободить руку.
«Больно ей. А мне, думаешь, не больно видеть, как моя жена забила на семью? На меня?» Его лицо было совсем близко. Анна чувствовала запах алкоголя и понимала, что муж не просто выпил за ужином.
Он пьян. «Я сейчас все сделаю», — она старалась говорить спокойно, не показывать страха. «Просто отпусти меня, Дима».
Вместо ответа он сильнее сжал ее запястье, дернул на себя. «Может, хватит указывать мне, что делать в моем собственном доме?» «Это не твой дом», — слова вырвались прежде, чем Анна успела подумать. «Это квартира твоей мамы».
Пощечина обожгла щеку внезапно, Анна даже не увидела движения. Голова мотнулась в сторону, в ушах зазвенела. Она инстинктивно прикрыла лицо свободной рукой, отшатнувшись к стене.
Дмитрий замер, глядя на свою ладонь, словно не веря, что это она только что ударила жену. На его лице промелькнуло что-то похожее на испуг, но быстро сменилось злостью. Сама напросилась, «Не смей так говорить о моей квартире!» Он отпустил ее и вышел из кухни, громко хлопнув дверью.
Анна сползла на пол, прижимая руку к горящей щеке. Слезы текли по лицу, но она боялась всхлипнуть. Вдруг Максимка проснется, и Дмитрий снова разозлится.
В ту ночь она не сомкнула глаз, лежа на краю кровати, далеко от храпящего мужа. Утром Дмитрий ушел, не взглянув на нее, словно ничего не произошло. Анна разглядывала покрасневшую щеку в зеркале ванной и думала, что это, наверное, ее вина.
Она не должна была упоминать мать Дмитрия, не должна была злить его. С того дня Дмитрий словно преодолел какой-то барьер. Он больше не сдерживался в выражениях, позволял себе грубые окрики, мог резко схватить ее за плечо, встряхнуть, когда был недоволен.
Анна научилась предугадывать его настроение, старалась не попадаться под руку, когда видела признаки раздражения, но иногда ей это не удавалось. Как-то вечером Максимка расплакался, когда Дмитрий смотрел футбол. Анна бросилась к кроватке, но было поздно, муж уже шагал через комнату, сжав кулаки.
«Почему он опять орет? Я не могу даже матч посмотреть в своем доме». Он просто проснулся. Анна взяла сына на руки, пытаясь успокоить.
«Сейчас затихнет». «Дай сюда». Дмитрий протянул руки к ребенку…
«Я сам разберусь». «Нет». Анна отступила, прижимая Максимку к груди.
Впервые она открыто воспротивилась мужу. «Не трогай его. Ты пьяный».
Она видела, как меняется его лицо, от удивления к ярости. Он сделал шаг вперед. «Что ты сказала?».
«Не подходи к нам». Анна продолжала пятиться, пока не уперлась спиной в стену. «Пожалуйста, Дима, я успокою его, он скоро заснет».
Дмитрий посмотрел на нее долгим взглядом, затем резко развернулся и вышел из комнаты. Через минуту хлопнула входная дверь, он ушел из квартиры. Анна медленно сползла на пол, укачивая притихшего Максимку, и разрыдалась.
Впервые за долгие месяцы, позволив себе этот выплеск эмоций. Дмитрий вернулся за полночь, явно пьяный. Анна притворилась спящей, когда он грузно опустился на кровать.
Но сон не шел, она лежала, прислушиваясь к его дыханию, готовая вскочить при первом признаке опасности. Утром, собираясь на работу, он, как ни в чем не бывало, спросил. «Что у нас на завтрак?» Анна молча поставила перед ним тарелку с омлетом.
На ее плече темнел синяк от недавнего захвата, след предыдущей ссоры. «Слушай, я тут подумал, Дмитрий жевал, не глядя на нее. Может, твои родители хотят увидеть внука? Пригласи их в гости на выходных».
Анна замерла, не веря своим ушам. За последние месяцы Дмитрий всячески препятствовал ее общению с родителями, находя десятки причин отменить визиты. «Правда?» осторожно спросила она.
«Ты не против?» «Почему я должен быть против?» Он пожал плечами с наигранной небрежностью. «Пусть приходят. В субботу, например».
Хорошо. Анна почувствовала укол надежды. Может, Дмитрий осознал, что заходит слишком далеко? Может, присутствие ее родителей как-то повлияет на ситуацию? Она позвонила маме сразу после ухода мужа.
«Мам, приходите с папой в субботу, ладно?» Дима сам предложил. «Максимка так вырос, вы его давно не видели». «Конечно, дочка», — голос Ирины Сергеевны звучала беспокойно.
«Как ты сама? Мы скучаем». «Я…» «Нормально». Анна сглотнула ком в горле.
«Все хорошо. Приходите к трем, я пирог испеку». Повесив трубку, она долго стояла у окна, глядя на раскидистые деревья во дворе.
Что-то подсказывало ей, что внезапное желание Дмитрия увидеть тестя с тещей не предвещает ничего хорошего. Но выбора у нее не было. Вечером Дмитрий вернулся в приподнятом настроении, даже купил бутылку вина.
Для субботнего обеда с родителями. Анна старалась не показывать тревоги, но всю ночь ей снились кошмары, в которых она пыталась спрятать Максимку от какой-то невидимой угрозы. В пятницу, накануне визита родителей, случилось то, чего она так боялась.
Дмитрий вернулся с работы поздно и явно не в духе. Швырнул портфель в угол, раздраженно скинул ботинки. «Где ужин?» «На плите»…
Анна хлопотала у стола, расставляя тарелки. «Сейчас подам». «А почему не на столе?» Его голос звучал угрожающе тихо.
«Ты что, не знала, во сколько я приду?» «Я… Я думала, ты позвонишь». Анна почувствовала, как по спине пробежал холодок. «Ты вчера сказал, что задержишься».
«То есть, это я виноват?» Дмитрий подошел ближе. «Опять ты перекладываешь с больной головы на здоровую». «Я не это имела в виду».
Она отступила к плите, схватила половник. «Сейчас все будет готово». «Поздно уже».
Он выхватил у нее половник и отбросил в сторону. «Я хотел прийти домой и нормально поужинать. Это так много.
Ждать от жены горячего ужина…» «Дима, пожалуйста…» Анна подняла руки, словно защищаясь. «Максим только заснул. Давай не будем шуметь».
«А, так теперь я еще и шумлю?» Он схватил ее за плечи, встряхнул. «Может, мне вообще съехать, раз я вам мешаю?» «Я не это сказала», — в отчаянии воскликнула Анна. «Просто давай поужинаем спокойно.
Все готово, правда». Она попыталась высвободиться, но Дмитрий держал крепко. Его лицо исказилось от злости.
«Не указывай мне, что делать!» Резким движением он ударил ее кулаком в глаз. Анна не удержалась на ногах, отлетела к стене и сильно ударилась затылком. В глазах потемнело, она почувствовала тошноту.
Сквозь звон в ушах услышала испуганный голос мужа. «Аня, ты в порядке?» Она с трудом сфокусировала взгляд. Дмитрий стоял над ней, и в его глазах читалось что-то похожее на раскаяние.
«Я… я не хотел…», пробормотал он, протягивая руку. «Ты сама виновата», — довела меня. Анна оттолкнула его руку, медленно поднялась, держась за стену.
«Не трогай меня!» На мгновение ей показалось, что он ударит снова, но вместо этого Дмитрий резко развернулся и вышел из кухни. Через минуту она услышала, как хлопнула входная дверь. Дрожащими руками Анна ощупала затылок, шишка, но крови нет.
Завтра будет синяк, но его можно скрыть волосами. А вот что делать с подбитым глазом? Она доплелась до спальни и рухнула на кровать, слишком измученная, чтобы плакать. Дмитрий вернулся за полночь.
Анна лежала без сна, слыша, как он возится в прихожей, роняя что-то и чертыхаясь. Потом тяжелые шаги направились в спальню, он опустился на край кровати, положил руку ей на плечо. «Не спишь? Прости меня.
Я не хотел тебя толкать». От него пахло алкоголем и сигаретами. Анна молчала, притворяясь спящей.
«Завтра твои родители придут, продолжал Дмитрий, поглаживая ее плечо. Она едва сдержалась, чтобы не вздрогнуть от отвращения. Давай не будем портить встречу, ладно? Я куплю цветы твоей маме»…
Он еще что-то бормотал, но Анна уже не слушала. Она думала о завтрашнем дне, о том, как скрыть от родителей происходящее в их семье. Отец еще не до конца оправился после инсульта, ему нельзя волноваться.
И мама? Она будет убита горем, если узнает, как живет ее дочь. «Я справлюсь», твердила себе Анна. «Это просто сложный период.
Дима изменится, когда привыкнет к отцовству». Но в глубине души она уже не верила собственным оправданиям. Субботнее утро для Анны началось задолго до рассвета.
Она не спала почти всю ночь, прислушиваясь к храпу Дмитрия и мысленно планируя предстоящий визит родителей. Как только первые лучи солнца проникли сквозь шторы, она осторожно выскользнула из постели, стараясь не разбудить мужа. На кухне было тихо и прохладно.
Анна включила чайник и прижалась лбом к холодному стеклу окна. Двор еще спал. Лишь дворник в оранжевой жилетке неторопливо подметал дорожки.
Она смотрела на его размеренные движения, и ей казалось, что где-то там, за пределами этой квартиры, существует другая жизнь, спокойная, предсказуемая, безопасная. Что я скажу родителям? Вопрос, мучивший ее всю ночь, снова возник в голове. Синяк под глазом за ночь налился темно-фиолетовым цветом.
Она попыталась замаскировать его тональным кремом перед зеркалом в ванной, но поняла безнадежность этой затеи, особенно перед взглядом матери, которая всегда видела ее насквозь. К восьми утра пирог с яблоками уже стоял на столе, наполняя кухню ароматом корицы. Анна вымыла пол, вытерла пыль, перестелила постельное белье, уборка помогала не думать.
Когда руки заняты, голова пустеет, единственное спасение в последние месяцы. Максимка проснулся в девять, требовательно заявляя о себе громким плачем. Анна бросилась в детскую, взяла сына на руки.
«Тише, маленький, папа еще спит», – прошептала она, прижимая его к груди. Она покормила ребенка, переодела, уложила обратно. Максим смотрел на мать ясными глазами, так похожими на глаза Дмитрия, и Анна чувствовала, как сжимается сердце.
Иногда, в самые темные моменты, ей казалось, что сын вырастет таким же, как отец, и тут же она ненавидела себя за эти мысли. Дмитрий появился на кухне около одиннадцати, заспанный и хмурый. Уже убралась, он накинул взглядом безупречно чистую кухню.
«Молодец». Анна молча поставила перед ним кофе и тосты. Странное подобие похвалы от мужа не вызвало ничего, кроме настороженности.
После вчерашнего инцидента она держалась на расстоянии, стараясь не встречаться с ним взглядом. «Слушай, насчет вчерашнего», – начал Дмитрий, откусывая тост. «Ты же понимаешь, я не хотел.
Просто на работе завал, нервы на пределе». «Я понимаю», – автоматически ответила Анна, хотя не понимала ничего. «Вот и хорошо».
Он отхлебнул кофе. «Во сколько твои приходят?» «В три». «Отлично.
Я успею сбегать за вином и цветами для твоей мамы». Дмитрий улыбнулся так, словно был идеальным зятем. «Может, и отцу что-нибудь купить? Коньяк, например?» «Ему нельзя после инсульта», – тихо напомнила Анна.
«Ах да, забыл». Он пожал плечами. «Ну, тогда что-нибудь безалкогольное.
Сок там или минералку». Анна кивнула, размешивая свой остывший чай. Внезапная забота Дмитрия о ее родителях вызывала только тревогу.
Она знала этот паттерн. После вспышки агрессии он становился заботливым, предупредительным, словно пытаясь загладить вину. Но это никогда не длилось долго.
К двум часам дня квартира сияла чистотой. Анна надела свое лучшее платье, красное, с длинным рукавом, уложила волосы так, чтобы они частично скрывали синяк. Макияж пришлось накладывать плотнее обычного, и она чувствовала себя неуютно под этой маской.
Дмитрий вернулся с покупками. Дорогое красное вино. Букет-хризантем для тещи.
Коробка шоколадных конфет для тестя. Он переоделся в свежую рубашку, побрился, даже помог накрыть на стол. Со стороны они выглядели как идеальная молодая семья, готовящаяся к приему дорогих гостей.
«Ты бы еще тональника на синяк добавила», — заметил Дмитрий, критически оглядывая ее лицо. «Слишком заметно». «Я пыталась».
Анна отвернулась, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. «Больше не получается». «Ладно, скажем, что ты упала в ванной».
Он поправил воротник рубашки перед зеркалом в прихожей. «Поскользнулась и ударилась о раковину. Звучит правдоподобно».
Анна молча кивнула. Она и сама придумала эту версию еще утром, но слышать, как Дмитрий произносит ее с таким деловым видом, было невыносимо. Ровно в три часа раздался звонок в дверь.
Анна вздрогнула, словно от удара током. Дмитрий положил руку ей на плечо, слегка сжал, то ли поддерживая, то ли предупреждая. «Улыбайся, Анют.
Все хорошо у нас, правда?» Она натянуто улыбнулась и пошла открывать дверь. На пороге стояли ее родители, Ирина Сергеевна с большим букетом и Виктор Андреевич, опирающийся на трость. После инсульта он похудел, осунулся, но глаза остались прежними, внимательными, все подмечающими…
Отец никогда не был многословным, но его молчание всегда было наполнено смыслом. «Доченька!» Ирина Сергеевна крепко обняла Анну, и та невольно поморщилась от боли в ушибленном плече. Мать тут же отстранилась, вглядываясь в ее лицо.
«Что с тобой? Ты так похудела?» «Все нормально, мам!» Анна попыталась улыбнуться. «Просто не досыпаюсь, малышом! Проходите, раздевайтесь!» Она помогла родителям снять верхнюю одежду, стараясь повернуться левой стороной лица к стене. Но от внимательного взгляда матери ничто не могло укрыться.
«Что у тебя с глазом, Аня?» — тихо спросила Ирина Сергеевна, когда Дмитрий отошел помочь тестью с пальто. «Пустяки!» Анна отвела взгляд, повторяя заготовленную ложь. «В ванной поскользнулась, ударилась о раковину.
Ерунда!» Мать смотрела недоверчиво, но не стала допытываться. «Будь осторожнее! Где мой внучок?» «В детской, спит еще». Анна с облегчением перевела разговор на другую тему.
«Сейчас как раз должен проснуться». Дмитрий подошел, излучая радушие. «Ирина Сергеевна! Виктор Андреевич! Как я рад вас видеть!» Он помог тестю снять пальто, заботливо поддерживая под локоть.
Виктор Андреевич двигался медленно, осторожно переставляя ноги. Его правая рука, пострадавшая от инсульта, все еще плохо слушалась. «Здравствуй, Дмитрий!» Он пожал руку зятю.
«Как работа?» «Все отлично!» Дмитрий подхватил пакеты из рук тещи. «Анютка! Помоги маме раздеться, а я пока все отнесу на кухню». Гостиная встретила родителей уютным теплом и запахом свежей выпечки.
Анна усадила отца в кресло, подложив подушку под спину. Мать присела рядом, не сводя глаз с дочери. «Как ты, папа?» спросила Анна, присаживаясь на подлокотник отцовского кресла.
«Выглядишь лучше, чем в прошлый раз». «Понемногу». Виктор Андреевич слегка сжал ее руку своей здоровой рукой.
«Врачи говорят, динамика положительная. А ты как, дочка?» Что-то в его голосе, в пристальном взгляде заставило Анну отвести глаза. «Нормально, пап.
Привыкаю к материнству». «А где Максимка?» Ирина Сергеевна огляделась, словно ожидая увидеть внука, выползающего из-за угла. «Сейчас разбужу его».
Анна встала. Он после обеда обычно спит. Она вышла из комнаты, чувствуя, как колотится сердце.
Родители словно видели ее насквозь. И поддерживать фасад счастливой семейной жизни становилось все труднее. В детской Максим уже не спал, лежал в кроватке, разглядывая мобиль над головой.
Увидев мать, он улыбнулся беззубой улыбкой, и Анна почувствовала, как к глазам подступают слезы. «Привет, маленький», прошептала она, беря сына на руки. «Бабушка с дедушкой пришли познакомиться с тобой.
Будешь поинькой?» Иногда ей казалось, что только ради этих моментов она и продолжает жить, ради теплой тяжести ребенка на руках, ради его улыбки, ради запаха детского шампуня от его волос. Когда она вернулась в гостиную с Максимом, Дмитрий уже расставлял на столе закуски. Он улыбнулся, увидев сына.
«А вот и наш богатырь проснулся. Иди к бабушке с дедушкой, показывайся». Ирина Сергеевна просияла, протягивая руки к внуку.
«Дай-ка мне этого карапуза». Анна передала Максиму матери, и та принялась восхищенно разглядывать малыша, приговаривая. «Ой, какой же ты у нас большой стал! Настоящий мужчина растет».
Виктор Андреевич наблюдал за внуком из своего кресла, улыбаясь уголками губ. Потом, прихрамывая, дошел до детской кроватки, долго смотрел на игрушки, аккуратно разложенные вокруг. «У вас тут хорошо», — сказал он негромко.
«Уютно». Дмитрий выпрямился, словно от похвалы. «Стараемся, Виктор Андреевич.
Для семьи ничего не жалко». За обедом разговор не клеился. Дмитрий был образцом гостеприимства, подливал вино, рассказывал забавные истории с работы, восхищался успехами сына.
Анна сидела, как на иголках, ожидая, что в любой момент эта идиллия рухнет. Родители вели себя странно, особенно отец, который почти не отрывал взгляда от дочери. Ирина Сергеевна пыталась поддерживать беседу, расспрашивала о соседях, о планах на лето, но ее вопросы, словно повисали в воздухе.
Виктор Андреевич ел мало, больше гонял еду по тарелке. Он редко вставлял слово, но внимательно следил за каждым движением зятя. «Как Валентина Петровна поживает?» — спросила Ирина Сергеевна, разрезая пирог…
«Давно ее не видели». «Мама в порядке», — Дмитрий пожал плечами. «Обустраивает свою квартиру, с соседками дружит, заходит иногда к нам, с внуком сидит».
Анна вздрогнула от этой лжи. Свекровь действительно предлагала помощь, но Дмитрий всегда находил предлог отказать. «Передавай ей привет», — Ирина Сергеевна отложила нож.
«Хорошая она женщина, заботливая». «Обязательно передам». Дмитрий улыбнулся, но в глазах мелькнуло раздражение.
Когда Максимка проснулся и начал хныкать, Виктор Андреевич, прихрамывая, дошел до детской кроватки. Он долго стоял над внуком, разглядывая крошечное личико, потом осторожно взял его на руки. «Весь в деда», — пробормотал он, улыбаясь, «такой же лоб упрямый».
Анна подошла к отцу, поправила пеленку. «Осторожно, пап, он тяжелый». «Справлюсь», — Виктор Андреевич бережно покачивал внука.
«Не переживай». Его глаза встретились с глазами дочери, и Анна увидела в них понимание и боль. Он знал.
Каким-то шестым чувством, отцовским инстинктом он понял, что происходит в этом доме. Анна отвела взгляд, чувствуя, как горят щеки от стыда. После чая Дмитрий предложил тестю выйти на балкон покурить.
Анна знала, что отец бросил эту привычку после инсульта, но Виктор Андреевич неожиданно согласился. Они вышли, оставив женщин убирать со стола. «Аня», — тихо позвала Ирина Сергеевна, когда мужчины скрылись на балконе.
«Что происходит?» «О чем ты?» Анна начала торопливо составлять тарелки. «Все нормально». «Этот синяк…» «Ты не падала в ванной, верно?» Анна замерла, не поднимая глаз.
«Мам, правда, ничего страшного. Я сама виновата». «Он бьет тебя?» Голос матери дрогнул.
«Дочка, посмотри на меня!» Анна подняла взгляд, полный стыда, страха и отчаяния. Ирина Сергеевна ахнула, прижав ладонь к рту. «Боже мой! Давно это происходит?» «Это был первый раз», — солгала Анна, отворачиваясь.
«Он не хотел. Просто толкнул, а я неудачно упала». «Первый раз никогда не бывает последним».
Ирина Сергеевна взяла дочь за руки. «Аня, ты должна уйти от него. Собирай вещи, забирай Максима и едем к нам».
«Куда к вам?» — горько усмехнулась Анна. «В вашу однокомнатную квартиру? С папой после инсульта? Мам, это нереально!» «Что-нибудь придумаем», — настаивала мать. «Главное, уйти отсюда».
«Я никуда не пойду», — Анна высвободила руки. «Это наша квартира. Дима просто… у него стресс на работе.
Он исправится». Ирина Сергеевна смотрела на дочь с болью и отчаянием. «Ты повторяешь то же, что говорила моя мать, когда отец приходил пьяный и распускал руки.
Он исправится. Он хороший человек, просто нервы. Никто не исправляется, Аня.
Становится только хуже. У нас все по-другому», — упрямо повторила Анна, хотя сама уже не верила своим словам. На балконе мужчины вели свой разговор…
Виктор Андреевич стоял, опираясь на перила, и смотрел на двор. Дмитрий нервно крутил в пальцах незажженную сигарету. Курил он редко, только за компанию.
«Хорошая погода сегодня», — начал Дмитрий, пытаясь завязать светскую беседу. Анна говорит, что упала в ванной. Виктор Андреевич смотрел прямо перед собой, не поворачиваясь к зятю.
«Ты в это веришь?» Дмитрий вздрогнул, но быстро взял себя в руки. «Конечно. А что еще могло случиться?» «Не знаю».
Тесть повернулся, и в его взгляде Дмитрий увидел холодную ярость. Может быть, ее муж поднял на нее руку? «Виктор Андреевич», — Дмитрий нервно усмехнулся, «вы же не думаете, что я…» «Я не думаю, я знаю», — спокойно перебил его тесть. «Я видел таких, как ты.
Работал с трудными подростками в школе, знаю все признаки». «Послушайте», — Дмитрий начал злиться, «это наши с Аней дела, семейные, никто не должен вмешиваться». «Моя дочь-машь — мое дело», — Виктор Андреевич выпрямился, несмотря на боль в больной ноге, «и я не позволю тебе ее обижать».
«И что вы сделаете?» Дмитрий презрительно оглядел худощавую фигуру тестя. «Побьете меня своей тростью». Виктор Андреевич не ответил.
Он просто смотрел на зятя долгим оценивающим взглядом, от которого Дмитрию стало не по себе. «Запомни одно», — наконец произнес тесть, «если с Аней или Максимом что-то случится, я найду способ с тобой рассчитаться, даже если это будет последнее, что я сделаю в жизни». Он развернулся и, тяжело опираясь на трость, направился обратно в квартиру.
Дмитрий остался на балконе, сжимая перила до побелевших костяшек. Угроза тестя не испугала его, какой вред может причинить больной старик. Но неприятно задело.
Он привык считать себя хозяином положения, а тут какой-то полупарализованный учитель пытается ему угрожать. Вернувшись в комнату, Виктор Андреевич встретился взглядом с женой. Между ними словно пробежал невидимый сигнал.
Ирина Сергеевна едва заметно кивнула. «Нам пора», — объявила она, вставая. «Спасибо за угощение, Анечка».
«Так рано?» Анна растерянно посмотрела на часы. «Вы же только пришли». «У папы режим», — мягко напомнила мать.
«Ему нельзя переутомляться». Дмитрий вернулся с балкона, все еще хмурый после разговора с тестем. «Уже уходите? Может, еще чаю?» «Нет, спасибо», — Ирина Сергеевна начала собирать сумку.
«Виктору нужно отдохнуть». Они прощались в прихожей. Ирина Сергеевна крепко обняла дочь, шепнув на ухо.
«Если что, звони в любое время. Мы приедем». Виктор Андреевич погладил внука по голове, потом повернулся к дочери.
«Береги себя, Анюта!» В его голосе было столько невысказанной боли, что Анна едва сдержала слезы. Дмитрий проводил тестя и тещу до лифта, изображая заботливого зятя. Вернувшись, он с шумным выдохом опустился на диван.
«Ну, наконец-то! Я думал, они никогда не уйдут». Анна молча собирала со стола остатки угощения. «Твой отец совсем плох», — продолжал Дмитрий, наливая себе коньяк.
«Еле ходит, а туда же нравоучения читать». «Что ты имеешь в виду?» — насторожилась Анна. «Да ничего», — он махнул рукой.
«Просто старик совсем из ума выжил, наговорил мне всякой ерунды на балконе». Анна замерла старелкой в руках. «Какой ерунды?» Дмитрий залпом выпил коньяк и поморщился…
«Забудь». Он включил телевизор, делая вид, что разговор окончен. Анна ушла на кухню, размышляя о том, что могло произойти на балконе между отцом и мужем.
Что-то явно случилось. Дмитрий вернулся оттуда слишком напряженным. Выйдя из подъезда, Ирина Сергеевна и Виктор Андреевич некоторое время шли молча.
Только отойдя на достаточное расстояние от дома, Ирина Сергеевна спросила. «Что думаешь?» «Он бьет ее», — коротко ответил Виктор Андреевич. «И это не первый раз».
Я так и знала. Ирина Сергеевна сжала кулаки. «Что будем делать? Она не хочет уходить от него».
«Она боится», — Виктор Андреевич тяжело опирался на трость. «И правильно делает. Этот тип опасен.
Может в полицию заявить». «И что они сделают?», — горько усмехнулся Виктор Андреевич. «Без заявления самой Анны ничего.
Да и с заявлением сама знаешь, как это работает». Они медленно шли к метро, каждый погруженный в свои мысли. Внезапно Ирина Сергеевна остановилась.
«У меня есть телефон его матери, Валентины Петровны. Она дала мне на свадьбе, сказала, мало ли что вдруг понадобится». «Думаешь, она поможет?» Виктор Андреевич с сомнением покачал головой.
«Мать всегда на стороне сына». «Не всегда», — возразила Ирина Сергеевна. «Она мне показалась разумной женщиной.
И внука любит. Они добрались до скамейки в сквере». Ирина Сергеевна достала из сумочки маленький блокнот, перелистала страницы.
«Вот, нашла. Давай позвоним ей». Виктор Андреевич кивнул, и Ирина Сергеевна набрала номер на мобильном телефоне.
После нескольких гудков раздался глубокий женский голос. «Алло? Валентина Петровна? Это Ирина Сергеевна, мать Анны. Мы встречались на свадьбе».
«Да-да, помню вас». В голосе Валентины Петровны послышалось удивление. «Что-то случилось?» «Мы только что от Ани и Димы».
Ирина Сергеевна глубоко вдохнула. «У Ани под глазом синяк. Она говорит, что упала в ванной, но…» «Она не падала».
Голос Валентины Петровны стал жестким. «Это Дмитрий ее ударил, да?» «Мы думаем, что да». Ирина Сергеевна переглянулась с мужем.
«Аня не признается, но все признаки…» «Мы не знаем, что делать. Она не хочет уходить от него». На другом конце провода повисла тяжелая пауза.
«Я разберусь», — наконец сказала Валентина Петровна, и в ее голосе звучала такая решимость, что Ирина Сергеевна почувствовала облегчение. «Спасибо, что позвонили». «Вы уверены? Может, нам стоит…» «Нет», — твердо перебила Валентина Петровна.
«Я сама справлюсь с сыном. Идите домой и не беспокойтесь». После завершения звонка Ирина Сергеевна какое-то время смотрела на телефон.
«Как думаешь, она действительно что-то сделает?» Судя по тону, да. Виктор Андреевич задумчиво постукивал пальц. Валентина Петровна сидела в своей однокомнатной квартире, бездумно глядя в экран телевизора, где шел какой-то сентиментальный сериал.
На коленях лежала коробка с печеньем, но есть не хотелось. После звонка Ирины Сергеевны прошло всего несколько минут, но они казались вечностью, мысли путались, перескакивая с одного на другое. Сын? Ее Димочка? Поднял руку на жену? Это не укладывалось в голове…
И все же… что-то внутри говорило, что это правда. Те странные взгляды Анны, ее нервозность, постоянные отговорки, почему они не могут приехать в гости, то, как вздрагивала невестка, когда Дмитрий повышал голос, пусть даже в шутку. «Как я могла не заметить?» Эта мысль жгла, словно раскаленное железо.
Решение пришло мгновенно. Валентина Петровна поднялась с дивана, отбросив коробку с печеньем. Пульт от телевизора полетел в стену, оставив на обоих темную отметину и рассыпавшись на части.
«Сукин сын», — прошепела она сквозь зубы, — «мой сукин сын». Ее движения стали четкими, будто она годами готовилась к этому моменту. Из шкафа достала спортивный костюм и кроссовки, не те, в которых ходила в магазин, а дорогие беговые, купленные по настоянию врача для утренних пробежек, которые так и не стали регулярными.
Переоделась быстро, как солдат по тревоге. Сумку выбрала вместительную с широким ремнем через плечо. Из ящика комода достала электрошокер, подарок соседке Зинаиды Максимовны.
«Для твоей безопасности», — говорила та, вручая устройство. Валентина Петровна тогда лишь посмеялась, но приняла подарок. Проверила заряд, индикатор горел зеленым.
В кармане куртки нащупала связку ключей от квартиры сына. Те, что оставила себе, на всякий случай. В прихожей задержалась на мгновение перед зеркалом.
Из отражения на нее смотрела крупная женщина с решительным взглядом и плотно сжатыми губами. 120 килограммов материнского гнева, облаченные в спортивный костюм и готовые сокрушить любого, кто встанет на пути. «Никто не смеет обижать мою семью», — сказала она своему отражению.
«Даже если этот кто-то — часть моей семьи». Дмитрий сидел в гостиной, допивая остатки коньяка. Визит тестя с тещей оставил неприятный осадок.
Особенно этот разговор на балконе, старик имел наглость угрожать ему. Ему, в его собственном доме. «Пусть только попробует что-нибудь выкинуть», — мрачно думал Дмитрий, наливая себе еще одну порцию.
Анна тихо вошла в комнату с подносом, на котором стояли чашки с чаем. Она двигалась осторожно, стараясь не привлекать внимания. «Что ты там копошишься?», — раздраженно бросил Дмитрий, не отрывая взгляда от телевизора.
«Гремишь посудой». «Прости», — автоматически ответила Анна, ставя поднос на журнальный столик. «Я думала, ты захочешь чаю».
«Думала она», — передразнил Дмитрий. «Видишь же, что я пью. Тут мозгов много не надо».
Анна замерла, не зная, забрать ли чашки обратно или оставить. Любое решение могло вызвать новую вспышку раздражения. «Твой отец мне нахамил», — внезапно сказал Дмитрий, отставляя стакан.
«Представляешь? Старый хрыч позволил себе читать мне нотации». «Что? Что он сказал?», — осторожно спросила Анна, присаживаясь на край дивана. «Неважно», — отрезал Дмитрий.
«Но в моем доме никто не будет указывать, как мне жить. Никто, поняла?» Анна кивнула, опустив глаза. Она знала этот тон, предвестник бури.
Сейчас лучше молчать и не перечить. «И твоя мать туда же», — продолжал Дмитрий, распаляясь. «Смотрела на меня, как на преступника какого-то.
Что ты им наговорила?» «Ничего», — поспешно ответила Анна. «Я ничего не говорила». «Врешь», — Дмитрий резко повернулся к ней.
«Наверняка она жаловалась, когда я на балконе был, просиняк этот треклятый». «Я сказала, что упала в ванной?» Анна отодвинулась подальше. «Честное слово, Дим».
«Врешь», — повторил он, но уже с меньшей уверенностью. «Хотя, может, они сами догадались? Твоя мамаша всегда была слишком умной». Он залпом допил коньяк, поморщился…
«Ладно, черт с ними. Но больше я их сюда не пущу. И тебе запрещаю к ним ходить».
Анна молча кивнула, чувствуя, как к горлу подступает ком. Лишиться возможности видеться с родителями было последней каплей. Она сжала кулаки, ногти впились в ладони, это помогало не расплакаться.
«Я их предупредил, чтобы не лезли в наши дела», — Дмитрий самодовольно усмехнулся, «особенно твоего папашу. Пусть спасибо скажет, что я его больного не выставил за дверь». Анна вскинула голову, в глазах блеснула злость.
«Не смей так говорить о моем отце». «Что?» Дмитрий с удивлением уставился на жену. «Ты мне указывать будешь?» «Прости», — тут же отступила Анна, вновь опуская глаза.
«Я не хотела…» «То-то же», — он откинулся на спинку дивана, «принеси-ка лучше еще коньяка, для храбрости». «Для храбрости?», — переспросила Анна. «Зачем?» «Да так», — он странно усмехнулся, «на всякий случай».
Валентина Петровна вышла из такси у знакомого подъезда. Водитель с интересом проводил взглядом грузную женщину в спортивном костюме, решительно направляющуюся к двери. «Может, вас подождать?» — крикнул он вслед.
«Выглядите так, будто собрались кому-то навалять». «Не надо», — бросила Валентина Петровна через плечо. «Обратно я на скорой поеду.
Или в полицейской машине». Она не шутила. В голове крутились самые мрачные сценарии, и ни в одном из них она не оставляла сына безнаказанным.
Лифт полз непростительно медленно. Валентина Петровна нетерпеливо постукивала ногой, глядя на мигающие цифры. На сердце было тяжело, словно там лежал камень.
Дмитрий был ее единственным ребенком, светом в окошке после смерти мужа. Она отдала ему все — любовь, заботу, внимание. И вот как он отплатил, превратился в домашнего тирана, обижающего слабую женщину и подвергающего опасности собственного сына.
«Где я ошиблась?» Этот вопрос неотступно преследовал ее с того момента, как она положила трубку после разговора с Ириной Сергеевной. Лифт, наконец, остановился на нужном этаже. Валентина Петровна вышла, направилась к знакомой двери.
Ее шаги гулко отдавались в пустом коридоре. Из соседней квартиры доносились звуки телевизора. Там жила старушка Клавдия Михайловна, полуглухая, но все замечающая.
У двери Валентина Петровна остановилась, прислушалась. Изнутри доносились приглушенные голоса. Дмитрий что-то говорил, Анна тихо отвечала.
В какой-то момент голос сына стал громче, злее. Что-то упало, разбилось. Этого было достаточно.
Валентина Петровна достала ключи, но вместо того, чтобы отпереть замок, она отступила на шаг и с силой ударила ногой по двери. Та затрещала, но устояла. Второй удар был мощнее.
Валентина Петровна вложила в него весь свой вес и ярость. Дверь слетела с петель, с грохотом обрушившись внутрь квартиры. В возникшем проеме появилась Валентина Петровна, сто двадцать килограммов праведного материнского гнева в спортивном костюме и кроссовках…
«Мама?» Дмитрий выскочил из кухни с бутылкой в руке, пытаясь понять, что происходит. «Ты что творишь?» Валентина Петровна не ответила. Она молча достала из сумки электрошокер, сняла предохранитель, в комнате повисла звенящая тишина.
«Мам, ты чего?» Голос Дмитрия дрогнул. «Что случилось?» «Где Анна?» Спросила Валентина Петровна, не опуская руку с шокером. «На кухне».
Дмитрий сделал шаг назад. «Слушай, объясни, что происходит? Почему ты выломала дверь?» Вместо ответа Валентина Петровна двинулась вперед, обходя сына по широкой дуге, не поворачиваясь к нему спиной. Она выглядела как профессиональный боец, оценивающий противника.
«Аня!» Позвала она, не сводя глаз с Дмитрия. «Выйди сюда». Из кухни несмело выглянула Анна.
Ее лицо было бледным, под глазом отчетливо виднелся синяк. «Валентина Петровна!» Растерянно произнесла она. «Что вы…» «Бери ребенка и уходи в спальню!» Скомандовала свекровь.
«Закройся там и не выходи, пока я не позову». «Да что происходит?» Ряфкнул Дмитрий, делая шаг к матери. «Ты с ума сошла?» «Стоять!» Валентина Петровна направила на него шокер.
«Еще шаг, и ты познакомишься с пятью-десятью тысячами вольт!» Дмитрий замер, не веря своим глазам. Его мать, всегда такая заботливая и мягкая, сейчас выглядела как разъяренная фурия, готовая исполнить свою угрозу. «Аня, делай, что я сказала!» — повторила Валентина Петровна, не оборачиваясь.
«Быстро!» Анна метнулась в детскую, схватила сонного Максимку, прижала к груди и скрылась в спальне. Щелкнул замок. «А теперь поговорим, сынок!» Валентина Петровна сделала шаг вперед.
«Только ты и я!» О чем говорить? Дмитрий нервно сглотнул, переводя взгляд с матери на дверь спальни. «Что на тебя нашло?» «Родители Анны позвонили мне». Валентина Петровна говорила тихо, но в каждом слове звенела сталь.
«Рассказали про синяк, про то, как ты обращаешься с женой». «И ты поверила?» Дмитрий натянуто рассмеялся. «Она упала в ванной, мам, поскользнулась, спроси ее сама».
«Не лги мне!» Глаза Валентины Петровны сузились. «Я тебя насквозь вижу, Дима! Всегда видела, просто закрывала глаза. Моя вина!» «Какая вина?» Он начал злиться.
«Ты вломилась в мой дом, угрожаешь мне из-за какой-то чепухи. Да, мы с Аней иногда ссоримся, как все семейные пары, но я никогда…» «Заткнись!» оборвала его Валентина Петровна. «Я знаю, что ты делал.
Вижу по твоим глазам, потому как Аня боится тебя. Как ты распоряжаешься в моей квартире, словно барин!» «В твоей квартире?» Дмитрий вскинулся. «Ты сама отдала ее нам.
Это теперь наш дом!» «Ошибаешься?» Валентина Петровна покачала головой. «Я никогда не переписывала квартиру на тебя. Она все еще моя и останется моей».
Это был удар под дых. Дмитрий всегда считал, что квартира принадлежит ему, по праву единственного сына, наследника. Мать говорила, что отдает жилье молодой семье, но, оказывается, юридически ничего не оформила.
«Ты… ты обманула меня?» пробормотал он. «Нет», Валентина Петровна не опускала шокер. «Я действительно хотела отдать вам квартиру…
Но что-то удержало меня от похода к нотариусу. Интуиция, наверное. И, слава богу!» Дмитрий начал медленно закипать.
Его лицо покраснело, на лбу вздулась вена. «Значит, все это время ты просто позволяла нам жить в твоей квартире? Из милости?» «Из любви, Дима», голос Валентины Петровны дрогнул. «Из любви к тебе, к Ане, к внуку.
Я хотела, чтобы у вас было хорошее начало. Но ты… ты все испортил». «Я?» Он швырнул бутылку на пол, та разбилась, осколки разлетелись по комнате.
«Я Пашу как проклятой обеспечиваю семью, а ты…» Он не договорил. Валентина Петровна стремительно преодолела разделявшее их расстояние и без предупреждения врезала сыну шокером прямо в грудь. Разряд прошил тело Дмитрия, он вскрикнул и осел на пол, как подрубленное дерево.
Тело содрогалось от остаточных импульсов, глаза закатились. «Господи, прости меня», прошептала Валентина Петровна, глядя на скорчившегося сына. «Но иначе нельзя».
В этот момент дверь спальни приоткрылась, и оттуда выглянула испуганная Анна с Максимкой на руках. «Валентина Петровна, что случилось? Я услышала крик…» «Все в порядке», Валентина Петровна опустила шокер. «Дима?» «Немного отдыхает.
Закройся и никуда не выходи, пока я не позову». Валентина Петровна присела на корточке рядом с сыном, проверила пульс. Сильный, ровный, ничего страшного, просто временный паралич от электрического разряда.
«Скоро очнется». И действительно, через минуту Дмитрий застонал, попытался пошевелиться. Его конечности плохо слушались, но сознание возвращалось.
«Что? Что ты сделала?», прохрепел он, с трудом фокусируя взгляд. «То, что должна была сделать давно…» Валентина Петровна поднялась, возвышаясь над ним. «А теперь слушай внимательно.
У тебя есть два варианта». Дмитрий молчал, все еще не способный подняться с пола. «Первый.
Ты собираешь свои вещи и уходишь. Сегодня же. Квартира остается Ане и Максиму».
Валентина Петровна говорила четко, словно зачитывала приговор. «Второй. Я вызываю полицию.
Показываю им синяк Ани, пишу заявление о домашнем насилии. С твоей работой и карьерой будет покончено». «Ты… Ты не сделаешь этого?» Дмитрий попытался ухмыльнуться, но вышла лишь жалкая гримаса.
«Я твой сын. Именно поэтому я даю тебе выбор». Лицо Валентины Петровны было непроницаемым…
«Будь ты чужим человеком, я бы уже набрала 0202». В этот момент в дверном проеме показались две фигуры, родители Анны. Они волновались, все-таки решили вернуться.
«Что тут?» начала Ирина Сергеевна, но осеклась, увидев Дмитрия на полу и Валентину Петровну с шокером в руке. «Вовремя!» кивнула им Валентина Петровна. «Виктор Андреевич, Ирина Сергеевна, входите.
Не бойтесь, все под контролем». Родители Анны осторожно переступили через поверженную дверь. Виктор Андреевич опирался на трость, но держался прямее обычного, в его глазах читалось удовлетворение.
«Я… я подам на вас в суд», прошипел Дмитрий, пытаясь подняться. «За нападение, за вторжение». «Нападение?» Валентина Петровна изобразила удивление.
«О чем ты, сынок? Я просто зашла проведать внука, а ты был пьян и упал. Правда, Виктор Андреевич?» «Именно так», невозмутимо подтвердил тесть. «Я все видел.
Молодой человек был нетресв, пытался встать и упал. Никто его не трогал». «Два свидетеля», Валентина Петровна улыбнулась без тени веселья.
«Против твоего слова, Дима. Кому поверят, как думаешь?» Дмитрий с трудом сел, опираясь о стену. Его взгляд метался между матерью и родителями жены.
Он понимал, что проиграл. «Хорошо», процедил он сквозь зубы. «Я уйду.
Но имейте в виду, это еще не конец». «Для тебя конец», отрезала Валентина Петровна. «По крайней мере, в этой квартире и в жизни Ани с Максимом.
Завтра подадим на развод». «Не имеешь права решать за Аню», огрызнулся Дмитрий. «Думаю, она согласится».
Валентина Петровна повернулась к двери спальни. «Аня, можно выходить, все в порядке». Дверь медленно открылась.
Анна стояла на пороге с ребенком на руках, смотрела широко раскрытыми глазами на собравшихся в гостиной людей. «Мама? Папа?» Она переводила взгляд с родителей на свекровь, не понимая, что происходит. «Все хорошо, дочка?» Ирина Сергеевна шагнула к ней, обняла за плечи.
«Теперь все будет хорошо». «Дима уходит?» Просто сказала Валентина Петровна, глядя невестке в глаза. «Навсегда.
Квартира остается тебе и Максиму». «Что?» Анна растерянно переводила взгляд с мужа на свекровь. «Но…» «Никаких но!» Твердо сказала Валентина Петровна.
«Я все знаю, Аня. Про синяк. Про то, как он с тобой обращался.
Это конец». Анна молчала, прижимая к себе сына. В ее глазах боролись страх и надежда.
«Аня! Скажи им!» Дмитрий попытался встать, но ноги все еще плохо слушались. «Скажи, что все было не так. Что ты упала в ванной?» Анна посмотрела на мужа долгим взглядом…
Что-то надломилось внутри нее, последняя нить, связывавшая с этим человеком. «Нет, Дима», — тихо, но твердо сказала она. «Я не падала.
Ты ударил меня. И не в первый раз». Эти слова словно выпустили что-то наружу, долго сдерживаемую правду.
Анна расплакалась, слезы потекли по щекам. Ирина Сергеевна крепче обняла дочь, Виктор Андреевич положил руку ей на плечо. Дмитрий уставился на жену с ненавистью.
«Предательница! Я все для тебя делал, а ты…» «Заткнись!» — оборвала его Валентина Петровна. «Еще слово, и я снова применю шокер. А теперь собирай вещи.
У тебя 10 минут». Она помогла сыну подняться, довела до спальни. Там стояла на готове спортивная сумка.
Валентина Петровна словно предвидела такой исход. «Собирайся!» — повторила она. «Только самое необходимое.
За остальным пришлешь друзей». Дмитрий механически доставал из шкафа одежду, запихивал в сумку. Его движения были дерганными, неточными, последствия электрического разряда еще давали о себе знать.
«Куда я пойду?» — спросил он, не глядя на мать. «У тебя есть гараж на промзоне». Валентина Петровна достала из кармана связку ключей, бросила на кровать.
«Там диван стоит, обогреватель. Поживешь, пока не найдешь квартиру». «В гараже?» Дмитрий посмотрел на мать с недоверием.
«Ты издеваешься?» «Нет, сынок». В ее глазах стояли слезы. «Я пытаюсь тебя спасти.
От тюрьмы. От себя самого. Другого выхода нет».
Когда они вернулись в гостиную, Анна сидела на диване, окруженная родителями. Максимка спал у нее на руках, не подозревая о драме, разворачивающейся вокруг. «Я готов», — глухо сказал Дмитрий, поднимая сумку.
«Хорошо», — Валентина Петровна кивнула. «Виктор Андреевич, вы не проводите моего сына до выхода? Я бы хотела поговорить с Аней». Тесть молча кивнул, поднялся, опираясь на трость.
«Пойдем, молодой человек, тебе помочь с сумкой?» Дмитрий бросил на него злобный взгляд, но промолчал. Вместе они вышли в подъезд, где уже собрались любопытные соседи, привлеченные шумом. «Что случилось?» — спрашивала Клавдия Михайловна, выглядывая из своей квартиры.
«Дверь-то почему выломана?» «Замок заклинило», — невозмутимо ответил Виктор Андреевич. «Пришлось выбивать. Ничего страшного, уже вызвали мастера».
Он проводил Дмитрия до лифта, наблюдая, как тот угрюмо нажимает кнопку вызова. «Запомни», — тихо сказал Виктор Андреевич, когда двери лифта открылись. «Если ты попытаешься вернуться или причинить вред Ане и Максиму, тебя ждут большие неприятности.
Мы будем на чеку». Дмитрий хотел огрызнуться, но что-то в глазах тестя остановило его. Этот интеллигентный болезненный человек вдруг показался ему опасным противником.
Он молча вошел в лифт и нажал кнопку первого этажа. Когда двери закрылись, Виктор Андреевич выдохнул и прислонился к стене. Сердце колотилось, рука, сжимающая трость, дрожала.
Развод оформили через месяц. Сейчас Дмитрий снимает однушку на окраине, платит алименты и видит сына по субботам. Квартиру Валентина Петровна, как и обещала, завещала своему внуку.